Запретный плод - Эмма Холли

Медленно, словно во сне, Эдвард обернулся. Поначалу он подумал, что ему просто мерещится, что его разгоряченное сознание играет с ним в странную игру. Но чем больше он вглядывался, тем больше понимал, что увиденное не плод воображения. У окна первого этажа стояла Имоджин Харгрив. Губы ее безмятежно улыбались, но глаза выражали триумф, и никакая улыбка не могла этого скрыть.

Господи, нужно срочно спасать Флоренс. Она в еще большей опасности, чем он предполагал!

Флоренс переложила кольцо Эдварда в кармашек юбки, и теперь бессознательно крутила его, перебирая в памяти подробности визита графа. Кэтрин вязала чулок (в помощь бедным, как пояснила она), ее племянница что-то рассказывала, но Флоренс думала о своем, порой кивая Имоджин. По словам леди Харгрив, выходило, что половина мужского населения Лондона валялась у ее ног, а вторая половина вожделела ее, не решаясь выказать свой восторг впрямую. Впрочем, Флоренс вполне верила этим рассказам – да и как было не верить в то, что такая элегантная и красивая женщина с кошачьей грацией может погубить множество сердец.

«Я беспокоюсь о тебе». Так он сказал. «Ты не должна ненавидеть меня».

Почему Эдвард произнес эти слова? Зачем ему эта странная игра? Неужели ему доставляет удовольствие дергать ее за ниточки, словно марионетку, причиняя боль?

«Я беспокоюсь о тебе».

Даже теперь ей хотелось верить. Хотелось до умопомрачения! Ты должна быть осторожнее, напомнила себе Флоренс и тяжело вздохнула.

Кэтрин, привлеченная этим звуком, подняла глаза. В сером чепчике и черном платье, она сидела в глубоком продавленном кресле и вязала чулок. Весь ее вид напоминал Флоренс пожилых леди из Кезика, которых она всегда находила милыми, но ужасно скучными. А еще более того Кэтрин походила на старую высохшую паучиху, заботливо плетущую паутину. Флоренс даже поежилась от сравнения.

– Ты уверена, что не хочешь мне помочь? Это очень благородное занятие для молодой леди. – Кэтрин ткнула пальцем в вязанье. – И это здорово отвлечет тебя!

Флоренс вынула наконец руку из кармана, оставив в покое кольцо, и оправила юбку.

– Боюсь, я наделаю массу ошибок. Сегодня я ужасно рассеянна.

– Как пожелаешь, дорогая, – кивнула Кэтрин и снова защелкала спицами. – Может, я смогу отвлечь тебя от грустных мыслей иначе, чем вязанием? В былые времена благотворительность доставляла куда больше удовольствия. Когда папа еще был жив, мы устраивали бесплатные обеды для бедных, и там порой подавали такие блюда, каких теперь даже на моем столе не увидишь. Мой отец был достаточно богат, чтобы позволить себе это – ну, не столь богат, как эти Грей-стоу, и не столь знатного происхождения, конечно! Но так устроен мир – Бог дал, Бог и взял. Вот только порой задумаешься, почему он так много дал этим Грейстоу, и даже моему отцу, хотя они ничем не заслужили подобной милости – тогда как мы, женщины, легко можем быть растоптаны и брошены просто потому, что наша роль считается второстепенной? Тех, кому удается хорошо выйти замуж, называют счастливыми. Но что это за счастье? Бог создал женщин сильнее духом, чем мужчин, но при этом щедро отвалил на их долю испытаний. Посуди сама: там, где мужчина, словно тяжеловесный дуб, сломается под ураганным ветром невзгод, женщина – эта тонкая ива – лишь пригнется к земле с тем, чтобы позднее выпрямиться как ни в чем не бывало. Женщины сильнее мужчин, дорогая. И вот что я думаю: уж лучше иметь недостаточно шикарную крышу над головой, но свою, чем жить на средства мужчины, рискуя каждый день положением и душевным спокойствием.

– В самом деле, – кивнула Имоджин, барабаня пальцами по подлокотнику зеленой софы. – Мужчин надо либо держать на коротком поводке, либо избегать. Те из них, что не поддаются дрессировке, могут причинить невероятные страдания.

Флоренс уже не впервые выслушивала подобные сентенции, и поэтому отвечать не было нужды. Она просто кивнула. Рассеянно отвернувшись к окну, она уставилась сквозь пыльное стекло на улицу. С тех пор как она торопливо покинула особняк, ее не оставляло ощущение, что она – пленник, таскающий за собой толстую цепь с тяжелым ядром. Неизбывная тоска владела ею, и общество Кэтрин и ее племянницы не облегчало положения. Все мечты рухнули в один миг, все надежды пошли прахом. Унылая жизнь миссис Эксетер казалась призраком ее будущего, тяжелого, безнадежного, в то время как она, Флоренс, видела другую жизнь, яркую, пеструю, полную впечатлений, и теперь ей всегда будет недоставать этого.

Девушка коснулась пальцем стекла. Серый туманный воздух висел за окном, сгущались сумерки. В комнате тоже было полутемно: Кэтрин экономила свечи и даже вязала во мраке. А теперь ей еще приходится тратить жалкие пенни на содержание Флоренс. Только бескорыстная помощь Лиз, взявшей на себя обязанности наравне с мрачной Бертой, чуть улучшала положение.

– Жаль, что Фред уехал, – посетовала девушка. – Он отвез бы меня в Кезик, я знаю.

– Не беспокойся об этом, – улыбнулась Кэтрин. – Для одинокой женщины вроде меня ты стала отличной компанией. Да и Имоджин есть с кем обсудить лондонские сплетни, не так ли?

Имоджин что-то мурлыкнула в ответ. Флоренс вздохнула. Она понимала, что едва ли племянница Кэтрин заинтересована в ней: они принадлежали к слишком разным слоям общества и были слишком непохожи. Флоренс никогда не стать такой красивой и удивительной женщиной, как Имоджин. Она неинтересная и бесхитростная, ее легко забыть, ей нечем увлечь мужчину.

Девушка снова тяжко вздохнула.

– Ну-ну, милая, – покачала головой Кэтрин, считая петли. – Крепись. Время лечит. Ты и сама не заметишь, как позабудешь те ужасные дни, что провела в семействе Бербруков.

Правда? Почему тогда ей кажется, что тяжелая цепь тянется прямо к особняку Грейстоу?

Эдвард бродил на безопасном расстоянии от овчарни. Хлев был простым, но надежно сколоченным трудолюбивыми руками хозяев. За ним находились курятник и аккуратный садик. Толстые, откормленные куры нахально шныряли под самыми ногами графа.

Наверняка хозяева успели заметить его присутствие, и это немало удивило их, но Эдвард не покидал своего наблюдательного пункта. Лиззи сообщила ему, что Кэтрин Эксетер собирается нанести визит в этот дом, а значит, появится возможность повидать Флоренс.

– Вы обязательно должны знать то, что я пришла сказать, – заговорщицки понизив голос, шептала горничная Флоренс. Она ждала его на террасе этим утром, когда он решил прокатиться верхом. Одета Лиз была очень странно, в какую-то бурую хламиду поверх платья, что, по всей видимости, должно было сделать ее незаметной. В руке у нее была корзина с продуктами – только под предлогом покупок девчонка смогла улизнуть из дома бдительной Кэтрин.

Эдвард не виделся с Флоренс три дня – бесконечно долгих три дня – и уже начал опасаться, что все потеряно. И вот, словно посланец небес, явилась ее юркая служанка.

– Горничная миссис Эксетер, Берта, просто не выносит хозяйку. Та все время сует нос во все дела, считая, что без ее участия все пойдет прахом. Она обожает выбираться с визитами к знакомым, но не может долго усидеть на месте – несется домой с проверкой, не привела ли Берта ухажера. Ее племянница вообще не желает никуда выходить. Ей кажется, что все здесь слишком пресно и скучно для ее особы. Поэтому сегодня, когда хозяйка и мисс Флоренс пойдут в гости, у вас будет шанс повидаться. Флоренс наверняка будет по уши занята детьми, которых у мясника целый выводок. Что бы она там ни говорила, будто внимание детишек смущает ее, она обожает карапузов и будет возиться с ними полдня.