Любовь на сладкое - Алина Ланская

— Девушка?! — Холодов аж подскочил на диване. — У тебя?

— Без проблем! Езжай, — тут же сориентировался Бухтияров.

Ловлю недоуменный, даже обиженный взгляд Сашки Морозова, потом нечто похожее вижу и на лице Вики, а уж на физиономии Холодова так вообще застыла вселенская скорбь.

Серьезно?! Вы хотите, чтобы он остался? Да он же… ничего до сих пор не разнес. Вот все и удивлены, лишили деток представления.

— Марат, я весь вечер хочу спросить, это что за закуска. Никак не могу разобраться, — Тамара уводит всеобщее внимание от Альберта. — Я, конечно, могу позвонить Мадине, но не хочу ее по пустякам беспокоить. Но если дашь телефон…

Непонятный шорох в коридоре заставляет напрячься, всего за секунду в квартире возникает напряженная тишина.

— Твою…, - сдавленный хрип Альберта заставил вздрогнуть и наплевав на все, нестись к коридору.

— Как? — выдыхает Ярослав, который первый оказался рядом с Дудкиным. — Как?!

Клянусь, я услышала ужас в голосе самого язвительного человека на свете.

— Не двигайся. Сейчас…

Выглядываю из-за спины Марата — передо мной нет Альберта, передо мной двухметровое зеркальное полотно из встроенного шкафа-купе, который сейчас зияет огромной дырой.

— Как? — ошалело повторяет Холодов.

Я тоже не понимаю, как? Как можно было вытащить из огромного и очень устойчивого шкафа целую зеркальную дверь?!

— Сань! — возглас Марата разбивается в грохоте падающего двухметрового зеркала. Чувствую, как кто-то толкает меня в сторону, а через секунду мой нос утыкается в сильную мужскую грудь.

— Жива?

— Ага, — не сразу отвечаю Марату.

— Все живы? Дудкин?!

Пока в квартире мощным потоком гремят ругательства, я оглядываюсь по сторонам…

— Иллюстрация к первой главе сказки про Снежную королеву, — тихо произносит Вика, как и все боясь и шагу ступить. Весь пол усеян зеркальными осколками.

— Предлагаю новоявленному Каю забить на девушку и все здесь самому убрать, — Морозов не стесняется в выражениях.

— Иначе забьем Кая, — кивает Марат, не позволяя мне сдвинуться с места.

— Ну что, вечеринка удалась? — Холодову словно мороженое на палочке вручили. — Ночь у всех будет длинная и незабываемая. Итак, что я предлагаю…

— Как хорошо, что ты не послушал Холодова, Марат! Мы бы, наверное, сейчас и половину осколков не собрали, и наверняка бы кто-нибудь да порезался.

— Не бери в голову, проехали. — Марат опустился рядом на диван и устало прикрыл глаза. — Но Яр прав: такое не забудешь.

Да куда уж там! До сих пор перед глазами стоит бледное испуганное лицо Дудкина, который разве что не рвал на себе рубаху и грозился оплатить Марату новый шкаф. Как Саша Морозов поднял свою Вику, стоящую босиком среди осколков, и бережно перенес в безопасное место. И как Марат обнял меня, не позволив даже коснуться осколков.

— Я не знала, что такие сервисы работают круглосуточно, повезло, конечно, что так быстро приехали.

— Утром вызову клининг, пусть по всей квартире еще раз пройдутся. — Марат переплел наши пальцы рук и чуть потянул меня на себя. — Не ходи без тапок, ладно?

Согласно киваю, но так и не решаюсь спросить, чьи они. Твоей мамы? Или…?

Никто не порезался, что при таком количестве осколков — чудо. Хотя, по идее, их вообще не должно было быть: зеркала вроде покрывают специальным составом на случай вот таких вот бедствий, как Альберт Дудкин. Но с этим Марат будет разбираться точно не сейчас.

— Жаль, что так получилось. — Чувствую его подбородок на моей макушке. — Все же не такого ты себе хотел новоселья, верно?

— Я рад, что все ушли, а ты осталась, — произнес Бухтияров. Простые слова, очевидные, но почему-то от них сжалось сердце.

Мы и правда сейчас с ним вдвоем. Так получилось. Как только Марат договорился с клинингом, стало понятно, что наша помощь профессионалам не нужна. Как и то, что вечеринка сегодня закончилась. Дудкин так расстроился, что даже Ярик не стал его подкалывать. Альберт все топтался на месте и бубнил себе под нос, что лично купит и установит Бухтиярову новый шкаф, где двери просто так не оказываются в руках.

А потом все стали расходиться, как-то само собой, видимо, почувствовали, что пора, Марат никого не выгонял. И лишь я не ощутила, что пришло время уходить. И до сих пор не чувствую.

— И я рада, что осталась… — Чуть прикрываю глаза и замираю, потому что чувствую его горячие губы на своих волосах. — И что никого нет рядом, кроме тебя.

Сейчас в квартире мало что напоминало о вечеринке — лишь несколько тарелок с закусками, но их надо убрать. Новоселье, пусть и такое, состоялось!

— Куда ты? — Марат ловит мою руку, едва я решаюсь встать с дивана. — Останься.

— Подарок! Я же не подарила тебе свой подарок на новоселье

Марат неотрывно наблюдает, как я взволнованно копошусь в своей сумке.

Нашла.

Один из самых известных, но оттого не менее популярных традиционных на Востоке оберегов — рука Фатимы. Созданный в форме ладони, этот древнейший талисман защищает человека и жилища от злых намерений.

— Неожиданно, — проговорил Марат, внимательно рассматривая подвеску. — Если я правильно помню, то вешается она у порога.

— Верно. Пусть все у тебя будет хорошо. Пусть эта квартира принесет тебе много радости, я желаю тебе быть всегда счастливым здесь.

— Спасибо! — Губы его тронула улыбка. Он присел на корточки передо мной, положив руки по обе стороны моих бедер. Сладкий капкан, из-за которого я чувствую, как кровь прильнула к щекам.

— Я рада, что все ушли, — снова повторяю. — Значит, Альберт не встрянет в наш разговор, не потребует туалетной бумаги.

— Важный детский секрет? — схватывает на лету. — Знаешь, я думал, что это может быть, но ни одной приличной версии. Хотя когда, как не в детстве, придумывать секреты.

Он расслаблен, уверен в себе и совершенно точно не догадывается, что я люблю его уже шесть лет. И сейчас я, наконец, это скажу ему, глядя прямо в глаза.

— Мой секрет — это мой дневник. — Замираю, потому как вижу, что улыбка мгновенно слетела с его лица, взгляд стал серьезным и внимательным. — Точнее, то, что я там писала и, главное, про кого.

Он по-прежнему сидит передо мной на корточках, положив руки так, словно удерживает меня, но я и не собираюсь убегать. Наконец-то я скажу вслух слова, которые последние дни меня не отпускают.

— Мне было пятнадцать, когда я влюбилась. Мне и раньше нравились мальчишки, но я не помню, чтобы больше пары недель, так, скорее, любопытство было. А с ним все по-другому. С самого первого взгляда, с первого слова. Чувства такие новые, сильные… я не знала, что с ними делать. Некому сказать, некому признаться, не с кем посоветоваться, да даже если и был бы тот, кто смог бы меня понять, все равно не пошла бы. Дневник спасал, ему я доверяла полностью. Не было мыслей, которые я бы не смогла в него записать. Дневник — хронология моей любви. До сих пор.