Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш

— Ну, разумеется, вы были абсолютно правы. Но только внутрь я не заглядывал. Нет, нет! Просто стоял за дверью, прижавшись спиной к стене. Хотел быть как можно ближе к ней. Самообман, что ж еще! Это я понимаю. Прощайте!..

Обин Дейл увидел, что мистер Макангус отошел, затем приблизился к Аллейну в своем модном приталенном пиджаке и с самым искренним видом протянул ему руку.

— Надеюсь, без обид, старина?

— Никаких обид.

— Вы молодчина. Просто супер! — Он крепко и с подчеркнуто многозначительным видом затряс руку Аллейна. — И все равно, — добавил он, — может, я конченый тупица, но до сих пор в толк не возьму, почему уже в самом конце вы не предупредили нас, мужчин. Ну, перед тем, как схватить его.

— Во-первых, потому, что все вы безбожно лгали. Пока вы считали, что он всего лишь невинный наблюдатель, могущий разоблачить вашу ложь, мне пришлось вырывать из вас правду чуть ли не клещами. И во-вторых: потому что хотя бы один из вас непременно провалил бы шоу, стоило узнать, что это он преступник. Ведь наш мистер Мэрримен человек очень наблюдательный.

Дейл кивнул:

— Что ж, всегда знал, что дипломат из меня никудышный. — Даже эту фразу он умудрился произнести с самодовольным видом. А потом вдруг покраснел. — А насчет питья вы были правы, — пробормотал он. — Я дурак. И собираюсь завязать с этим делом. Если, конечно, смогу. Ладно, тогда до встречи. — И он вышел. А к Аллейну сразу же подошла мисс Эббот.

— Наверное, то, что я собираюсь сказать, теперь особого значения уже не имеет, — заявила она. — Просто любопытно было бы знать. Вы догадались, почему я так странно повела себя во время той вечеринки с установлением алиби?

— Думаю, да, — ответил Аллейн.

— Так и знала. Что ж, если это послужит хоть каким-то утешением, знайте: я излечилась. Одинокой женщине не стоит заводить крепкую дружбу, это ошибка. Надо иметь мужество стойко переносить одиночество. Эта отвратительная история многому меня научила.

— В таком случае, — мягко заметил Аллейн — вы должны вознести хвалу Всевышнему, я прав? В стиле георгианских песнопений?

— До свиданья, — сказала она и торопливо вышла из салона.

Почти все пассажиры разошлись. Остались только отец Джордан и Тим, терпеливо ждали в дальнем конце комнаты. И наконец смогли подойти к Аллейну.

— Могу я поехать с ним, Аллейн? — спросил отец Джордан. — Позволите мне поговорить с ним? — Аллейн сказал, что не против, но затем, по возможности деликатно, добавил, что мистер Мэрримен вряд ли положительно отреагирует на этот визит.

— Нет, нет. Но я должен поехать. Человеку, совершившему смертный грех, нужна молитва и покаяние. Я должен ехать.

— Он борется… — Аллейн запнулся. — Сам борется со своим дьяволом. Думает, что это поможет.

— Я должен ему сказать. Этот человек должен осознать всю глубину своего падения, — ответил отец Джордан. Вышел на палубу и несколько секунд невидящим взором смотрел на Столовую гору. Аллейн видел, как он приложил ладонь к груди.

— Я вам еще нужен? — спросил Тим.

— Боюсь, что да. Он говорил со мной. И очевидно, что стороне защиты потребуется мнение квалифицированного психиатра, тут вы можете быть полезны. Я перескажу вам все, что он говорил, и попрошу, чтобы вас к нему пустили. Если вам удастся его разговорить, это может хоть как-то облегчить его участь.

— Вы так говорите, — заметил Тим, — словно и не полицейский вовсе.

III

«Священник и психиатр постараются сделать все, что в их силах, — писал Аллейн жене. — Мэйкпис, разумеется, говорит, что на подготовку толкового отчета ему потребуется несколько недель. Его профессиональное любопытство подогревает готовность Мэрримена описать инцидент, который, несомненно, может стать ключевым для понимания его маниакального состояния. Классический, прямо как взятый из учебника пример Эдипова комплекса со всеми вытекающими обстоятельствами. Помнишь, какая любопытная деталь связывает все эти ужасные преступления? Это имена женщин. Это драгоценные камни. Маргерит, само собой, означает Жемчужина, а имя куклы, Эсмеральда, — происходит от „эмеральд“, то есть Изумруд. И Джемайме Кармишель тоже грозила опасность, поскольку молодой человек называет ее Джем[38]. Одного этого звука достаточно, к тому же она носила жемчужное ожерелье. Он срывал с женщин ожерелья, камни так и рассыпались в разные стороны. Ну и, разумеется, цветы. Это с его слов. Когда ему было семь, его мать, глупая недалекая женщина, которую он обожал, праздновала свой день рождения. Была ранняя весна, и он разбил свою копилку, собрал все монетки и потратил эти деньги на букетик гиацинтов. И вручил ей, а тут его отец преподнес жене ожерелье. И надел ей на шею с видом настоящего женоубийцы — так сквозь зубы описал это его действие сам Мэрримен. Отец заставил жену поднять руки, и она выронила гиацинты, а потом, когда супруги обнялись, наступила на них. С точки зрения Мэйкписа, все это идеально вписывается в общую картину — драгоценности, цветы, женская шея, любовь и гнев. Мальчик был вне себя от ярости и набросился на нее как демон — сорвал и растоптал ожерелье. Отцу с трудом удалось оттащить его, и он задал мальчишке хорошую трепку. Этот инцидент позже, уже став взрослым, он повторял через каждые десять дней, когда, по его словам, на него находило затмение. Мэйкпис подозревает у него синдром petit mal[39]. На этом, собственно, и можно закончить рассказ о мистере Мэрримене.

За свой арест он даже был по-своему благодарен, говорил, что это избавило его от скрытности, что без этого он никогда и ни за что бы не остановился, а с настойчивостью, достойной лучшего применения, продолжал бы совершать все новые и новые преступления. Но далее этого мы на допросах не продвинулись ни на дюйм, он категорически отказывается говорить о делах, раскрытием которых я занимаюсь. Мэйкпис считает, что тот факт, что Мэрримен принял Дениса за женщину, совершенно его обескуражил.

Нет никакого сомнения, что на протяжении долгих лет он вел отчаянную одинокую борьбу со своей навязчивой идеей. И до какой-то степени сумел если не побороть, то заглушить эти стремления, иначе бы ему не удалось проработать так долго в школе для мальчиков. С детьми обращался жестко, возможно, заменил более тяжкие преступления на мелкие. Он мог, к примеру, покупать цветы и ожерелья и уничтожать их, как знать. Но когда напряжение достигло предела и когда он вышел на пенсию, тут инстинкты развернулись уже в полную силу. Думаю, он предпринял этот морской вояж, пытаясь убежать от самого себя, и, возможно, это бы у него получилось, не встреть он на пристани девушку с цветами. Вот уж явно не ожидал, что за несколько минут до отплытия его поджидает такая опасность. Все решило имя — девушку звали Корали. А что касается более ранних дел, убийств с десятидневным перерывом, думаю, что перед тем, как выйти на охоту, он приклеивал фальшивую бороду, покупал цветы, а затем искал на улице женщин, с которыми вступал в разговор. Возможно, очень многих отвергал, потому как они не вписывались в его схему.