Маски сбежавшей невесты - Анастасия Волжская

Луноликая лишь отмахнулась.

— Полно вам, Эдельберт. Феррейя просто играет. Она не сделает ничего, чего я ей не позволю. Что до леди Митчел, мы не можем знать всех юных особ сопредельного королевства. Не так ли, милая?

Я загадочно улыбнулась, как проинструктировал меня Коул, и ничего не ответила, хотя от пристального взгляда Императора внутри все замирало от ужаса.

— А ведь ходили слухи, мой дорогой Коул, что твоя невеста простолюдинка, — продолжил допытываться Солнцеликий. — Не то служанка, не то гувернантка…

Граф пожал плечами.

— Это просто слухи, ваше величество.

— Коул, дорогой, где же тогда ты нашел такое сокровище? И почему так долго скрывал ее от наших глаз?

— Моя невеста скромна и не стремилась к дворцовой жизни, — лорд Хенсли деликатно прокашлялся.

— Нонсенс! — отрезал Солнцеликий. — Все стремятся к дворцовой жизни. Мы требуем, чтобы леди Митчел незамедлительно приняли в штат фрейлин!

— Благодарю за заботу, ваше величество, — отозвалась Луноликая, — но мой цветник полон. Боюсь, что не найду времени для заботы об еще одной Розе.

— Глупости! Твой сад за последние дни лишился двух Роз. Наш дорогой Коул очень вовремя представил двору юную невесту. Посмотри, дорогая, разве это милейшее создание недостаточно хорошо для тебя?

Желто-зеленые глаза, удивительно точно совпадавшие по цвету с немигающим взглядом дикой горной кошки, застыли на моем лице. Я замерла, чувствуя ужасающую неловкость. Внимание Императрицы не было мне неприятно, но занимать место Селии или Лорри категорически не хотелось. Одна мысль о том, чтобы расстаться с графом Коулом, оказавшись в гнезде придворных змей без его защиты, вызывала настоящий ужас.

— Леди Митчел — настоящая находка, — наконец проговорила Луноликая, покровительственно глядя на меня. — Великолепная, яркая и живая. Не Ρоза — дикий Шиповник, способный расцвести в умелых руках. И все же я вынуждена отказаться.

— Что ж, ваша потеря — чья-то удача, — Император пожал плечами. — У тебя хороший почерк, девочка? Голдену как раз требуется переписчица, способная заниматься почтой.

Сердце забилось в груди испуганной птицей. Предложение Солнцеликого казалось ловушкой — и вместе с тем я понимала, что отказать Императору ни я, ни лорд Хенсли были не в силах.

— Не…

— Решено, — Солнцеликий хлопнул в ладоши. Горная рысь покосилась на монарха и тихо, почти на грани слышимости, зарычала. — Милочка, с сегодняшнего вечера ты…

Граф дернулся было возразить, но остановился, поймав предупреждающий взгляд Императрицы.

— Мой Император, — серебристая ладонь Луноликой ласково накрыла руку супруга. — Ваше стремление упрочить положение леди Митчел поистине достойно восхищения. Без сомнения, юная леди польщена оказанной ей честью и готова выполнять возложенные обязанности сo всем усердием и почтением. Но прошу вас подумать немного о несчастных влюбленных, — она тепло улыбнулась, осеняя зал мягким светом. — Они так недавно обрели друг друга, что разлучать их сейчас было бы настоящим преступлением.

Солнечный свет столкнулся со светом лунным — и отступил, усмиренный.

— Когда дело доходит до любви, вы как всегда правы, дорогая, — Солнцеликий криво улыбнулся. — Наша обязанность — способствовать счастью подданных, а не разрушать его. Что ж, пусть будет так. Мы отложим решение судьбы леди Митчел на некоторое время.

— Если, конечно, — хищно блеснули синие глаза Тьмы, — вы не пытаетесь обмануть двор и можете доказать императорской чете силу ваших чувств.

— Верно, Голден, верно, — хохотнул Император, торжествующе поглядывая на Императрицу. — А что может говорить о силе чувств лучше поцелуя? Небольшая демонстрация — и мы будем полностью удовлетворены. Или ты, Коул, предпочтешь, чтобы мы не проявили снисходительности, о которой так просит наша дорогая супруга?

— Нет, ваше величество.

Я беспомощно посмотрела на лорда Хенсли. Неужели он и правда будет… целовать меня на глазах двора, с одинаковым интересом готового наблюдать и за казнью, и публичным проявлением чувств? Целовать не по собственному желанию, а ради потехи герцога Голдена и самого Солнцеликого…

А ведь это будет мой первый поцелуй…

Наш первый…

Руки графа мягко, ободряюще сжали мои предплечья.

Волчья маска упала, открывая жаждущей зрелищ толпе лицо лорда Хенсли.

Сердце замерло. Да, я знала, глупо было верить, что в мире, где правят деньги, положение и власть, возможны настоящие, глубокие, не показные чувства. Но я так хотела, чтобы мой первый поцелуй случился с тем, кто этого искренне желал. Кто хотел целовать меня не по императорскому приказу, а просто… просто потому, что…

…любил.

— Эверли…

Медленно и осторожно, словно приручая пугливого зверя, лорд Хенсли потянулся к моему лицу. Теплая ладонь скользнула к затылку, распуская ленты маски, а потом замерла на моей щеке.

— Смотри только на меня, — прошептал он. Аметистовые глаза сверкали, завораживая. И было в них что-то — теплота, нежность? — предназначавшееся одной лишь мне. — Представь, что вокруг никого нет. Забудь о них. Только я. Только ты. Только мы.

Я зачарованно следила, как его лицо становилось все ближе — ближе, ближе — пока не заслонило собой весь мир. Все внутри замерло.

Губы Коула легко коснулись моих. Сердце взволнованно забилось от близости мужчины, которого… к которому…

Зал взорвался криками и свистом.

Я невольно дернулась. Ощущения вернулись разом — липкие взгляды, смех, яркий свет, исходивший от Солнцеликого, глумливая усмешка Тьмы. Сердце застучало ещё быстрее — вот только уже не от радости, а от ужаса, неловкости и бесконечного унижения, ведь то, что должно было стать одним из лучших моментов моей жизни, оказалось осмеяно и втоптано в грязь.

Руки сжались в кулаки.

— Неубедительно, — раздалось за спиной. Я вздрогнула. — С сестрой ты и то ведешь себя сердечнее.

— Глубже, глубже! — поддакнул кто-то.

— Ваше величество, позвольте мне показать ему как надо! А то такая девица — и чахнет без настоящего поцелуя.

Следом вызвались ещё несколько кандидатов. Мужчины наперебой предлагали помощь, женщины томно хихикали.

Паника подкатила к горлу. Сердце стучало невыносимо быстро — бум-бум-бум-бум-бум-бум — болью отдаваясь в висках. Я зажмурилась на мгновение…

А когда открыла глаза, то увидела Коула, смотревшего прямо на меня.

— Только мы, Эви, — повторил oн как заклинание, захватывая в плен чарующих аметистовых глаз. — Никого больше. Закрой глаза.

Я послушалась.

Мгновение ничего не происходило. А потом…

Крики, хлопки, бесстыдные взгляды сквозь прорези масок — все исчезло. Мир вокруг растворился в темноте за сомкнутыми веками. Остались лишь горячие губы — решительные, жадные, нежные.