Имаго - Юрий Никитин

Эти милые интеллигенты страшатся любой острой мысли. Даже незадумываются, верна она или не верна. Главное, что она остра, она беспокоит,она жалит, потому от нее лучше избавиться, что вообще-то естественно. А как мысами реагируем на умного, но язвительного собеседника? Более того, кого скореевозьмем в друзья, с кем предпочтем общаться, дружить семьями и так далее: сязвительным гением или же с посредственным, но милым малым?

Уверен, сотая или десятая доля процента предпочтет гения, ноздоровое большинство… подчеркиваю, нормальное здоровое большинство предпочтетмилого парня, с которым никаких проблем, от которого никаких неудобств, с кемприятно и на рыбалку, и в компашку, и в прогулку на велосипедах.

Да я сам таков. И какой бы ни была высокой и благороднойцель построения коммунизма, но ее разрушила наша зависть к юсовцам, которыепросто жрут, трахаются, ни к чему высокому не стремятся, ни на какие горы нелезут, а просто балдеют, оттягиваются, расслабляются, жируют в свое скотское,но такое приятное и понятное удовольствие!

Потому любая идея перестройки общества будет объявлятьсяопасной, а к ней будут приклеиваться ярлыки типа «фашист», «антисемит»,«расист», пусть даже этим не будет пахнуть и близко. Сейчас вся идеология«общечеловеческих» разрешает только один узенький путь, по которому можно инужно идти. Путь еще большего освобождения от любых принципов, будь этоосточертевшие честь, достоинство, верность или такие уже устаревшие, как стыд.

Я посмотрел на комп, дал команду закрыть все проги и отправлятьсяспать. Клянусь, завтра начну. Завтра начну записывать и подгонять одно кдругому требования к Человеку Завтрашнего Дня. То есть из приготовленныхкирпичиков возводить Здание.

Утром, выйдя из подъезда, увидел у дальней бровки тротуарастаренькую «Волгу» Лютового. Крупные желтые листья превратили ее в огромнуюбожью коровку, а Лютовой свирепо уничтожал шедевр, листья летели во всестороны, как будто он лупил по ним метлой.

– Доброе утро, – сказал я. – Не проще ли вгараж?

– Далеко, – огрызнулся Лютовой. – Это в Юсетри проблемы: как въехать на хайвэй, как съехать с хайвэя и где припарковатьмашину. А я бросаю перед домом.

– А зимой как?

– До зимы еще дожить надо, – сообщил Лютовой такимтоном, словно ему было за девяносто или уже сидел в камере смертников. –Как дела?

– Тащусь на службу, – ответил я. – Вчера поМоскве было восемь взрывов. Семь убито, одиннадцать ранено. Еще пятерозастрелено, семерых забили подручными средствами. Впервые число убитых больше,чем погибших в автокатастрофах…

Лютовой буркнул:

– Колабы, их и надо стрелять.

– Все колабы?

– Ну, какая-то часть – бытовые ссоры, но колабовбоевики бьют по-прежнему. Что делать, сами юсовцы у нас только в броневиках. Ав Юсе так вообще контроль на контроле… Если раньше еще какие-то теракты проходили…ну самолеты в Торговый Центр или танкер рванули, то с этими камерамифейсконтроля, увы… Да и черт бы побрал это международное сотрудничество поотслеживанию передвижений террористов или подозреваемых в терроризме! Нашустрану, понятно, заставили, но кто выкручивал руки Франции или Польше? Но ихподписи тоже там… И все, как вышколенные лакеи, докладывают дяде Сэму, кто кудапоехал и что везет. Нет, теракты со стороны в самой Юсе практически невозможны.

Он говорил с горечью, лицо потемнело. Из подъезда вышлисоседи с пятого этажа, кивнули нам издали и поспешили на троллейбуснуюостановку. Я пробормотал чуть тише:

– Ну, так уж и невозможны…

– Знаешь, одно дело самолетом в Торговый Центр, когданаших погибло девятеро, а ихних – семь тысяч, другое, когда наших героевполяжет сотня, чтобы уложить одного-двух вонючих юсовцев!.. Нет, мыограничиваем себя обрубанием щупалец этого осьминога. Это дает результаты,дает!

– Какие?

Он вспыхнул, сказал с раздражением:

– Первое – они не расползаются по всему миру!.. Уже нетолько у нас передвигаются в броневиках!.. А всякая сволочь, что готова лизатьим зад и предавать своих направо и налево, получает урок. Самых ретивыхотстреливаем, остальные сидят тихо. Коллаборационисты – трусы, как и всепредатели. Коллаборационируют, пока нет угрозы их шкурам… Поверь, нет другогопути! Нельзя раз-два – и в дамки!.. К нашей полной победе путь долгий,тернистый… но мы его пройдем.

Челюсти сжались, кожа на желваках натянулась до хруста.Глаза стали цвета выхваченного из ножен меча.

– Мы пройдем, – повторил он. – Пусть террор,полный и беспощадный террор…

– Погоди, – оборвал я, – вы же… Прости, онивовсе не террористы.

Он взглянул в упор.

– А кто?

– Партизаны, – объяснил я. – Дело не в том,что слово «терроризм» приобрело негативный оттенок… странно, правда?.. а в том,что он абсолютно неверен. Террористы – это когда бомбы в царя, сейчас жеситуация абсолютно иная. Юса практически захватила весь мир. Вот смотри, напланете есть собственно США и есть территории под ее управлением. Управлениенеявное, пока США еще не ставит своих губернаторов во главе захваченныхинфистами стран, но уже всяк видит, что страна покорена. Предварительномассовому человеку внедрили мораль, что когда его имеют, то надо расслабиться итерпеть, а если удастся, то и постараться получить удовольствие, в этом и естьВысокая Истина и Великая Сермяжная Правда Русской Интеллигенции. АлексейВикторович, когда человек оказывает сопротивление на своей территории, он нетеррорист, а партизан! Сейчас весь мир под властью США. И где бы их нистреляли, ни взрывали – это справедливая партизанская война, а не акты террора.Тем более здесь, в России!.. Мы ведем борьбу против оккупантов.

Я взглянул на часы, охнул. Мы обменялись рукопожатием, япоспешил между домами к округлому зданию, похожему на огромное зернохранилище.Ну не настолько я патриот, чтобы ездить на «Волге», как Лютовой, когда можно на«Форде». А в Москве приходится то на высокие бордюры карабкаться, то черезснежные завалы, как йети. «Волга» уступает «Форду», еще как уступает попроходимости…

На стоянке издали кивнули, мол, не заходи отмечаться, езжай.Я из тех, кто платит точно в срок, а в наши времена даже у владельцев шикарных«шестисоток» бывают проблемы с оплатой.

Привычно скатился по винтовому пандусу, при выезде на дорогумне пугливо уступила дорогу «шестерка», хотя право первой ночи принадлежит ей,извечная вера в то, что закон ничто перед грубой силой, а «Форд» – сила, новскоре пьянящее чувство быстрой езды выдуло грустные мысли. Я привычноперестроился в левый ряд и погнал, погнал – на высокой скорости думается лучше.

В эру Интернета мы чувствуем себя иначе, чем сто лет назадили даже двадцать… Интернет, который я так люблю, тоже помог Юсе установитьвласть над миром, многим все еще незримую. Умным уже понятно, хотя большинствоэто себе не представляет, что рано или поздно… скорее рано, человечествосольется в одну нацию.