Ее последнее прощай - Мелинда Ли

– Простите. Я просто не могу.

Она прижала кулак ко рту, пытаясь взять себя в руки.

Морган решила сменить тему:

– Ваш шеф сказал, что вы хотели с ним поговорить. О чем именно?

– У одного из моих клиентов обнаружились нестыковки в документах. – Челси покачала головой. – Я не могу назвать вам его имени. Но он никак с этим не связан. Дело касается налогов, и он не может знать, что я в курсе.

Да уж, налоговые махинации – преступление несколько другого уровня.

– Однако дело там довольно серьезное, раз вы не захотели рассказать начальству в письме или по телефону? – спросил Ланс.

– У меня дома нет безопасной сети, к тому же ребенок все время плакал. В последний раз, когда я говорила с Кертисом по телефону, я едва его слышала. Вот и подумала, что проще будет поговорить в офисе.

Морган встала.

– Если вы вдруг еще что-нибудь вспомните, сразу же позвоните нам. Даже если это какая-то мелочь. Никогда не знаешь, что может оказаться важным.

– Конечно. – Челси оторвала подбородок от колен. – Спасибо вам. Спасибо за все.

Тим проводил их до дверей.

– Надеюсь, она сможет нормально уснуть. Прошлой ночью она в больнице глаз не сомкнула. При каждом шорохе…

– Ей нужно время, – сказала Морган.

Тим кивнул и открыл им дверь.

– А как выглядит клеймо? – тихо спросил Ланс.

– Как символ бесконечности, – ответил Тим и побледнел.

Навсегда…

Морган и Ланс вернулись к джипу и залезли внутрь.

– Ну что, выяснили мы немного, – сказал Ланс. – Ну, хотя бы подтвердилось, что похищение вряд ли связано с делами ее клиентов.

– Он накачивал ее наркотиками, это повлияло на ее память.

У Морган все это в голове не укладывалось. Теперь Челси будет мучиться не только от ужасных воспоминаний, но и от страшных предположений по поводу того, чего она не помнит. Вернутся ли остальные воспоминания? И как скоро?

Ланс завел двигатель.

– Похоже, тут личные мотивы. Никто не будет так издеваться, физически и психологически, над женщиной только для того, чтобы не платить налоги.

– Ты прав, – согласилась Морган. – Мотивы личные, больные и извращенные. Что теперь будем делать?

Они выехали на дорогу.

– Ты можешь позвонить Шарпу и рассказать ему о наших успехах? Они с мамой могут оставить в покое финансовую документацию и сосредоточиться на информации о прошлом клиентов Челси. Не исключено, что кто-нибудь из них зациклился на ней.

– Кто-то точно зациклился.

Морган позвонила Шарпу. Тот был счастлив отложить в сторону финансовые документы.

– Куда теперь поедем? – спросил Ланс, когда Морган закончила разговор. – В любом случае, сначала мы должны тебя накормить.

– Ты скажешь, что это безумие.

Да, эта идея ему точно не понравится.

– Что? – с подозрением спросил Ланс.

– Я хочу осмотреть дом Гарольда Барнса.

Ланс нахмурился:

– Может быть, и не безумство, но очень рискованно.

– Все наши ниточки ни к чему не привели. Барнс – единственное, что у нас осталось. К тому же Челси упоминала маслянистый запах, хотя и утверждала, что так пахнет не машинное масло.

– Автомеханики разными маслами пользуются, – пожал плечами Ланс.

Морган посмотрела в окно. Несмотря на дикую усталость, после встречи с Челси ей еще больше захотелось как можно скорее поймать преступника.

– Что, если он держит у себя ту девушку и никто не может ей помочь? Что, если он решил убивать ее постепенно, наслаждаясь процессом?

– Это всего лишь домыслы.

– Возможно, – сказала Морган. – Но послушай меня. Полиция полагает, что девушку, найденную в парке, удерживали в течение восьми месяцев. Значит, ее должны были поместить туда, где никто не услышит ее крики. Дом Барнса находится в полной глуши.

– Как и автомастерская.

– Да, но мастерскую посещает слишком много народу для того, чтобы держать там пленницу.

– Территория там большая, много дополнительных построек. Ничего не стоит спрятать там грузовой контейнер, – возразил Ланс. – А лес, который начинается за мастерской, соединяется с национальным парком.

– Это правда, – согласилась Морган. – Но полиция проводила плановую проверку дома у Барнса три месяца назад. Если бы он держал женщину в доме, они бы услышали ее или заметили что-нибудь.

– Скорее всего. Дом у него небольшой. Мы не знаем, находилась ли девушка все эти восемь месяцев в одном месте.

Морган попыталась вспомнить дом Гарольда Барнса во всех подробностях.

– Помнишь тот огромный гараж, примыкающий к его дому? – спросила она.

– Помню, – ответил Ланс, включая печку. – Он такой большой, что там можно разместить любую нелегальную деятельность.

Морган поднесла руки ближе к решетке обогревателя.

– Если мы что-нибудь найдем, позвоним анонимно в полицию и скажем, что услышали женские крики.

– Только надо подождать до наступления темноты. Пусть Барнс уснет.

Ланс выехал на главную дорогу.

– Кроме того, надо подготовиться. Позвоним Стелле и Броуди и расскажем про наш план.

– Нет, – сказала Морган.

Она не хотела ставить под угрозу карьеру сестры.

– Это нечестно по отношению к ним. То, что мы собираемся сделать, – совершенно незаконно.

Не говоря уже о том, насколько это опасно.

Около полуночи Ланс проехал мимо одноэтажного дома Гарольда Барнса. Через четверть мили он съехал на обочину и припарковался за парочкой хвойных деревьев. Если Барнс, несмотря на наблюдение полиции, сумел ускользнуть из дома, он, вероятно, отправился через лес к автомастерской. А что хорошо для лисы, подойдет и для охотника.

– Готова?

Морган проверила пистолет в кобуре и наглухо застегнула черную куртку.

– Да.

Ланс засунул дополнительные патроны в объемный карман своих черных брюк. Ему не было холодно, однако он плотно натянул черную вязаную кепку на светлые волосы. Морган же надела шапку скорее для тепла. В карман она положила фонарик. Ланс последовал ее примеру. Потом засунул остальное снаряжение, в частности, пару биноклей ночного видения, в небольшой рюкзак.

Они вышли из джипа и пошли вдоль кромки леса, готовые в любую секунду нырнуть в темную чащу, если вдруг мимо будет проезжать автомобиль. Над головой проплывали плотные облака, а в холодном воздухе кружились мелкие снежинки. Изо рта шел пар. Они двигались практически на ощупь, но фонарей не включили – слишком рискованно. Местность была довольно открытая, и Барнс мог заметить свет издалека.