Наемник - Винс Флинн

Бейрут, Ливан

Они договорились встретиться через два часа после восхода солнца. Сайед спросил Мугнию, почему именно через два, и тот ответил, что трусливые американцы атакуют только под покровом темноты, а еврейские псы – когда у них за спиной встает солнце. Сайед видел, что евреи атаковали в любое время суток, но не собирался спорить с Мугнией – по крайней мере, когда он находился в таком настроении.

Сайед посмотрел на свою «морскую свинку» из ЦРУ. Выглядел тот отвратительно. Ногти отросли еще недостаточно для того, чтобы использовать клещи, поэтому ему пришлось просверлить дрелью дыру в том месте, где должен был быть ноготь, чтобы заставить агента отвечать на вопросы. Но вместо этого американец потерял сознание. Подобные ситуации имели свои ограничения, но не всегда работали. Ведь определить, когда тебя водят за нос, довольно трудно. А Сайед до сих не был уверен насчет Камминса. Учитывая жуткую антисанитарию, существовала вероятность, что американец серьезно болен. Азиз аль-Абаб объяснял ему, что пленник может оказаться в таком состоянии, что его нервная система перестает функционировать и реагировать на боль. Единственное, что можно сделать в этом случае, – вылечить его, а потом начать все сначала.

К несчастью, Мугния и остальные хотели получить ответы, которых не было. По крайней мере, Камминс не мог им их дать. Соратники Сайеда не доверяли Иванову из-за его бесконечных интриг, но ненависть к американцам и евреям имела очень глубокие корни, и они желали знать, известно ли что-то агенту ЦРУ про исчезнувшие деньги. Кроме того, имелась серьезная проблема, которую они проморгали, что характерно для группы людей. Они видели мир в одном измерении и смотрели на все ситуации, как будто это уличный бой в Бейруте. Атаковать, отступить, окопаться и сражаться – так выглядел их военный репертуар.

Когда речь шла о шпионаже, Сайед анализировал происходящее в трех измерениях и пытался предвидеть возможный результат. Джон Камминс рано или поздно попадет в руки Иванова – среди прочего, еще и потому, что этот русский привык, чтобы все делалось в соответствии с его желаниями. Сайед тщательно подбирал вопросы, понимая, что пленник может сообщить Иванову, о чем его спрашивали.

Он решил, что американцу пора принять курс антибиотиков. Остальные могут говорить сколько угодно, что его не следует отдавать русским, но он с ним закончил. Он уже не мог ничего от него узнать и не хотел оказаться в самом сердце этого сражения. Сайед вытер маленькую каплю крови о белый мясницкий передник и задумался о том, что скажет Дамаск. Они захотят получить подробный отчет о ситуации, но им ведь не приходится иметь дело с бандой безумных палестинцев.

В этом заключался парадокс Ливана вообще и Бейрута в частности. Палестинцы должны жить в Палестине, а не в Ливане. Они нарушили равновесие, которое турки поддерживали много веков. То, что на их место пришли евреи, разрушило хрупкий мир и ввергло страну в гражданскую войну. Теперь, когда прошло больше пятнадцати лет, гражданская война закончилась, и палестинцы стали все больше наглеть. В это время относительного мира Дамаск начал терять контроль над враждующими фракциями и их деятельностью. Он не мог понять очевидных вещей: ребенок вырос, стал взрослым и больше не ценит и не нуждается в одобрении своего родителя. К счастью для Сайеда, он был скорее дядюшкой, причем не склонным судить других. Особенно сегодня утром.

Он постучал в металлическую дверь и подождал, когда охранник ее откроет. Войдя в коридор, закрыл ее за собой, посмотрел на двух стражей и сказал:

– Ему нужна медицинская помощь. Передайте остальным: я хочу, чтобы с ним обращались, как с младенцем. Больше не бить, не пинать ногами, вообще ничего.

Охранники кивнули, и Сайед зашагал по коридору, все еще обдумывая, что скажет Дамаску. Он не мог сообщить им подробности нескольких прошедших дней. Швейцарские счета, на создание которых они потратили так много сил, сейчас были пусты. Дамаск не вложил в них ни цента, но они знали про их существование. Однако им было неизвестно, что Сайед открыл и собственный счет с помощью Шарифа и Иванова. Он забирал себе процент от каждой поставки оружия в страну, обещая торговцам, что их не тронут различные сирийские фракции. И Дамаск должен оставаться в неведении как можно дольше.

Сайед остановился на первом этаже в небольшом вестибюле, обложенном мешками с песком. Дверь была полностью заблокирована; окна от пола до потолка, расположенные по обеим сторонам, превратились в маленькие щелочки, достаточные для того, чтобы возле них мог занять позицию солдат с винтовкой. Как же он хотел, чтобы гнусные марониты убрались восвояси…

Сайед поднялся на второй этаж и пошел вдоль телефонных кабелей и удлинителей к временному командному пункту. Коридор был заполнен вооруженными людьми, но на сей раз Сайед остался ими доволен. Ему требовалось, чтобы они помешали христианам совершить какую-нибудь глупость.

Они жили в нечеловеческих условиях. Здесь не было водопровода, электричества и телефонной связи. Люди справляли нужду в подвале, в разных помещениях или углах. Неудивительно, что Камминс заболел. Электричество и телефон имелись в трех кварталах отсюда; их придется провести по залатанным проводам и линиям, соединенным с теми, что есть в здании.

Охранники сдвинулись в стороны, пропуская его, и он вошел на командный пункт. На двух бочках для нефти, вместимостью по пятьдесят галлонов, лежал кусок фанеры, вокруг которого стояли Мугния и Бадредин из «Исламского джихада», Джалиль, который занимался в Иране тем же, что и Сайед, и Ради из «Фатха». Все они получили немалые прибыли от его сделок с турком, торговцем оружием, а теперь снова стали нищими.

– Закрой дверь, – приказал Мугния.

Сайед закрыл дверь и подошел к мужчинам у импровизированного стола.

– Ну? – спросил Мугния.

– Ничего.

– Ничего? – с сомнением переспросил Ради.

Сайед посмотрел на маленькую жабу из «Фатха» и сказал:

– Мне сообщили, что твои люди позволили себе определенные вольности с моим пленником в прошедшие несколько дней.

– С твоим пленником? – завопил Ради. – Он мой пленник!

– Его били ногами и наносили увечья, – продолжал Сайед. – Из-за антисанитарных условий, созданных твоими людьми, которые испражняются по всему подвалу, точно дикие собаки, пленник заболел.

Бадредин поморщился.

– Послушайте… нужно все-таки следовать основным правилам гигиены, – сказал он. – Хотя бы прикажи своим людям справлять нужду на крыше. Солнце решит все проблемы.

– Ты станешь подниматься на семь лестничных пролетов, чтобы сходить в туалет? – спросил Ради.

– Хватит, – рявкнул Мугния и окинул взглядом стол, чтобы показать, что он не в том настроении, чтобы терпеть мелкие склоки. – Кто-то украл у нас семь миллионов долларов, а вы спорите из-за того, где должны срать ваши люди.

– Я только…