Ставка слишком высока - Алина Хвойная

повергает меня в ещё большее недоумение относительно взаимоотношений Алисы и Лобовского.

— Когда мы были у твоих родителей в прошлый раз, — говорит она, — на десерт был апельсиновый чизкейк. Это же рецепт Вениамина Александровича?

— Да, его, — подтверждаю я.

Надеюсь на пояснение такого вопроса и интереса к персоне Лобовского, но девушка молчит, тогда спрашиваю сам:

— А почему ты так им заинтересовалась? Вас что-то связывает?

— Просто он и правда удивительный человек, как ты и говорил, — отвечает Алиса и больше мне не удаётся вытянуть из неё ни слова.

Сейчас я думаю, что поступаю как никогда правильно, проводя собственное расследование, и мне нисколько не стыдно перед девушкой. У неё было множество возможностей обо всём мне рассказать, но она ими не воспользовалась, поэтому теперь я узнаю всё сам.

* * *

Ответ Щегольского не заставляет себя ждать. Он звонит мне на следующий день.

— Тём, доброе утро, прости, — извиняется друг, — что только сегодня с новостями, мог и вчера, но честно скажу, замотался, устал и банально забыл о присланной тобой фотографии.

— Удалось что-то выяснить? — сразу перехожу к делу.

— Вообще-то да, и тебя это заинтересует, — интригует Андрей. — На самом деле никакой Алисы Андреевны Шведовой не существует. Во всяком случае, с теми данными, которые указаны в присланном тобой паспорте.

— И что это значит?

— Это значит, что документы у твоей Алисы, поддельные, — поясняет друг. — И хочу тебе сказать, что подделка очень хорошая. Я её вычислил, только потому что работал в соответствующем отделе в органах. Не буду называть каком, но ты понимаешь уровень.

— А ты можешь выяснить её настоящую личность?

— Знал, что ты попросишь это сделать, и уже запустил процесс, но, честно говоря, видимо, придётся действовать по старинке, а не через программы. Такое ощущение, что кто-то аккуратненько подчистил о ней всю информацию. Предваряя твой вопрос, объясню, что обычно так поступают преступники или люди, участвующие в программе защиты свидетелей. В общем те, кто хотят скрыться. Иногда так делают и просто высокопоставленные лица, чтобы замести о себе компрометирующую информацию. Я постараюсь выяснить, кто она такая на самом деле, но это потребует некоторого времени.

— Неважно, главное выясни, кто она такая, — прошу друга, всё ещё находясь на стадии осознания озвученной им информации. — Андрей, спасибо, я твой должник по гроб жизни.

— Да подожди благодарить, я пока не так много сделал. Вот установлю её личность, тогда и будешь говорить «спасибо».

Кто же ты такая, Алиса, и твоё ли это имя на самом деле?

Алиса (43)

В понедельник после дня рождения мамы Артёма первым делом я отправляюсь в банк и прошу перечислить все деньги с карты в качестве анонимного пожертвования художественной школе Кольниковых. Я смогу обойтись и без них, а вот школа искусств может перестать существовать. Мне сообщают, что деньги поступят на счёт компании в течении следующих трёх дней.

Я и безмерно рада возможности помочь, но и мне немножко грустно, так как из соображений безопасности совсем скоро придётся прощаться со школой, с коллегами, с детьми, которые мне так полюбились.

Остаётся закрыть ещё одно дело — появиться на свадьбе у Лены и Олега вместе с Артёмом, и через пару дней я сбегу, как делаю это обычно, и выберу какой-нибудь совсем маленький неприметный городок.

На работе появляюсь раньше обычного, открываю студию, подготавливаю класс к занятию. Слышу хлопок входной двери и иду посмотреть, кто пришёл. Начинаю чувствовать неприятный запах, сначала совсем незаметный, но с каждом шагом в сторону приёмной запах становится сильнее и неприятнее.

Стоит мне увидеть стоящего в дверях Феликса с шаурмой и кучей соусов, как меня начинает тошнить, и я еле успеваю долететь до туалета, где меня выворачивает наизнанку.

— Алиса? — обеспокоенный голос Миронова из коридора.

— Не подходи! — кричу я, представляя, как меня вырвет ещё раз, если я лишь взгляну на его шаурму.

Что за чёрт?

— Хорошо-хорошо! Не подойду! Но ты там как?

— Всё нормально, — выдавливаю из себя, поднимаюсь с колен, подхожу к раковине и принимаюсь усиленно намыливать руки, боясь, что тот запах может появиться в любой момент. — Наверное, отравилась.

— Да? — восклицает Феликс. — А я тут со своей шаурмой.

— Ты тут со своей шаурмой иди на улицу и там доедай, а здесь всё проветри, а то придёт беременная Наташа, почувствует и ей плохо станет.

— Я как-то не подумал. Принято! Иду выполнять! А тебе точно ничего не нужно? Может воды?

— Иди уже, Миронов, Нат будет с минуты на минуту, — и он тут же удаляется.

Я поднимаю голову и внимательно смотрю на себя в зеркало. А я вообще ела сегодня хоть что-то? Чем я могла отравиться?

Погодите-ка, а не задержка ли у меня?

Трясущимися руками достаю телефон, нахожу в нём календарь и принимаюсь считать.

Этого не может быть. У меня задержка. Может просто нервное? Но меня это не успокаивает. Пулей вылетаю сначала из туалета, затем из школы, на ходу бросая Феликсу, что я скоро вернусь. Он что-то кричит в ответ, но я не слышу.

Покупаю тест на беременность, и аптекарь, видя моё состояние, показывает на дверь туалета. Через пару минут я уже сижу на крышке унитаза, сжимая в руке тест, и жду результата.

Если я окажусь беременной… я не имею ни малейшего понятия, что мне делать.

Слегка постукиваю пальцами по тесту, но перестаю это делать, видя, как проявляется результат.

Две полоски.

Я беременна.

* * *

Весь день провожу на автомате, думая совсем не о работе. Пытаюсь составить хоть какой-то план действий на будущее, но получается плохо. Беременность в корни меняет всё. О том, чтобы делать аборт, не может быть и речи. Просто взять и убежать я тоже не могу. По множеству причин, начиная с того, что Артём как отец должен быть в курсе, заканчивая тем, что я совершенно не уверена, что смогу обеспечить и себя, и ребенка.

Домой ноги ведут меня сами, чувствую я себя отвратительно. Я так мечтала о семье и детях, но сейчас не могу даже порадоваться этому. Внутри меня буквально распирает отчаяние.

Уже дома, глубокой ночью, сидя на кухне, я прихожу к единственному верному решению — нужно все рассказать Артёму на чистоту: о том, кто я такая, почему и от кого скрываюсь, почему найти выход практически невозможно и почему скорее всего любое решение проблемы смертельно опасно и для меня, и для него.

Если бы не беременность, я бы просто сбежала и не стала бы ничего рассказывать Скворцову, но