История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

В связи с мероприятиями по отношению к сирийским и критским арабам следует бросить взгляд на соседние с империей, независимые от нее народы. Главным образом здесь имеются в виду армяне, находившиеся в то время в зависимости от калифата и в своей внешней политике тяготевшие к христианской империи. С вступлением на престол Македонской династии армяне появляются в значительном числе на военной и гражданской службе империи, из чего можно заключить, что Византия начала оценивать значение этого народа в своих планах против мусульман. Тогдашний правитель Армении Ашот из дома Багратидов, соединивший с Арменией Грузию и Албанию, дал своему государству столько материальной силы и политического значения, что империя, с одной стороны, и калифат — с другой, старались в постоянной взаимной вражде находить опорные пункты в этой пограничной стране 30. Отсюда происходят многоразличные сказания о присылке венца от царя Василия Ашоту и обратно, равно как о венчании Ашота калифом ал-Мутамидом. Пред самой смертью Василий заключил с армянским царем дружественный союз, имея в виду общего врага, т. е. восточных мусульман. Преемник Ашота (890) Сепад I, равно как и современный ему второй царь Македонской династии, продолжал поддерживать дружественные сношения и заключил в 893 г. союз против арабов. Но попытки Византии утвердить свое влияние в прикавказских областях не увенчались успехом. В качестве защитника христианства против мусульман Лев Мудрый посылал в Армению стратигов соседних фем, а доместик схол магистр Катакал раз дошел до Феодосиополя (ныне Эрзерум), разрушил находившиеся в окрестностях укрепления и нанес большой удар мусульманской власти в Армении. Но наместник калифа в Адербижане Афшин и преемник его Юсуф нанесли несколько раз поражения армянскому правителю и поставили страну в бедственное положение. Царь Лев думал подать руку помощи своему союзнику, но умер в сборах к походу. Армянский историк Асохик говорит об этом времени (31):

«Вся земля обратилась в пустыню и развалины, города разрушены, селения опустошены, жители рассеяны между иноязычными и чужеплеменными народами, храмы лишены служителей и всего благолепия».

Мы проследили в главных чертах отношения между империей и арабами на Востоке. Переходим к рассмотрению мусульманского вопроса на западной границе, главным образом в Южной Италии и Сицилии. Если сопоставить иконоборческую эпоху с македонской с точки зрения наиболее существенных интересов византийского государства, то нужно без колебания признать, что императоры Македонской династии полагали жизненный интерес свой в удержании и по возможности в расширении политического влияния империи именно в Европе. Итальянским владениям придавалось громадное значение и основателем династии, и его преемниками, и это не столько по действительной и ясно сознаваемой пользе, какая проистекала для империи от ее итальянских фем, сколько по властной фикции единства империи и соединенного с этой фикцией представления о господстве в Италии. Хотя по отношению к Сицилии и Южной Италии царь Василий не делал таких больших предприятий, какова экспедиция Имерия при Льве Мудром, тем не менее следует сказать, что итальянские владения, а равно и господство на водах, прилегающих к Далмации и Сицилии, оберегались с большой последовательностью и системой и основывались на прочной организации.

После занятия Бари и Тарента империи удалось вновь стать твердой ногой в Южной Италии и, пользуясь взаимной борьбой местных лангобардских герцогов и тяготевшим над Италией страхом сарацинских набегов и грабежей, расширить свое влияние. Эти успехи, впрочем, стояли в зависимости от положения дел в Сицилии, где власть империи с каждым годом становилась ограничен- ней и в последние годы Василия I простиралась лишь на небольшую полосу на восточном берегу острова и на город Тавромений. Этот клочок византийских владений едва ли долго мог держаться, будучи окружен со всех сторон арабскими колониями. В последние годы царя Василия в Южной Италии преследовалась настойчивая политика, в особенности с назначением стратегом Никифора Фоки, деда впоследствии знаменитого императора того же имени, который составил себе известность на службе в малоазийских фемах. Располагая военными отрядами из Фракии и Македонии, приведенными сюда его предместником Стефаном Максенцием, и усилив их восточным павликианским отрядом под начальством Диаконицы, Никифор Фока имел в своем распоряжении прекрасное войско, с которым мог сделать попытку осуществить намерения царя. Военным и административным заслугам этого вождя Византия и обязана упрочением своей власти в Южной Италии на все последующее время до появления на юге норманнов. Ввиду опасности со стороны греческого стратига арабы приняли нужные предосторожности и собрали отовсюду вспомогательные силы. Но Никифор разбил их и взял арабские укрепления: Амантеа, Тропеа и С. Северина (885–886). Когда с восшествием Льва на престол Никифор отозван был из Италии, Византия имела уже твердое положение во всей Калабрии, Апулии и в береговой части Лукании. Лучшей похвалой для административной деятельности этого мужа служат слова царя Льва (32):

«Он покорил лангобардов не только военными делами, прекрасно исполненными, но вместе с тем проницательностью, справедливостью и добротою, будучи снисходителен ко всем и пожаловав их освобождением от всякого рода зависимой службы и от податей».

Весьма можно пожалеть, что мы лишены возможности изучить произведенные Никифором реформы в устроении завоеванной страны. К этому времени должно относить учреждение двух фем в стране: Лангобардии с центром в Бари и Калабрии. Главная масса населения в них была, конечно, из лангобардов, арабские колонисты были изгнаны, равно как и гарнизоны их; в каком соотношении с введением византийской администрации оказались местные обычаи и законы с греческими, об этом можно лишь делать догадки. Рассказывают, будто итальянцы, прощаясь с Никифором, построили в честь его храм, дабы увековечить память об его гуманном управлении (33) и об освобождении страны от сарацинских набегов. Некоторое время Калабрия с центром в Региуме являла предмет специальных забот империи. Сюда постепенно переходили из Сицилии византийские подданные под напором арабского господства на острове, и здесь эллинизация пустила глубокие корни. Хотя в феме Лангобардии население было по преимуществу из германских колонистов, но устройство и управление в обеих провинциях было одинаковое и находилось в руках военного губернатора, или стратига, и подчиненных ему чинов, причем значительная часть земель объявлена была государственными, и владельцы этих земель призваны к отбыванию военной службы.

Главной задачей империи, оправдывавшей, так сказать, и само господство ее в Италии, была борьба с арабами. После побед, одержанных Никифором, сарацины утвердились в двух укрепленных пунктах римской Кампании, близ Гаеты, Агрополе и Гарильяно, и приняли деятельное участие в войнах герцога и епископа Неаполя Афанасия с Капуей и Салерно. Постоянным раздором между южноитальянскими герцогами и опасностью страха перед сарацинами Византия воспользовалась для распространения сферы своего влияния на те области, где прежде было политическое влияние Каролингов. Так, герцог Салерно, чтобы заручиться помощью Византии против Неаполя и союзников его, сарацин, сам отправился в Константинополь, где был принят с отменным вниманием и награжден саном патрикия. Следствием этих отношений было то, что Салерно получило византийский гарнизон и военные снаряды. Ближайшее княжество, Неаполитанское, скоро также искало союза и помощи у императора; тогда к князю-епископу был послан отряд под начальством Хассана, который ведет ожесточенную войну с Капуей, — под знаменами Хассана можно было видеть в одно и то же время неаполитанцев, сарацин и греков. Взамен оказанного благорасположения Неаполь также должен был признать над собой власть империи (34). Таким образом, Салерно, Беневент и Капуя находились формально под византийским влиянием, и между местными герцогами не было более серьезного противодействия дальнейшему расширению политической власти Восточной империи. Из всех лангобардских княжеств только Салерно пользовалось внутренним спокойствием, остальные были жертвой кровавых усобиц. В Капуе потомки Ландольфа находились в жестокой борьбе, в Беневенте постоянно происходили дворцовые революции. Гайдери, лишенный власти, ищет убежища в Бари, откуда стратиг препроводил его в Константинополь, исходатайствовал ему титул протоспафария и место правителя города Ории, в Южной Апулии. В Беневенте утверждаются на короткое, впрочем, время Радельхис, а за ним Айон, на которого напал герцог Сполето Гюи и взял его в плен. В это же время византийский стратиг Феофилакт, задавшийся целью нападения на сарацинское гнездо в Гарильяно, вооружил против себя лангобардов Беневента и Апулии, которые напали на Бари и выгнали из города византийский гарнизон. Но лангобарды не поддержали герцога Айона, и он скоро должен был снова сдать Бари патрикию Константину.