Хроники Ликтора. Том первый - Максим Васильев

– Я бы не была так резка в формулировках, – пробурчала кадет немного смутившись.

– Да, верно. Мы же сошлись на том, что я лишь самодурный, непрофессиональный выпивоха, не более. – Меня всё больше веселило происходящее.

Кадет покраснела и отвела взгляд.

– Я так уже не думаю, – пробубнила она спустя мгновение. – Просто все вокруг полностью доверяют вашим действиям. Кир, Гера, Капитан и даже тот человек из Партии – все они идут у вас на поводу. И я просто не могу разобрать, либо вы всегда действовали так, под стать этому безумному городу, или вы сходите с ума, а этого просто никто не замечает?

– Возможен и третий вариант, – я с трудом сдерживал хохот. – Я всегда был безумен, а никто этого до сих пор не раскусил.

– Вряд ли, – подумав немного, Эбберт отмела эту версию. – Но вы не сможете отрицать того, что долгий срок службы оставил на вас след. Я должна знать, что вы не превышаете свои полномочия. Хочу услышать от вас не саркастичную шутку, а просто правду. Любую, какой бы она ни была. Так и зачем вы всё еще Ликтор, Роман?

Тяжело вздохнув, я обмяк в кресле ещё больше. Если представить, что видела и слышала это девушка за последнее время, то всё веселье вдруг куда-то улетучивалось. Другие, с кем я работаю или работал, в определённый момент сами понимали, что я непросто самодур, что в моей голове всегда есть план, просто я не горю желанием раскрывать его детали. За сарказмом я скрываю свои настоящие мысли, чтобы их не украли, не истоптали – не насмехались. Так и только так можно не перегореть, не свихнуться на этой работе. Работе, которая мне до сих пор нравится. В ней мой смысл, Смысл, который в свете последних месяцев я подзабыл, как и то, почему не желаю уходить с поста Ликтора.

– Я долгое время искал цель своего существования и пришёл к тому, к чему приходят многие: его нет. Тогда я твердо решил, что, буду всеми способами помогать другим людям в надежде, что они решат эту загадку. Ведь у них в головах смысл жизни есть. Тогда, возможно, есть смысл в принципе. Ведь если хотя бы один человек знает ответ, как вид мы имеем смысл на существование. Поэтому я Ликтор. Поэтому я берегу их жизни, лишая жизни других. Поэтому я живу. Мне не нужен Экситейтор, чтобы понять нашу общность. Мне не нужен ответ для себя. Я вполне допускаю, что ответа пока просто нет. Но по меркам вселенной не так уж и давно существует загадка по имени «человек», и однажды её решат. Я лишь помогаю это человечество сохранить. Не вести, но оберегать. Сделать то, что сумею, и кто-то, возможно, продолжит моё дело после меня.

Кадет была слишком близко к моему лицу, словно хотела впитать каждое слово, что я говорил. К такой близости я был не готов, поэтому достал свою библию–портсигар и выудил оттуда сигарету. Немного потерев её в ладонях и понюхав терпкий табак, я не смог остановиться на этом и, зажав губами фильтр, готовился прикурить. Однако впервые за долгое время я делал это не для того, чтобы выгнать из организма Экситейтор, а лишь за тем, чтобы заглушить обычный стресс.

– Псевдофилософская бурда? – чиркнув спичку, я поднес пламя к свободному концу сигареты, после чего немного потянул через неё воздух, чтобы дать лучше разжечься.

– Вовсе нет, – промолвила Лина, отстраняясь, но всё же искренне улыбаясь. – Мне кажется, что сейчас вы впервые были со мной полностью честны. Спасибо за это.

– М–да, – я кашлянул, скрывая неловкость за дымом от сигареты. – Что касается инцидента с Сольницким… если ты решила, что с моей стороны это был некий нарциссизм, то это вовсе не так. Этот фарс был нужен. Погибли Граждане Города–3B3Х, включая нашего Хуана. И было важно показать всем и каждому, что это вопиющие преступление не останется безнаказанным. Было важно показать, что закон на стороне людей, и если Эфес однажды не сможет защитить жизни, то уж точно способен покарать всех, я подчеркну – всех виновных, даже если виновный – член Партии. Доверив же людям выбор судьбы Сольницкого, мы показали, что главный в этом городе пока еще Гражданин.

– Что ж, – заключила Эбберт. – Возможно, вы и «самодурный выпивоха», но непрофессионализм вам не припишешь, это точно.

– Это что, комплимент? – ухмыльнулся я.

– Виновата, товарищ Ликтор, – снова заулыбалась кадет. – Больше не повторится.

Пару минут мы сидели в тишине, доедая сытный завтрак, усмехаясь каждый своим мыслям.

– Ну что, ты готова? – обратился я к девушке, закончив с трапезой.

Лина вопрошающе взглянула на меня.

– Хватит прохлаждаться, пора за работу, Эбберт! – я открыл свой ПАДС, чтобы дать доступ кадету к базе дел.

Устройство на её руке мигнуло, пару мгновений она смотрела на обилие информации, а затем её лицо просияло.

– Есть «за работу», товарищ Ликтор!

– Ешь за себя, кадет. За других не надо.

Посмеиваясь, мы вышли из заведения. Полный желудок оттягивал плохие мысли, а погода благоволила прогуляться пешком до самого Эфеса. Возможно, так получится узнать своего напарника чуть лучше, прежде чем брать новое дело. Главное, чтобы оно было без сраных Экситейтеров, наёмных головорезов и ратионных тупиц, а остальное сдюжим! Во славу Илона! Или во славу Партии! Зависит от того, какое из меньших зол вы предпочитаете…

Это была довольно большая квартира даже по меркам «Центрального круга». Однако, уюта явно недоставало, как собственно и мебели. Единственная в комнате софа и та была какой-то странной. Обшитая кусками ткани разного цвета и материала, она была слишком яркой на контрасте скудного убранства. Видимо, поэтому хозяйка данной квартиры решила покончить с собой именно на этой тахте, чтобы её разлагающееся фиолетовое тело гармонично подходило к аляповатой ткани.

– Еще один аргумент в пользу отказа от грязных стимов, – проворчал тучный человек в комбинезоне Эфеса и грузным визором на голове.

Он управлял сканирующими квартиру ботами–стражами, параллельно осматривая труп женщины. Нижняя его часть напоминала сочный фингал после славной потасовки. Вся же остальная кожа приобрела мертвенно–бледный цвет, что для бездыханного тела вполне буднично. Однако человека в комбинезоне смутило вовсе не это. Была одна странность, из-за которой он, сняв визор, сидел у софы и удивлённо вглядывался в окоченевший труп.

Так как система кровообращения больше не работала, то кровь должна была терять гемоглобин, отвечающий за красный цвет, что, в свою очередь, запустило бы её обесцвечивание, преходящее в бледный окрас тканей. Однако вздувшиеся вены буквально испускали изнутри голубое свечение. Засохшие аквамариновые слезы и обилие такого же цвета пены в уголках разбухших губ – явление, мягко говоря, необычное.

Оттянув трупу верхнее веко, сотрудник Эфеса обнажил глаз, чей зрачок и радужная оболочка едва проглядывались в лазурном омуте конъюнктивы. В этом маслянистом отблеске человек заметил приближающегося к себе стража и отвлекся на него.

– Ты что-то нашёл, Первый? – обратился он к жестянке, возвращая визор себе на голову. – Ну, давай поглядим.