Боевой вестник - Сурен Цормудян

— Я наследный принц Гринвельда! И если они мне откажут, то оскорбят меня и все королевство не меньше, чем этот раб, что посмел в меня плюнуть! — яростно закричал Леон.

Всадник что-то ответил.

— Мой господин, — торопливо забормотал Кергелен, — командующий предлагает вырвать наглецу язык и разорвать его лошадьми. Либо привести сюда еще одного пешего дракона и скормить пленника ему у вас на глазах, дабы он ответил за свое…

— Меч мне и ему, я сказал!

От такого вопля вздрогнул даже конь командующего. Ничего подобного эта равнина не слышала с того момента, как тиранодракон упал замертво.

Командующий жестом велел своим гоплитам исполнить требование принца. Леон принял меч, прикинул вес и балансировку, как учил его некогда Вэйлорд.

— Дайте ему щит! Он изможден боем, а я нет! Пусть у него будет щит!

— Мой господин! Это уже слишком! — возопил Кергелен.

— Евнух, я тебе сейчас еще что-нибудь отрежу! Переводи!

— Простите…

Фатис перевел.

Командующий вздохнул, покачал головой и сделал знак: гоплит протянул пленнику щит.

Однако невольник презрительно ухмыльнулся и оттолкнул гоплита вместе со щитом.

— Ну, это твой выбор, глупец, — фыркнул Леон. — Евнух, скажи воинам, что, даже если этот болван будет меня убивать, они не смеют вмешиваться!

— Да что ж вы творите?!

— Переводи, мерзкая баба!

— Безумец, — прошептал евнух и перевел все командующему.

Услышав последнее требование принца, всадник хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну давай! — Выставив перед собой меч, Леон поманил вооруженного раба рукой.

Скалясь в злорадной ухмылке, пленник сделал выпад, который Леон без труда отразил. Пленник стал двигаться боком вокруг своего противника.

Ложные выпады. Вот еще один! Отражен! А он молодец. Именно этому учил его когда-то Нэйрос Вэйлорд. Нужно узнать противника, прежде чем сломя голову кидаться на него с мечом. И ложные выпады в этом помогут. Поначалу держи дистанцию и тяни время. Смотри врагу в глаза, узнавай, как он отражает твои выпады. Изучай движения его руки и что происходит с его лицом и взглядом. Замечай дыхание и поступь. На все это у тебя мало времени, но если ты будешь игнорировать эти знаки, то проиграешь. Именно так учил его Вэйлорд. Леон тоже сделал выпад, враг его отразил без труда, потом тронул себя за плечо той руки, что держала оружие. У него что-то с плечом. «Если ты видишь слабость врага, которая делает его неравным тебе, то не смей отдаваться чувству благородства! Используй эту слабость! Только к поверженному врагу испытывай благородное чувство уважения! Но пока он не повержен, бейся! Если он ранен и слаб, используй и это! Твой долг победить, а не считать свой бой бесчестным!» — так говорил Вэйлорд.

Леон вдруг перекинул меч в левую руку и сделал новый выпад.

«Умей владеть двумя руками! Иначе левая будет тебе помехой! Но две руки, одинаково владеющие мечом, это двукратное превосходство! Боги тебе вторую руку дали не для того, чтоб ею только свой стручок теребить!» — яростно орал его наставник. Он был словно здесь, рядом, угрюмый старый волк, сир Нэйрос Вэйлорд.

Пленнику эти танцы по кругу надоели, и он с криком ринулся в атаку. Мечи наконец перестали дразнить друг друга и сошлись в настоящей схватке. Противник был силен и полон отчаяния. Верно говорил евнух: загнанный в угол человек либо сломается, либо обретет небывалую силу. Но ведь у него был выбор. Принц пришел к нему, чтобы даровать жизнь, но он выбрал иное. И теперь вся Тассирия смотрела на наследного принца Гринвельда. Он не может проиграть уставшему раненому рабу, оскорбившему его плевком. Он должен показать тассирийцам, что такое гринвельдский воин. Вэйлорд не щадил его на тренировках, и постепенно принц проникался ненавистью к наставнику. Но теперь, впервые сойдясь в схватке не на жизнь, а на смерть, понял, насколько старый волк был прав, не жалея его во время учебы.

«Злишься на меня! Глядишь по-волчьи, принц?! Хочешь меня отделать за обиды и боль, что я тебе доставил? Ну так вложи эти чувства в каждое движение своего меча! Ибо чем больше я тебя заставляю злиться, тем большему я тебя научил! — рычал на него Вэйлорд, лупя тренировочным мечом. — Но помни, что, оставляя свою злобу и ненависть внутри, ты обрекаешь себя на то, что они тебя ослепят в бою! Отправляй эту злость в острие меча! Оставь разум чистым, чтоб он только оценивал врага и помогал твоей руке двигаться верно!»

Звон мечей! Удар! Выпад! Отвод! Подплужный удар! Отвод! Засечный! Кручение! Отвод! Отножной! Отвод!

Лезвие врага пару раз едва не достигло цели. Одежда где-то порвана. Где-то сочится кровь. Он хорош! Это настоящий воин! Немудрено, что он выжил в такой мясорубке! Но не смей жалеть о том, что вызвал его на бой, Леон! Ты обязан доказать этим разукрашенным павлинам, кто ты есть!

Разворот. Меч переброшен снова в левую руку, а опустевшая правая продолжила ложный маневр. Обманный выпад пустой руки заставил врага сделать неверное движение, и меч в левой руке вонзился в грудь противника. Тот закричал от боли, но он уже замахнулся. Ничтожные доли мгновения позволили Леону оценить ситуацию. Его оружие в теле врага, но и враг еще способен его поразить. Руки взметнулись вверх, перехватывая запястье и ладонь противника. Вывернув неприятелю руку, Леон овладел его мечом и тут же вогнал клинок между плечом и шеей. Легко пронзив тело, острие достало до сердца. Два меча встретились в теле несчастного, и раздался скрежет. Кровь водопадом хлынула с плеча. Враг зажмурился, выдохнул и упал в горячую пыль.

— Спасибо, старый волк, — тяжело дыша, прошептал принц и склонился над поверженным врагом.

Он умел драться. Он одерживал верх иногда даже над своим наставником. Но, достигнув этого уровня, он решил заменить тренировки на бесконечный блуд и вино. А зря. Эта победа далась ему не очень-то легко. Но самое главное… Он впервые убил человека… И сейчас Леон смотрел на его лицо, стараясь запомнить своего первого по-настоящему побежденного противника. Принц поднял обмякшую руку мертвеца и провел его ладонью по своей одежде, стирая плевок, ставший причиной этой смерти. Затем сложил ладони мертвеца на животе. Выдернул меч из его груди и отсалютовал ему поднятым оружием.

— Фатис, поди сюда живо…

— Да, мой господин… У… У вас кровь на руке!

— Царапина. Переводи! — Леон подошел к первому в ряду пленных и стал говорить, пристально глядя ему в глаза: — Даешь ли ты слово перед лицом своих богов отправиться домой и не чинить беззакония по пути?

— Клянусь своими богами, принц, — отозвался пленник.

Леон обращался к каждому, Кергелен переводил, и, услышав ответ, наследник Гринвельда двигался дальше.

Больше никто из них не посмел бросить ему вызов. Все до одного поклялись.

Напряжение спало, навалилась усталость. Ко всему прочему сказывались и бессонные ночи, и жаркое солнце.