Русская рулетка - Элли Лартер

какой-то техники и мебели, видимо, — сказал Ларри, взяв в руки пару листков. — Забей. Ничего толкового.

— А это что? — Кристен вытащила свернутый в несколько раз альбомный лист и осторожно развернула его, стараясь не порвать. На листе были написаны адреса, координаты, места. Внизу стояло несколько подписей и печатей.

— Твою мать, — сказал Ларри, беря лист в руки.

— Что такое? — нахмурилась Кристен.

— Ты знаешь, что это?

— Нет, — девушка пожала плечами.

— Это документ, подписанный Джоном Джонсоном и Кэмероном Риверой.

— Это документ, в котором указаны все наши территории! — воскликнула Лэсси. — Тот самый, что искали много лет!

48 глава

Ноэль ушла.

Она просто поднялась наверх, собрала в сумку все свои вещи (а их оказалось немного, она как будто подсознательно знала, что не задержится в клубе надолго), спустилась и вышла через парадную дверь. На Лэсси, провожавшую ее взглядом до мотопарковки, она ни разу не обернулась. Потом подъехало такси, Ноэль зашвырнула в багажник сумку, села на заднее сидение и уехала прочь.

— Ты не можешь заменить ей мать, — сказал Карри, когда Лэсси заявила, что вырастит Алисию как свою и Лайнела дочь, а правду расскажет, когда малышка вырастет.

— Почему?! — Лэсси была в ярости. — Хочешь, чтобы она росла без отца и без матери?!

— Потому что Лиам не заслужил того, чтобы не быть отцом.

— Но он отец!

— Ты хочешь, чтобы Алисия не знала этого.

— А ты хочешь, чтобы она знала, как ее отца застрелили в день ее рождения, а спустя две недели нерадивая мамаша бросила ее и свинтила в закат?! Этого ты ей желаешь?!

— Я желаю ей правды, — спокойно ответил Карри, но желваки у него так и ходили ходуном. Лэсси смотрела на него исподлобья: только она да Кристен не боялись его такого, и могли и спорить, и наседать.

— Она еще слишком мала для правды!

— Она быстро вырастет, — возразил Карри. — Посмотри на Киру. У нее умерли и мать, и отец, она знает это, и это не мешает ей расти здоровой и счастливой девочкой.

— Но Кире десять лет, а не две недели отроду! — вспыхнула Лэсси.

— И что ты скажешь ей? — рыкнул в ответ Карри. — Ну, давай, представь на минутку… Что ты ее мать? А Лысый — отец? И что потом? Будешь воспитывать ее как своего ребенка, а когда ей исполнится лет тринадцать или пятнадцать, ошарашишь ее, рассказав, как все было на самом деле? У нее наши гены, она будет бунтаркой, она из дома сбежит или что похуже сделает! Эту правду надо выдавать ей с самого начала, понемногу, ясно?!

— Нихрена мне не ясно, — Лэсси вскочила с места и выбежала из столовой, хлопнув дверью.

— Истеричка, — процедил Карри сквозь зубы.

Кристен, которая наблюдала за этим диалогом молча, вздохнула:

— Не говори так. Она хочет сделать как лучше. Она готова всем пожертвовать: своей свободой, своей карьерой, она готова остаться здесь и не ехать ни в какой Голливуд, чтобы воспитывать Алисию…

— В этом и проблема. Она уже достала со своей самоотверженностью, — прошипел Карри. — До этого она трахала мне мозги, что она, видите ли, не была с нами, когда убили Лиама и Паука, и из-за этого ей стыдно. Теперь это… Еще раньше она откладывала свою поездку в Голливуд, чтобы воспитывать Киру, чтобы ухаживать за больным ублюдком отцом… Дальше что? Я не хочу больше видеть ее в клубе. Я не позволю ей взвалить на себя еще и эту ответственность. Пускай проваливает в своей Голливуд и становится там звездой первого эшелона. Она хочет этого — и я хочу, чтобы она наконец исполнила свою мечту. Хватит уже подтирать за всеми дерьмо. Пора строить собственную жизнь. А потом рожать собственных детей. От Лысого.

Кристен покачала головой. Этот монолог был полон такой яростной братской любви, что нельзя было поспорить.

— Но как тогда быть? — спросила она. — Кто и как будет воспитывать Алисию? Ей ведь нужны родители.

— Ей нужна семья, — уточнил Карри. — И семья у нее есть. Это мы с тобой, Лэсси и Лысый, Кира и Джонни, моя мать и твои родители, Шеннон и Череп, Ларри, Рыжая… весь клуб.

— Ей нужны родители, — тихо повторила Кристен, но уже не так уверенно. В конце концов, Карри лучше нее разбирался в этом вопросе. Он сам прожил всю жизнь, сначала не общаясь с матерью, а потом с отцом. И Лэсси росла так же, и у Лиама не было прочной связи с нерадивым папашей, а Кира, и вправду что, росла сейчас без матери и отца, и росла замечательной, доброй, умной девочкой. Может быть, дело и вправду было не в том, кого ребенок зовет мамой и папой, а в том, какие люди вообще его окружают?

Карри поставил перед ней высокий бокал с глинтвейном, и Кристен благодарно обхватила тонкими пальцами горячее стекло.

— Окей, — предположила она. — Нам есть, что сказать ей о ее отце. Но что мы скажем ей о матери?

— А что обычно говорят детям в таком случае? Пока они маленькие — что их мама уехала и не смогла вернуться. Станут старше — уехала и не хотела вернуться. Совсем вырастут — уехала, потому что сука.

Кристен принялась тереть виски:

— Кто поведет ее в детский сад? В школу?

— Мы все, — неопределенно ответил Карри. Было ясно, что он собирается взять на себя большую часть отцовских забот и обязанностей, но называться ее отцом он не планировал. Он планировал быть «любимым дядей Карри».

— Что она будет говорить подругам?

— Придумает, — Карри развел руками, как будто уже уверенный, что племянница вырастет не по годам умной и всегда найдет, что ответить любопытным сверстникам.

— Так нельзя.

— Мы будем решать вопросы по мере их поступления, — сказал Карри. — Наша с Лэсси мать предпочла нам бутылку водки, и мы прекрасно знали это, а наш отец просто не любил нас, и что? Мы выросли дерьмовыми людьми?

— Нет, — Кристен поджала губы.

— Вот именно. А