Украли солнце - Татьяна Успенская

— Твоя мать считает: Он допустил Властителя и все его преступления? — Конкордия кивнула. — Зачем?

— Испытать каждого, кто есть кто.

— А зачем тогда бороться против Властителя? Сиди и жди, когда Властитель сдохнет.

— В том-то и дело. Бог хочет понять, кто раб, кто человек?

— А с Любимом зачем так? Брат никому не сделал зла.

— А разве сделал кому-нибудь зло двухлетний ребёнок? Зачем-то нужно.

— Думаю, всё много сложнее! Как зовут твоего шефа?

— Я люблю тебя! — сказала Конкордия.

Он опешил.

— Какая ты странная… Разве это возможно — полюбить за один день?!

— Моего шефа зовут Апостол.

— Об Апостоле писал Любим. Это его настоящее имя?

— Люди нарекли его так. Когда-то у него были обыкновенные имя и фамилия. Он тяжко жил. И даже в руках Властителя побывал.

— Он говорил. Интересно, как спасся? Похоже, из рук Властителя не вырвешься.

— Сам не понимает. Стечение обстоятельств. Не в своём уме был в тот день Властитель, это точно, иначе не отпустил бы. Впрочем, Апостол не любит говорить об этом. Это давно уже было — семь лет назад. Ты его, кажется, погубил. — Джулиан непонимающе смотрит на неё. — Потом объясню. Сейчас постарайся поспать. — Она пошла к двери, но тут же вернулась и… стала расстёгивать рубашку.

— Ты что? Ты зачем?

— Может, тебе станет легче? А я… я первый раз люблю…

Улыбается, когда впору плакать, сама себя предлагает, ведёт странные речи о матери, которая умерла, и о Боге говорит, когда о Боге говорить запрещено?! Может, она не очень нормальна?

— Прости меня, я люблю другую, она моя жена, я не могу обмануть её, — забормотал Джулиан растерянно. Отошёл к окну, чтобы не показать своей жалости к ней.

Чернота смотрит на него слепыми окнами.

— Прости, если обидела. Не расстраивайся. — Она смеётся?! — Я… я очень счастлива сейчас. Понимаю, дико звучит. Властитель, смерть стольких людей, Любим, а я… Но не могла же я на всю жизнь остаться обездоленной?! Мать говорит, это самое главное в жизни. И дарит это тоже Он! — Конкордия подняла глаза вверх. — Дело не в тебе. Я теперь живу! Я так хотела узнать, что такое любить. Только бы ты не сломался! До завтра! — Она вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.

Как всё странно в этом городе!

Утром понял: никакой он не шпион, Апостол прав, он будет спасать несчастных. И искупит свою вину. И глухота не страшна — всей своей волей будет сопротивляться ей! Он не имеет права ослепнуть и должен научиться хорошо видеть в полутьме. Он нужен.

Первое испытание. В цехе холод сразу пробрался к костям. Джулиан погнал по сосудам жаркую кровь. И не разрешил себе раскиснуть оттого, что заложило уши.

С жадностью стал рассматривать начальника.

Немолодой, с огромным лбом и высоким ёжиком волос. Робот или играет? Если играет, кто прячется за непроницаемой маской: слуга Властителя или друг Апостола?

Та же загадка с рабочими. Кто из них не робот?

Голос настиг посреди цеха и погнал назад, к столу начальника. Ноги подгибаются, единственное желание: не вдохнуть препарат! Но он забыл упражнение, которое показала вчера Кора, задержал воздух, как в детстве, когда нырял. С Любимом соревновались, кто дольше пробудет под водой, а значит, кто дольше сумеет не дышать. Но то была своя воля: станет невмоготу и — пожалуйста: вылетай пробкой из воды, дыши сколько хочешь. Сейчас от него ничего не зависит. Воздух, что он задержал, затвердел и причиняет боль, кружится голова. Как избежать удушья? И как сделать, чтобы начальник не заметил его искажённой физиономии?

Взглянул на начальника и чуть не глотнул препарата. В глазах — усмешка. Показалось? Не робот?! Как выдерживает?

Из последних сил существует в безвоздушье: сердце вот-вот остановится, вместо станков и роботов — мухи, пятна. Сжал руками грудь, перекрывая вторжение препарата. Но мученичество оказалось бессмысленным. В голове замелькали приказы «Не теряй ни секунды рабочего времени», «Скорее к рабочему месту», а тело наполнилось незнакомой энергией.

Едкий запах как мгновенно возник, так и пропал. Начальник распахнул окно. Потребовалось несколько секунд, чтобы перестали звучать в голове приказы.

Раскрыл себя?!

Не воспользовался моментом, чтобы обнаружить живых.

Снова пошёл по цеху. И снова слеп. Может, кроме начальника, здесь и нет никого живого?

Если б не было, Апостол не послал бы его сюда!

Что придумать, чтобы обратить на себя внимание живых?

Взмахнул рукой, качнулся, как пьяный. Детские уловки неожиданно сработали. Улыбнулся шестнадцатилетний мальчишка, обернулась пожилая женщина с несчастным лицом, взглянула на него девушка странными глазами… Почему их до сих пор не заметили? Они и не прячутся вовсе.

Перерыв пробкой вышиб его из цеха. И столовая показалась праздничным залом. Найденные им люди затерялись среди роботов.

Взять еду? Не сумеет незаметно спрятать её. Возвратиться в цех? Но больше он там не выдержит ни минуты. Всё-таки поплёлся. И тут же вошла Конкордия. Сказала начальнику:

— Приказано доставить Клепика к шефу!

Через несколько секунд они были на террасе.

— Думаю, ты ошибся, много больше, чем трое. — И сразу, без перехода: — В особом отделе спрашивали шефа о тебе, откуда взялся, как посмел агитировать против Самого?

Геройство разом испарилось.

— На, — Конкордия протянула ему порошок. — То, что ты собрал вокруг себя людей, с их точки зрения, не особый грех. И никогда не вредно перебить сотню-другую! Шеф дал слово обработать тебя. Надеюсь, предупреждать больше не надо, сам не станешь читать против Властителя! А теперь ещё один урок дыхания. Завтра с утра снова пойдёшь в цех.

Учитель проснулся рано утром.

— Что со мной? — спросил растерянно.

Дежурил Ив. Он не знал, что можно говорить, что нет, и позвал её.

— Почему я лежу? — спросил Учитель.

— Ты жив, Витенька, — улыбнулась Магдалина. — Болит живот?

— Помню боль. Из-за неё потерял сознание?

— А сейчас?

— Чувствую какое-то давление внутри. Боли нет. Что-нибудь серьёзное?

— Ты будешь жить, Витенька! — твёрдо сказала она.

— Спасибо. А как же уроки? — спросил тревожно. — Я весь опутан проводами.

— Уроки подождут, пока окрепнешь. И так ты слишком долго преодолевал боль, как я сейчас понимаю!

— Но у меня должна быть контрольная! — перебил он её.

— Обязательно будет, но позже. Лежи, отдыхай. Ты столько лет не отдыхал!