Фантомная боль - Владимир Брайт

Слишком мало, чтобы проникнуть в святая святых настолько серьезной организации.

– Это нереально. Первые несколько дней нас вообще будут держать по отдельности, допрашивая по несколько раз в день. Если мне удастся убедить их, что ты можешь спасти человечество, то «КС» может согласиться нанести точечный ядерный удар по базе «Ушедших».

– Других вариантов нет, – создавалось впечатление, что Диана смотрит сквозь Карпина, разговаривая с кем-то за его спиной. – «Комитет Спасения» может не согласиться. Или потратит слишком много времени на раздумья.

– У нас есть время.

– Уже нет.

– Позволь узнать, почему?

– Кадавры направились на север. Через неделю Мурманск падет.

– Как… То есть… Откуда ты знаешь? Хотя что за вопрос. Майя в курсе их намерений… Ты ведь не обманываешь меня? – это была не растерянность, но что-то очень к ней близкое.

Все его планы рухнули в один миг, оказавшись не более чем фантазиями глупого мальчика, слишком многое возомнившего о себе.

– Зачем мне лгать?

– Чтобы склонить на свою сторону.

– Ты в любом случае полетишь.

– Я имел в виду не отлет, а силовое решение вопроса в Мурманске.

– Зачем мне лгать? – вновь повторила она, посмотрев собеседнику прямо в глаза.

Стоит признать, что врать ей действительно было незачем. Раз она осталась с командой, послав сферу на помощь Майе, значит, собиралась лететь на север. Это решение было продиктовано чем угодно, только не страхом за жизнь. С таким же успехом Диана могла остаться в Москве, уничтожив людей Карпина с помощью «сферы Бейтстонта».

– Допустим, я тебе верю. Как ты представляешь себе наши действия в Мурманске, до которого нужно еще долететь?

– Дозаправимся на заброшенной военной базе под Сеге́жой. Это в шестистах восьмидесяти километрах от пункта назначения. После чего ночью приземлимся на озере Среднее, в черте анклава.

– Радары?

– Создам помехи.

– Утром гидроплан обнаружат, и начнется поисковая операция.

– К этому времени мы закончим и сдадимся.

– Ты же понимаешь, что после резни в штабе «КС» нас расстреляют.

– И что?

«Классика жанра… – подумал Карпин. – И правда: “Что?”».

Закрыл грудью пулеметное гнездо, чтобы атака не захлебнулась. Вытащил грудного ребенка из горящего дома, при этом обгорев до полусмерти. Спас мир, пожертвовав собой. Сделал что-то хорошее для людей, а они этого ни то что не оценили, не заметили, да еще и повесили на тебя всех собак, расстреляв.

– Ничего, будь всё проклято! – произнес взрослый мужчина, впервые за долгое время улыбнувшись по-настоящему. – Давай, несмотря ни на что, полетим в Мурманск. Потому что если мы не сделаем этого, никто не сделает. Понимаешь, о чем я?

– Еще как понимаю, – ответила девочка с рыжими волосами, впервые за все время посмотрев на собеседника, как на нормального человека, а не на пустое место.

И они полетели…

Только совсем не туда.

Москва, 07.24 по восточноевропейскому времени

Мы возвращались в Москву. В уничтоженный кадаврами анклав, где двадцать часов назад все началось и совсем скоро – закончится. Можно сколько угодно тешить себя иллюзиями относительно ближайшего будущего, это ничего не изменит. Оно останется таким, каким и должно быть – простым и ясным. Мертвый город. Живые враги. Павшие смертью храбрых герои.

Демон Солнца в облике маленькой девочки не справится с ордами диких чудовищ. Это физически невозможно. Кадавров слишком много. И хуже всего то, что чем ближе мы подъезжали к столице, тем больше их становилось.

Первое время Якудза стрелял из пулеметного гнезда на крыше вагона. Затем перестал. С таким же успехом можно биться головой о стенку в надежде на перемены к лучшему.

Что-то изменится.

Нужно продолжать.

До победного конца.

У нас обязательно получится…

В следующей жизни.

– Флинт! Это полный мрак! Их нереально много. Твари слетаются на нас, как пчелы на мед.

– Что ты хочешь услышать в ответ? «Успокойся, Якузда, все будет в порядке?»

– А почему бы и нет?

Куча мертвых тел, часть из которых была разорвана на куски, начинала разлагаться. Создавалось впечатление, что мы быстрее сойдем с ума от невыносимого смрада в непроветриваемом железном ящике, залитом кровью чуть ли не по самую крышу, чем будем сожраны кадами.

– Ладно. Тогда, мой мальчик, слушай добрую сказку на ночь. Всё будет хорошо. Впрочем, как и всегда. Мы прорвемся. Уйдем от погони. В последний момент сядем на вертолет и полетим навстречу закату. Почти как в кино. Представляешь, огромное багряное солнце утопает в безбрежном океане надежд. Вырвавшиеся из цепких лап смерти бойцы спецподразделения по спасению мира радостно улыбаются. Впереди у них счастливая долгая жизнь и надпись на экране…

– Флинт, замолчи, пожалуйста, иначе меня стошнит, – попросила Герцогиня.

«От чего? – хотел уточнить я. – От слащавой версии хеппи-энда или от нестерпимой вони разлагающихся трупов?» – но не стал. Вместо этого обратился к Майе через имплантат связи:

«У тебя есть план? Потому что если его нет, лучше сказать об этом прямо сейчас».

Она не ответила. Сидела, сосредоточенно глядя в одну точку, не обращая внимания на происходящее.

– Флинт ну так всё же? – Якудзе не терпелось услышать ответ, которого у меня не было.

– Иди, побросай уголь в топку. Валет в кабине паровоза один.

– Так вроде…

– Это приказ.

Ничего не сказав (хотя мог бы многое), обиженный самурай ушел, оставив командира в покое.

Судя по отрешенному виду, Герцогиня не собиралась донимать меня расспросами. И вообще – говорить с кем бы то ни было. Что, в общем-то, было мне на руку. Выбрав относительно сухое место, я сел на пол, оперся спиной о стенку вагона и, вытянув ноги, устало закрыл глаза. Преданный Морж лег рядом, положив голову на колени хозяина.

Через несколько секунд серый пепел закружился над головой. Показалось, еще немного – и, разорвав тонкую грань между призрачными мирами, я перейду туда, где нет ничего, кроме выжженной земли и неба, затянутого пеленой облаков.

Сумрачный край вечной печали. Пространство, лишенное жизни. Земля, покрытая коркой застывшей лавы. Однообразный пейзаж, простирающийся до самого горизонта. Если очень долго смотреть вдаль, начинает казаться – остального мира не существует. Вселенная состоит из одного нескончаемого серого поля.