Белое, черное, алое… - Елена Топильская

Василий Кузьмич долго шевелил усами, потом вошел в положение:

— Ну ладно, поставлю бойца, только это и впрямь борзость, цацки охранять.

— Василий Кузьмич, посмотрите на проблему с другой стороны, — вкрадчиво стала объяснять я ему, — эту цацку ему якобы подарили. По словам жены, стоит она баснословно. Антиквариат, из царских сокровищниц, что-то я не слышала, чтобы у нас легально торговали царскими сокровищами. Может, крест краденый? Вы бы по картотеке похищенных вещей проверили или с экспертами проконсультировались. А? Так что есть смысл поохранять.

— Подвела базу, — пробормотал Василий Кузьмич. — Так и будет лидер преступного сообщества цеплять на себя краденые вещи, да еще и замок запаивать, чтобы ее не снять было…

Но человека выделил. И мы с Левой пошли осматривать труп.

Я полагала, что справимся в рекордные сроки: труп обнаженный, так что долго описывать вид и положение предметов одежды не придется, повреждений на нем нету, делать привязку больничной койки к местности тоже необходимости нет, так что работы на сорок минут от силы. «Правильное телосложение, повышенное питание, кожные покровы» мы описали в протоколе в считанные минуты, Левка проверил ребра, кости конечностей, все было на ощупь цело.

— А это что? — Он склонился к трупу и чуть не носом стал водить по груди покойника. — Видишь? Такие рассыпчатые точки. Пиши: на коже передней поверхности грудной клетки мелкоточечные кровоизлияния на участке площадью около пяти на восемь сантиметров. — Он руками раздвинул челюсти покойнику и тщательно обследовал рот. — Подслизистые кровоизлияния в деснах…

— И что это значит, Лева?

— И лимфатические узлы увеличены. Или он от СПИДа умер, или…

— Или?

— Или подушкой задушили…

— Ты так шутишь, что ли?

— Уж какие шутки. Такие кабаны уж точно не от тоски умирают. И не от простуды. — Он отодрал с внутренней стороны локтей трупа пластыри. — Вот смотри, следы инъекций. Поставили капельницу с ВИЧ-инфицированным физраствором, и привет.

— Подожди, Лева, но от СПИДа же так быстро не умирают. Он всего несколько дней в больнице. Насколько я знаю, у СПИДа какой-то инкубационный период, но уж никак не несколько дней.

— Ну, не знаю, не знаю. Я бы у этой пышнотелой Натальи Леонидовны анализ бы на ВИЧ взял. Слушай, а чего она такая нервная? Хотя понятно: с Вертолетом жить — какие нервы надо иметь.

— Лева, а если не СПИДом, а чем-то другим его заразили, какую-нибудь другую сильную заразу в организм ввели?

— В принципе возможно, только зачем? Проще подушкой задушить. Вот такие кровоизлияния и будут.

Лева сказал это небрежно и стал рассматривать следы уколов, прятавшиеся под пластырем. И у меня возникло неприятное ощущение, сначала неопределенное, непонятно от чего, а потом сформировавшееся в мысль о странном соседстве Вертолета и Скородумова в одном и том же отделении реанимации. Не хочется плохо думать про Олега Петровича, но не люблю я таких совпадений. Надо поговорить с доктором Пискун; неужели она меня обманывала, говоря, что Скородумов лежит без сознания и в ближайшие дни не придет в себя?

Я заволновалась, но прямо сейчас бежать искать Галину Георгиевну было невозможно, надо было закончить осмотр трупа, да и вряд ли доктор Пискун сейчас была в больнице, все-таки выходной.

Больше ничего интересного мы при осмотре не обнаружили. Упаковали в конверт оба радиотелефона, в другой конверт — лежавшие на столике видеокассеты, и пошли искать вдову, чтобы передать ей вещи, но вдовы уже и след простыл; наверное, поехала искать ювелира. Я, тяжело вздохнув, положила конверты в свою сумку и, возвращаясь в палату, где лежал труп, наткнулась в закутке за дверью на лечащего врача господина Лагидина. Похоже, он так и простоял там весь осмотр.

— Вы не разрешите мне тоже осмотреть труп? — робко обратился он ко мне. — Вы знаете, такой интересный случай, я уже и СПИД предполагал, только не хотел говорить раньше времени.

— А что, до нашего приезда вы не могли осмотреть труп?

— Да меня к нему не подпускали. Я сегодня выходной, но собирался все равно прийти на работу, — случай интересный…

Он замялся, а я подумала, что ему сверхурочные наверняка щедро оплачивали родственники больного, но он об этом, конечно, не скажет.

— Я еще собраться не успел, как меня вызвали, сообщили, что наступило резкое ухудшение. Я поймал такси, прилетел, но уже было поздно. И вот с этого момента меня к трупу уже не подпускали.

— Назарбай Янаевич, вы знаете, где лежит больной Скородумов?

— Это не мой больной, но можно посмотреть, а что?

— Уж посмотрите, будьте любезны.

Юный Назарбай вприпрыжку помчался в ординаторскую, наверное, боясь меня прогневать и желая услужить. Тут же вернулся с историей болезни и повел меня за собой.

На койке, к которой он меня подвел, без сомнения, лежал Олег Петрович Скородумов. Он лежал, опутанный какими-то трубочками, с закрытыми глазами, и сказать про него можно было одно: краше в гроб кладут.

— Он без сознания, — тихо сказал Назарбай, подержав его за запястье.

— Вы уверены?

Он дико посмотрел на меня:

— А вы сомневаетесь?

— Понятно…

Когда мы вышли из палаты, в коридоре меня отвел в сторонку Кузьмич:

— Машечка, ты на вскрытие поедешь?

— Сегодня-то вскрывать никто не будет, он полежит до понедельника, а в понедельник я, конечно, туда приеду.

— Ты и вправду думаешь, что его замочили? Или все-таки он сам умер?

— А черт его знает, — задумчиво сказала я. — Доктор клянется, что все к этому шло, что он поступил действительно плохой, и что состояние его объективно ухудшалось, и что в принципе он был готов к летальному исходу. И что у него даже состав крови изменился… Может, действительно его СПИДом заразили?

Возьмем кровь у вдовушки.

— Я, Машечка, не доктор, но про СПИД на каждом углу кричат, уже и люди с церковно-приходской школой знают, что ВИЧ-инфицированные теряют в весе. А этот бугай, прости Господи, похоже, только прибавлял. Съезди обязательно на вскрытие, я за тобой машину пришлю. А потом мне домой позвони, я завтра на сутках, так что в понедельник буду дома.

Я мысленно позавидовала Василию Кузьмичу — сутки отдежурит и домой, в теплой ванне отмокать. Я-то такой возможности не имею, как и большинство моих коллег, поскольку сроки по делам и так поджимают, а если еще и отгулы брать, плюя на сроки, то в конце концов либо тебя уволят, либо сам повесишься.

Убедившись, что постовой занял свое место возле койки с телом, и взяв с Кузьмича клятвенное обещание обеспечить сопровождение тела в морг и там охранять до вскрытия, не спуская с него глаз, я подхватила Задова, и мы отбыли на базу, то есть в ГУВД, в дежурное отделение.