Тёмный рыцарь - Пол Догерти

— И ты, Беррингтон, решил действовать: слишком уж настойчивыми сделались слухи. Козлом отпущения ты избрал Генри Уокина, человека, бессильного удержаться от плотских утех, человека, которого часто видели близ иерусалимских борделей и домов разврата. Он был англичанином, хозяином усадьбы Борли. Несомненно, ты со своими подручными не раз пользовался для своих мерзостных дел и его усадьбой, и его именем. Уокина, любителя вина и женщин, обвинить было нетрудно. Ты подбросил в его келью те самые улики и помог распространять злобные слухи. Кончиться это могло только одним — и Уокина арестовали.

— А с чего было Тремеле обращаться именно ко мне? — перебил его Беррингтон.

— Во-первых, ты тоже англичанин. Во-вторых, как я подозреваю, ты сыграл главную роль в разоблачении Уокина. В-третьих, ты воспользовался, должно быть, опасениями Тремеле — тот предполагал, что внутри ордена образовался ковен, возможно, именно из числа рыцарей-англичан. Наверное, ты подсказал, что лучше всего было бы удалить Уокина из Иерусалима, замять скандал, а возмутителя спокойствия отослать в Англию, где его судила бы английская конгрегация. Убеждал, что Тремеле может полностью положиться на тебя и твоего соотечественника Филиппа Майеля. К кому же еще, кроме рыцарей-англичан, мог обратиться Великий магистр? И разве там, в Палестине, их много? А сколько тех, кому он мог доверять? Как любая рыбка, Тремеле заглотнул эту наживку. Он удалит Уокина из Иерусалима, положит конец пересудам, не допустит скандала. В то же время в душе его, вероятно, кипел яростный гнев из-за того, что произошло. Возможно, по твоим подсказкам он решил вызвать в Иерусалим английского магистра и в первую очередь расспросить его, как стало возможным, что подобные Уокину попадают в ряды нашего братства.

— А для чего же моему брату было добиваться поручения конвоировать Уокина? — спросила вдруг Изабелла, уже полностью овладевшая собой.

Де Пейн в душе не мог не восхититься тем, как легко она меняла маски, столь изощренная в притворстве.

— Тебе-то уж это известно! — резко отвечал он. — Думаю, ты не раз обсуждала это с Беррингтоном. Вас ведь не было в Англии довольно долго. Иерусалим вам обоим наскучил, там тесно, не развернешься. Да и опасно там стало, можно было попасться. Вот и потянуло вас в родные пенаты. У вас же теперь положение было прочным: Беррингтон и Майель — рыцари Храма. Вернувшись в Англию, можно было устранить Байосиса, что вы и сделали, и использовать эту смерть в своих интересах. Но главным было настойчивое желание отомстить королю Стефану, который навлек погибель на вашего покровителя Мандевиля.

— Брат! — насмешливо воскликнул Майель.

— Не смей называть меня братом! — Де Пейн повернулся к Беррингтону. — Тремеле был только рад передать Уокина тебе, лишь бы тот оказался подальше от Иерусалима. Итак, вы покинули город. Связанного по рукам и ногам Уокина охраняли два сержанта. — Эдмунд ожег Беррингтона яростным взглядом. — Это была твоя идея? Попросить о таком малочисленном конвое — всего два стража? Убивать легче? Сестра твоя осталась в Иерусалиме. Позднее она присоединится к тебе в Триполи, так ты объявил всем. Все было продумано, никакого риска! Кто осмелится напасть на тамплиеров? — Он махнул рукой в сторону Изабеллы. — Только вы сами! Оказавшись в безлюдном месте, ты, Беррингтон, напал на тех сержантов. Убил их обоих, а потом и Уокина. Затем Изабелла поспешила вернуться в Иерусалим — разыгрывать роль сестры, потерявшей брата, а сам брат в это время свободно продолжал выполнять задуманное.

— Значит, я была вместе с братом? — воскликнула Изабелла. — А потом бродила одна по пустыне?

— Этого я не сказал, — возразил де Пейн. — Я могу вообразить себе тот лагерь: Уокин в одиночестве, оба сержанта заняты делом. Интересно: всем троим дали какой-то опиат? Яд? Ты же сведуща в этом, госпожа, и в Англии это доказала. Отравили ли их прежде, чем перерезали им глотки? А достойная Изабелла вместе с Майелем после этого въехала в лагерь — удостовериться, что все сделано как надо? Забрать оружие, одежду, лошадей? Убедиться, что Беррингтон готов приступить к выполнению следующей части задуманного?

— Я был в Шатель-Блан! — крикнул Майель.

— Не был. Ездил, должно быть, по одному из многочисленных поручений как гонец. Кто бы тебя заподозрил, задержись ты на день-другой?

— Но Уокина зачем же убивать? — насмешливо спросил Беррингтон. — Он ведь должен был послужить предлогом для моего возвращения в Англию.

— На то было много причин. Уокин ни в чём не был виновен. Не исключаю, что и Тремеле не до конца верил в его виновность. Старик-англичанин Вильям Трассел открыто в этом сомневался. Что сказал бы Уокин, представ перед судом? Уж у него было достаточно времени поразмыслить над всем случившимся. Возможно, он начал догадываться, что его просто используют, да ещё и подставляют. Так что убить его было спокойнее. Во-вторых, — де Пейн развел руками, — была причина, по которой мы все оказались здесь, разве не так? Генри Уокин — колдун, чародей и убийца — бежал от своих стражей и организовал убийство графа Раймунда, прежде чем вернуться в Англию и мстить ее правителю. Так что, согласитесь, мертвый Уокин был куда полезнее живого Уокина. Он превратился в порождение дьявола, в зловещего неуловимого духа, на которого необходимо долго и упорно охотиться. Как только Тремеле сообщили о так называемом побеге Уокина, он тотчас осознал грозящую ордену страшную опасность. На туманном острове бродит тамплиер-отступник, собирает свой ковен и замышляет убийство короля! Только подумайте, какой ущерб потерпит от этого репутация нашего ордена!

— А Триполи? — подбросил вопрос Парменио.

— Эдмунд, Эдмунд! — Майель не терял надежды на то, что наглость поможет ему выпутаться из этой опасной ситуации. — В Триполи я был с тобой.

— И с Беррингтоном тоже, — парировал де Пейн. — Там вы действовали весьма изощренно. Уокин и два сержанта были уже убиты. Беррингтон, ты и весь ваш ковен объявили войну властям. Орден рыцарей Храма никогда не был вам дорог, а тут еще Тремеле нежданно выжил вас из уютного убежища в Иерусалиме. Вам хотелось посеять сумятицу и страх, это вам по душе, но были и другие причины, куда более важные.

Беррингтон презрительно фыркнул, но не смог скрыть своего страха.

— Некоторые люди так закоснели во зле, — вмешался Парменио, — что им хочется поджечь весь свет, только это им и нужно. Чтобы все полетело в тартарары! Чтобы пламя пожирало все вокруг!

— Понятно, что вы хотели поквитаться с Орденом рыцарей Храма, — продолжил де Пейн. — Но куда важнее вам было разжиться золотом и серебром.

Беррингтон открыл рот, чтобы бросить издевательскую реплику. Изабелла сделала попытку встать. Но Гастанг, жадно слушавший прозвучавшие откровения, пошевелил заряженным арбалетом — и женщина, и Беррингтон покорно сели.

— Ну да, богатство! — едко бросил де Пейн. — Ты же Рыцарь, Отвергающий Богатство, скиталец, а тебе надо вернуться в Англию. Там, в Святой земле, нет ни монастырей, ни больших аббатств, которые можно разграбить. А взять и напасть из засады на караван или богатого купца — слишком рискованно: можно выдать себя. Триполи же — город богатый. К тому же, в городе много религий, много племён и языков. Любые беспорядки в нём открывают безграничные возможности. Откуда же еще было вам взять деньги, столь необходимые по возвращении в Англию, чтобы собрать своих приспешников, расплачиваться с наемными убийцами, покупать ядовитые зелья, да еще разодеть Изабеллу так, чтобы она привлекла внимание короля? Нанимать корабли, лодки, лошадей и гонцов, не говоря уж о покупке оружия и продовольствия — все это стоит денег. Вот вы и решили вызвать беспорядки в Триполи и половить рыбку в мутной воде. Это позволяло вам также и дальше представлять Уокина закоренелым негодяем, усугубить опасения Тремеле, чтобы легче было склонить Великого магистра к мысли о преследовании беглеца, и таким образом попасть в Англию. — Де Пейн сделал передышку. Майель слегка пошевелился в кресле, не сводя глаз со своей перевязи. Де Пейн почувствовал, что миром все это не кончится — Майель ни за что не согласится сдаться. — Покушение на графа Раймунда было достаточным поводом для возникновения беспорядков, — продолжил де Пейн. — И тут, Беррингтон, ты решился на дерзкую выходку — тебе нужны были убийцы, вот ты и отправился, обрив наголо лицо и голову, в Хедад, к Низаму. Ты выдавал себя за Уокина. Халиф опознать тебя не мог, а ты таким образом подтверждал слухи об отступнике, который готовит новые злодейства.