Я охочусь на убийц - Барри Лига

И все же. Ирэн Хеллер. Поставлена в кабине так, будто принимает душ.

«Ты ни в чем не виноват».

Так сказал ему шериф, и Джаз поверил в это.

Но это же не так. Вернее, не совсем так. Если бы Джаз был умнее или прозорливее или… еще что-то, тогда, может быть, Ирэн Хеллер не умерла бы. И ее муж не говорил бы двум их детям: «А знаете, что случилось, ребятишки, когда вы пошли к школе в тот вечер поминать вашу погибшую учительницу? Никогда не догадаетесь! Так что теперь у мамочки и вашей училки даже есть что-то общее, так сказать».

Он медленно вышел из джипа и направился в Убежище.

— Салют, крошка! — выкрикнул он, стараясь, чтобы голос его прозвучал достаточно весело, но получилось неубедительно. — Я уже дома.

Конни сидела в кресле-мешке, поджав под себя ноги. Тусклый свет едва проникал через молочный слой пластика, вставленного в окошко. В полутьме Конни больше напоминала вырезанную из темной породы дерева статую.

Она скрестила руки на груди и посмотрела на него.

— Нам надо поговорить.

Джаз продолжал широко улыбаться.

— О чем? Нам с тобой не о чем говорить. Послушай, а если Хоуви вдруг резко станет хуже, ты думаешь, его родители разрешат тебе пользоваться этой машиной?

От этого черного юмора у Конни буквально отвисла челюсть.

— Что ты сказал?

— Просто мысли вслух, — небрежно ответил он.

Она встала с кресла и влепила ему пощечину. Все это произошло настолько быстро, что Джаз даже не успел отреагировать. Они молча смотрели друг на друга.

— Прости меня, пожалуйста, — забормотал Джаз, обнимая девушку и привлекая ее к себе. Он поцеловал ее в лоб и принялся раскачивать взад-вперед. — Я настоящий дебил, — прошептал он.

— Нет, неправда, — произнесла она, но ее почти не было слышно, потому что она лицом упиралась в его грудь.

— Я дебил.

— Нет, ты… — Она напряглась в его объятиях, потом отстранилась. — Ты не дебил, — зашептала она, хотя выражение ее лица свидетельствовало об обратном. — Ты совсем не дебил, — повторила она, скрещивая руки на груди и принимая оборонительную позу. — Ты просто ведешь себя как все дебилы. Вернее, даже де-Билли.

— Но послушай…

— И слушать ничего не желаю, иначе ты снова придумаешь себе оправдание. Ты, оказывается, всего лишь пошутил, но при этом перепугал меня насмерть. Я вообще забыла обо всем на свете. Даже о том, о чем хотела с тобой поговорить. О Боже!

— Ну прости.

Он потянулся к ней, но Конни отступила на шаг.

— Я не могу поверить, что ты вот так запросто бросил меня. Я же ушла оттуда пораньше и сидела и ждала тебя. Потому что я знала, что ты очень расстроен насчет этой женщины. И я хотела быть рядом, чтобы поддержать тебя, а ты ведешь себя, как… как будто я… как это он там называл? У него еще было такое слово… Вспомнила! Как будто я — потенциальная жертва. И ты ведешь себя со мной просто де-Билльно. Со мной!

— Но я не хотел, — вздохнул Джаз. — Это получилось как-то само собой. Машинально.

— А я хотела поддержать тебя. Но почему ты все обращаешь против меня?

— Я уже все понял. — Он снова раскрыл руки, и на этот раз она подошла к нему поближе. Ему было приятно ощущать ее рядом, чувствовать ее тепло, слышать, как бьется ее сердце.

— Я все понял, — негромко повторил он, прижимая губы к ее макушке. Он делал это очень осторожно, чтобы не попасть губами в волосы, а поцеловать маленький островок кожи между косичками. — Я больше не буду вести себя с тобой так де-Билльно, — пообещал он, и Конни крепко сжала его в знак примирения.

Они устроились в кресле-мешке и прижались друг к другу. Иногда их пробивала приятная дрожь возбуждения. Джаз стиснул девушку в своих объятиях и нежно прошептал ей на ушко:

— Спорим, что я сумею хорошенько разогреть тебя.

Она извернулась так, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Неплохо бы. Да ты кого угодно уговоришь, милый. Но сегодня мои ножки закрыты. На перерыв. Дела прежде всего. — И как бы в подтверждение своих слов она заерзала в кресле и переплела лодыжки.

Джаз был уверен, что сумеет переубедить ее. Прежде чем в его жизнь вошла Конни, он почти сумел уговорить нескольких девушек забраться к себе в постель. Да, он был на ниточку от самого главного. Он, можно сказать, подошел к самому краю. Причем многие девушки были гораздо старше его. Взять, к примеру, ту же Лану. Она могла бы стать его девушкой, и он мог бы сейчас запросто обладать ею. И на его месте любой другой тинейджер не отказался бы от такой перспективы.

Но Джаз не был «любым другим тинейджером». Вышколенный Билли Дентом, он обладал удивительным свойством, чем не мог бы похвастаться, наверное, ни один из его ровесников. Джаз обладал способностью социально опасного человека имитировать любые человеческие эмоции, и получалось это у него довольно убедительно.

Но в случаях с девушками в самую последнюю минуту Джаз «давал задний ход», сам не до конца при этом понимая, зачем он так поступает. Но в один прекрасный день до него дошло. Оказывается, то, что он все время пятился, означало лишь, что у мальчишки срабатывал инстинкт самосохранения. Он понял, что секс может завести его в мир ужаса, а рисковать он просто не имел права. Как только он понял это, Джаз стал очень осторожен в подобных делах. Он по-прежнему оставался — как, впрочем, и множество других мальчишек — девственником, мечтающим избавиться от этого «порока». Но в отличие от других ребят он при этом еще и жутко боялся этого момента.

Конни тем не менее оставалась в его обществе в полной безопасности. С Конни все у него получалось по-другому. С ней он не боялся ровным счетом ничего, потому что только с ней не ощущал невидимого присутствия рядом с собой Билли. Оно никогда не угнетало его, когда они оставались наедине. Потому что…

Он знал почему. Хотя ему было неловко признаваться в этом, но причиной всему была, видимо, сама Конни. Может быть, сейчас он не стал уговаривать ее «раскрыть» свои лодыжки не потому, что пугался секса. Просто он подозревал, что даже при том, что она никогда ему этого не говорила, она все же любила его. А он не мог вынести одной только мысли о том, что может банальным соблазном лишить ее девственности.

Или, что еще проще, может быть, причина заключалась в том, что он сам любил ее?

Вот этого Джаз не мог бы сказать наверняка. Он просто был уверен в том, что он не хочет уговаривать ее делать то, что она сама еще не совсем была готова сделать. И при этом не важно, как сильно этого хотелось ему самому.

Джаз хихикнул. Что ж, хотя бы в этом он мог бы считаться «нормальным тинейджером». Да любой обычный гетеросексуальный мужчина, прижавшийся к Конни, только и мечтал бы о том, как стянуть с нее джинсы. И с себя тоже.

— Что тебя так развеселило? — поинтересовалась она.