Глубина - Алма Катсу

Почему он держал Ундину так далеко от нее? Ей хотелось обнять дочь, убедиться, что все действительно хорошо.

– Разве ты не слышал? Она издавала такие ужасные звуки…

– Единственное, что я слышал, – это ты, – голос Марка сочился упреком. – Ты не в себе… Как обычно в последнее время. Опять приняла это свое лекарство, да, Кэролайн? Как-то ты зачастила, я б сказал.

– Что ты имеешь в виду?

– Уже почти утро. Тебе что, правда нужна эта дрянь в такой час?

Так оно и было. Небо за иллюминатором уже светлело. Кэролайн даже не подумала. Прием лекарств превратился в привычку.

Марк кивнул в ее сторону.

– Я слышал, что от кокаина можно серьезно заболеть… А еще от него появляется зависимость, как от опиума. Тебе бы поумерить…

Кэролайн хлопнула по туалетному столику ладонью.

– Я следую указаниям врача! Это лекарство!

Она ждала, что Марк скажет что-нибудь успокаивающее. Ну-ну, моя бедняжечка, ты столько всего перенесла. Погладит ее по спине, принесет воды. Но нет. Марк отвернулся, все еще держа ребенка на руках.

Кэролайн резко вдохнула, задержала дыхание. Все казалось неправильным. Она не могла сказать наверняка, не искажала ли вина ее восприятие. Воздух стал холоднее, молчание – более зловещим. И что-то определенно было не так с Марком. То, как он смотрел на нее, будто хотел, чтобы она исчезла. Будто он ее ненавидел. И Марк даже не спросил, где она была. Неужели ему все равно? Неужели он догадался? Мог ли он учуять от нее запах другого мужчины или понять все по печально опущенным уголкам ее рта?

– Я лягу вместе с Ундиной, чтобы она снова заснула, – вяло сообщил Марк, направляясь в спальню.

И закрыл за собой дверь.

Кэролайн оперлась о кроватку, ее усталый взгляд остановился на пустом месте, где только что был ее ребенок. Может, Марк прав; может, это лекарство виновато в том, что с ней происходит. Она словно медленно сходила с ума. И да, она действительно принимала много кокаина в последнее время. Всякий раз, когда ее что-нибудь расстраивало, она шла за порошком. Конверт почти опустел, а Кэролайн боялась идти к доктору Лидер и просить новую порцию. Нет худа без добра. Пора прекращать.

А как же Ундина? Если Марк решил, что Кэролайн зависима, он может отнять у нее ребенка. Они женаты, он в законном праве. От этой мысли по спине пробежал холодок. Она может потерять малышку навсегда.

Кэролайн потянулась в пустую кроватку, как будто все еще могла ощутить там Ундину.

Что это, в складках одеяльца? Ладонь нащупала что-то твердое, холодное, металлическое. И влажное.

И Кэролайн поняла: вот что было в горле Ундины. Она действительно давилась. И Кэролайн ее спасла.

Она вытащила находку из скомканного одеяла, как ленту, продетую в люверс. Что же это лежало в кроватке Ундины, словно змий в райском саду?

Это был крестик на цепочке. Крошечный золотой крестик.

Мир обрушился на Энни внезапно, как удар. Он дрогнул, как в тот раз, в Баллинтое, когда она стояла на утесе и огромная стена земли и камня вдруг отвалилась и рухнула в океан.

Но мир продолжал сотрясаться. Ее разум лихорадочно пытался понять, что к чему. Она ведь на корабле, на великолепном «Титанике». С чего бы ему трястись?

Глаза наконец сфокусировались, и Энни увидела, что над ней, щекоча ее лицо распущенными волосами, склонилась Вайолет. Ее испуганный взгляд снова напугал Энни.

– Слава богу, ты проснулась. – Вайолет отпустила ее плечи. – Я боялась, что с тобой что-то не так. У тебя был припадок, глаза закатились, зубы оскалены. Никогда еще такого не видела. Даже подумала, может, в тебя демон вселился, как предупреждали священники в школе.

Энни уставилась на Вайолет, желая, чтобы подруга попросту ее разыгрывала, но было ясно, что той не до шуток. Энни содрогнулась.

– У тебя уже бывали приступы? – спросила Вайолет.

Энни потерла лицо.

– Никогда.

В последний раз на ее памяти припадок случился с маленьким слугой Асторов.

– Сходила бы ты к корабельному врачу. Убедиться, что все в порядке.

Энни потерла плечи. Холодно. Очень, очень холодно. Как мог этот корабль быть таким холодным, когда у него имелись такие большие ревущие двигатели, а огни горели день и ночь? Крошечная каюта полностью выстыла. У Энни замерз-ли щеки, а еще кончик носа, уши, пальцы на руках и ногах.

Из кают справа и слева доносились бормотание и прочие звуки. Значит, остальной персонал уже просыпался.

– Нет, нет. Лучше займусь работой.

Энни собралась с духом и села в постели, резко вдохнув, когда холод скользнул по голым плечам, словно ткань. Девушка вскочила с кровати и принялась быстро одеваться. Вещи были ледяными на ощупь, словно их забыли на палубе. Стиснув зубы, Энни натянула нижние юбки так быстро, как только позволили ей онемевшие пальцы. Затем наконец скупо плеснула в лицо водой. Она была тоже ледяной, как будто прямиком из замерзшего ручья.

Вайолет стояла, глядя, как она одевается.

– Что с тобой случилось, Энни?

Та замерла с платьем в руках.

– О чем ты?

Вайолет указала на ее руки, и та, опустив взгляд, увидела синяки размером с отпечаток пальца. Еще один, скверный, обнаружился на лодыжке, и еще на бедре. Энни не помнила, как могла их получить. Может, пока занималась дневными обязанностями. Корабль взбрыкивал, как дикий жеребец, когда погода портилась, и тебя вдруг швыряло на перила или в стену, особенно если часто спешишь куда-то с тяжелым подносом по узким переходам для прислуги.

А потом Энни вдруг поняла, что синяки оставила Мадлен Астор.

– Ничего страшного. Они не болят, – произнесла Энни, надеясь удовлетворить этим любопытство Вайолет.

Та пожала плечами и закончила собираться сама, пересказывая сплетни, которые слышала за завтраком тем утром: мол, первый помощник предупреждал, что такой холод стоит из-за льда в воде. Энни слушала вполуха, надевая платье и туфли и пытаясь не поддаваться страху – страху перед тем, что сказал ей Уильям Стед: что на корабле вполне может быть злой дух. И что она тоже может быть его жертвой.

Энни поспешила заправить постель и приступить к работе, но когда потянула бело-голубое одеяло, чтобы подоткнуть его, наткнулась кончиками пальцев на что-то шелковое. С любопытством, но медленно, словно боясь затаившейся там змеи, Энни отогнула край одеяла и увидела ее – атласно-голубую полоску с изящным рисунком.

Мужской галстук.

Энни охватил жар, и она оглянулась через плечо, но Вайолет уже выскочила из комнаты, оставив ее одну.

Энни осторожно вытащила странную вещь из постели и поднесла к свету. Определенно галстук, формальный, и она видела его раньше. Вчера на балу мужчины носили точно такие же. Накрыв его ладонью, Энни сразу поняла, что этот принадлежит Марку. С ее губ сорвался слабый вздох.