Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец

Тогда подгузники были ещё новинкой и дорогим удовольствием, почти роскошью, и пелёнки доминировали в нашей маленькой квартире. А стирка, сушка, глажение пелёнок были постоянным повседневным занятием. Из-за этих самых пелёнок мы были очень ограничены в передвижениях, особенно в зимнее время. Однажды мы должны были посетить Лениных родителей, а для этого проехать на автобусе больше ста километров, переночевать и вернуться обратно. Чтобы не перепелёнывать ребёнка в холодном автобусе, я купил четыре подгузника, заплатив ощутимую для нашего бюджета сумму. А после того как мы впервые воспользовались подгузниками, решил, что откажусь от любых мелких и больших радостей, не буду покупать себе новую одежду и обувь, обойдусь без сладкого, готов разгружать вагоны, но никаких пелёнок, стирки и сушки больше в моей жизни не будет. Я сдержал данное себе слово, хоть это было нам очень и очень не по карману.

Удивителен и прекрасен момент, когда родившийся ребёнок входит в жизнь отца и занимает в ней своё место. Я трижды это отчётливо переживал и каждый раз удивлялся такому чуду.

В третий раз это произошло на днях. Я давно уже ждал рождения дочери, мы решились заранее узнать пол ребёнка. Поскольку дочь и сын у нас уже в наличии, пол третьего ребёнка в любом случае одинаково радостен. С Наташей и Сашей мы намеренно не делились, хотели, чтобы получился сюрприз. Нам нравилось устраивать семейный тотализатор. А Марию я увидел во время УЗИ: крохотное существо на чёрно-белом экране, шевелящееся, с пульсирующим сердцем и тоненькими косточками, вызвало у меня священный трепет.

Но своего ребёнка я в нём ещё не ощущал. И лежащего под медицинской лампой в палате роддома младенца тоже ещё не ощущал своей дочерью Машей. Я знал, что это моя дочь, и знал, что она уже есть, и знал, что это большая радость… А когда выносил из роддома плотный, совсем не тяжёлый конверт, обвязанный розовой ленточкой, испытывал волнение и опасение споткнуться и уронить бесценный свёрток.

И только когда ехали в машине, а ехать было недалеко, я приподнял уголок пелёнки, прикрывавшей лицо моего ребёнка, и увидел открытые глаза, которые, как утверждают специалисты, ничего ещё толком не видят, услышал дыхание и увидел улыбку. Машину трясло, голову в свёртке тоже потряхивало, и я отчётливо почувствовал непостижимо большую и сильную волну нежности и любви. В этот момент я познакомился со своей дочерью на всю мою жизнь. Она тут же заняла своё, и только своё место в моём сердце, у меня появился ещё один бесценный объект любви, заботы и счастья, ещё один человек, жизнь которого для меня дороже моей жизни.

Удивительно мудра жизнь! Так легко, просто и само собой это произошло.

Уже третий день живу в состоянии весны. Прилетел девятнадцатого вечером в Харьков, который был завален снегом так, как я никогда не видел. А ночью пошёл дождь. И на следующий день шёл дождь, и вчера. Всю прошедшую ночь слушал, как с ближних домов с грохотом падали сосульки и сходил снег. Он падал рядом или прямо на машины, которые выли сиренами. Так что мне весну провозгласили не птички, а сигнализация. Птицы вступили утром – как сумасшедшие. Летом писал про харьковских стрижей, а тут как бешеные летали вороны. Весна!

Весь день ехал из Харькова в Донецк. Расстояние всего триста километров, а на дорогу ушло больше шести часов: стоял сильный туман, видимость – метров пятьдесят, не больше, а дорога оказалась в таком состоянии, что я уже забыл про такие дороги. Я хорошо знаю эту трассу, ездил по ней не раз, но довели её до такого состояния, что никому не рекомендую по ней ездить в ближайшее время. В городе со сладким названием Изюм из-за аварии на узком мосту простояли больше часа. Хотел прогуляться, да Изюм оказался несладким. Но весна столь прекрасна, даже в сыром тумане, мутных потоках тающего снега, жутком мусоре вдоль дороги, показавшемся из-под растаявшего снега. Несмотря на то, какое удручающее впечатление производят маленькие украинские города в своём сегодняшнем виде. Так и чувствуется: вот-вот будет первая гроза, настоящий ливень всё это смоет, и картина сильно изменится. А летом они будут утопать в зелени. (Бога ради не подумайте, что под весной, ливнем и грозой я подразумеваю Януковича. Просто весна, гроза, а потом лето. Без каких-либо аллегорий и метафор.)

Александр Гордон, который снимает фильм «Метель» по Льву Толстому, пригласил меня сняться в небольшой роли. Я не могу и не должен ничего рассказывать про замысел фильма, про сценарий. Саша просто попросил ему помочь. Сцена, в которой мне отводилась роль, да и сама роль показались мне интересными, вот я и согласился – ещё в прошлом году, не предполагая, что сам съёмочный день выпадет на такой напряжённый для меня период. Но коль скоро пообещал…

Ужасно соскучился по домашним, обидно было вечером приехать и ещё до рассвета улетать. Да и по мне дома соскучились. Вот я и предложил дочери Наташе полететь со мной – посмотреть, как снимается кино. Тем более что у неё каникулы. Сказано – сделано… Ехали мы по Москве дольше, чем летели. Но в конце концов добрались до павильона и сразу попали в самый разгар съёмочного процесса. Фильм снимается давно, и в сплочённый, с хорошей атмосферой и единой задачей коллектив приятно вливаться. Ещё приятнее было встретить осветителя Сашу, с которым мы работали в Иркутске над «Сатисфакцией»… Наташа, попав на съёмочную площадку, была счастлива. К тому же Саша Гордон велел подобрать ей костюм и заплести косу, а потом позвал её на съёмочную площадку, и у Наташи случился кинодебют. Скажу честно: я никакой протекции не оказывал.

Снимали сцену, в которой было много детей от четырёх до семи. Гордон оказался совсем не таким, каким его привыкли видеть телезрители. Он ни с кем не вступал в полемику, никого язвительно не поддевал, а очень спокойно и вдумчиво руководил съёмочным процессом. Народу на съёмке было полно. Помимо технических служб были скрипичный квартет, массовка, дети возраста моей дочери, которым нужно было ездить на велосипедах, но главное – маленькие дети, и Саша с ними здорово управлялся: не сюсюкал, не ругался, не призывал на помощь родителей, лишний раз не одёргивал. И в итоге они делали то, что надо. Как это у него получалось, я не совсем понял, – но получалось!

Не буду рассказывать, кого я играл, так как сам не очень понимаю. У меня был маленький эпизод с монологом, который было нетрудно сыграть. Что же мне играть, как не монологи! Трудной для исполнения была сцена, когда дети засыпают моего персонажа, то есть меня, песком. Полностью, с головой! Дети были в восторге! А я, честно говоря, нет.

К тому же это было снято в самом начале, и мне ещё полсуток пришлось жить, работать и даже возвращаться в Калининград, не имея возможности принять душ. Так что вчера из меня песок сыпался…

Уложили меня в песочницу и присыпали песком взрослые, а дозасыпать должны были дети. Они страшно радовались, и их было чертовски трудно удержать, не дать засыпать меня до начала дубля. При этом я должен был лежать лицом вверх… Весьма неприятное дело: тебе сыплют песок прямо на лицо. Один мальчик очень хотел насыпать мне песку в ухо, но его удерживали, да и я, пока мог, злобно на него зыркал. Но когда мне пришлось зажмуриться, он насыпал мне в ухо песку и даже пытался утрамбовать его лопаткой.