Дебютантка - Кэтлин Тессаро

Д.

* * *

На следующий день Джек оделся, позавтракал и отправился в библиотеку, где провел все утро в поисках материалов о Бенедикте Блайте – владельце пресловутого дорожного несессера для письма. Библиотекарь вспомнил, что совсем недавно была опубликована биография этого человека, и принес вышедшую всего несколько недель назад книгу с многочисленными фотографиями, посвященную сестрам Блайт. Листая первые главы, Джек узнал, что их отец, Бенедикт Блайт, был ученым-историком. Не слишком известным, однако его работы по кельтской мифологии, особенно книга «Погружение во мглу: История мифологических представлений ирландского народа», в самом конце Викторианской эпохи некоторое время были в моде. На старой фотографии он выглядел весьма привлекательно: эффектный мужчина со страстным взглядом ярко-синих глаз и правильными чертами лица. По словам автора книги, он после недолгих ухаживаний просто с пугающей скоропалительностью женился на юной светской красавице Гиневре Хили, которой только-только исполнилось семнадцать лет. Они поселились в собственном доме на одной из не слишком фешенебельных улиц Дублина.

Среди своих сверстников Бенедикт выделялся романтическим складом ума и горячим характером. Его любили за тонкое чувство юмора и безграничное благородство и великодушие. Однако, кажется, наряду с этим он обладал склонностью к безрассудным поступкам, чего не понимала и не одобряла его юная преданная супруга. Например, Бенедикт не отказывал себе в удовольствии вести тайную жизнь: частенько отправлялся на континент, в основном в Париж, где удовлетворял свои ненасытные сексуальные аппетиты в обществе дешевых проституток, среди которых особенно выделялась некая Жюли, известная тем, что принимала клиентов даже из самых низов общества. Эти приключения неизбежно привели к тому, что Блайт подцепил сифилис, который в конце концов и сгубил его в возрасте сорока лет, а все растущая зависимость от опиума подорвала финансовое положение семьи и изолировала ее от приличного общества. Сгорая от стыда, страшась, что кто-нибудь узнает о болезни мужа, Гиневра вела уединенный образ жизни, сама воспитывала дочерей, давая им домашнее образование, и находила утешение и руководство только в религии. В детстве сестер Блайт не держали в строгой узде. В старом доме, населенном, как им казалось, призраками и гоблинами, девочки вечно устраивали шумные игры. Воспитанные в двойственной противоречивой атмосфере – мать их была ревностной католичкой, а отец – человеком бесшабашным и при этом редкостным фантазером, – сестры выросли девушками сильными, смелыми и уверенными в себе. Однако потом они всю жизнь метались между двумя крайностями: от почти патологического неуважения к общепринятым моральным нормам до исступленной религиозности.

После преждевременной смерти мужа молодая вдова продала дом и, оставив дочерей в родительском доме в Дублине, отправилась в Лондон, к жившей на Белгрейв-сквер замужней кузине, надеясь войти в лондонское общество и начать в столице Великобритании новую жизнь. Ее усилия увенчались громким успехом: многие завидные лондонские женихи не устояли перед ее чарами, и в конце концов Гиневра приняла предложение лорда Уорбертона, жена которого умерла от чахотки за три года до описываемых событий. Когда Гиневра Блайт стала леди Уорбертон, ей было всего тридцать пять лет. Она постаралась поскорее забыть родную Ирландию и злополучное первое замужество, забрала дочерей-подростков к себе и никогда больше не возвращалась в Дублин. Прекрасные сестры Блайт подросли и стали знаменитыми дебютантками, а затем и светскими львицами, а их мать со временем превратилась в настоящий столп католических кругов Лондона, особенно в годы Второй мировой войны. К сожалению, муж не одобрял ее самоотверженную помощь иностранным беженцам-католикам, что и породило пропасть в их отношениях.

Джек пролистал иллюстрации. Здесь были сделанные профессиональными фотографами снимки Гиневры с дочерьми. Яркая красота матери поразила Джека: глаза этой женщины смотрели на мир открыто, смело и даже вызывающе. Девочки явно унаследовали и все достоинства матери, и прекрасные голубые глаза отца. Потом он наткнулся на фото довольно скромного, ничем не примечательного дома в викторианском стиле. Подпись гласила: «Тир Нан Ог – в кельтской мифологии остров вечной молодости. Сказочный загробный мир, о котором простой смертный может только мечтать. Там обитают бессмертные существа, которые под звуки прекрасной музыки проводят время в играх, празднествах и любовных утехах».

Так вот, оказывается, каков он, этот мифический остров – обычный пригородный дом из красного кирпича.

Джек откинулся на спинку стула.

Бенедикт Блайт успел написать только три книги и умер примерно в его возрасте. Несмотря на несомненный талант и явный успех в начале поприща, вся жизнь этого человека представляла собой вереницу самоубийственных схваток с ветряными мельницами, из которых он всегда выходил окровавленным и побитым. Он пал жертвой собственных детских романтических представлений.

Джек закрыл книгу и поднял глаза на часы, висевшие на стене. Прошло два часа. Он скопировал нужные страницы, вышел из библиотеки и направился в сторону набережной. Свежий, бодрящий ветерок приятно обдувал лицо.

Как грустно думать, что жизнь его в чем-то похожа на жизнь Бенедикта Блайта. Как соблазнительно просто сделать шаг в сторону от действительности, скользнуть в совершенно иной, чарующий мир. Но последствия этого поступка всегда оказываются трагичными и жалкими. Обшарпанный домишко, долги, обманутая и одинокая молодая жена, после смерти его вынужденная искать нового мужа, чтобы вывести в люди двух юных дочерей.

Интересно, что Бенедикт Блайт писал на этом своем несессере? Книгу о таинственных, темных, неощутимых границах, разделяющих видимый и невидимый миры? Исследования по мифологии? Или полные недоговоренностей, лживые письма жене и детям, которые он сочинял, сидя в номере третьеразрядного борделя где-нибудь на задворках пощади Пигаль? Был ли этот несессер подарен ему женой в то время, когда она еще не сомневалась, что муж сделает карьеру ученого, и верила, что впереди у них долгие годы безоблачного счастья? Или он приобрел эту вещь сам, в очередной раз твердо решив начать новую жизнь, исполненную благородных трудов и достижений?

Для неопытного глаза этот дорожный несессер – всего лишь деревянный ящик. На самом же деле – это последний оставшийся свидетель, который мог бы многое рассказать о том, что такое мечты и вдохновение. Он мог бы поведать нам о человеческих стремлениях и амбициях. О жизни, которая так и не сложилась, как ни страшно об этом думать.

* * *

Было раннее утро, когда Кейт на такси вернулась в дом тети, открыла ключом дверь и вошла в квартиру. Там было пусто. Не зажигая света, она бросила сумочку в коридоре и села на ступеньки, ведущие на второй этаж. Где-то наверху брякнуло окно, оставленное открытым на всю ночь. В комнатах было темно. Квартира казалась убогой и мрачной, совсем не похожей на уютное и тихое убежище. Кейт прижала ладони к лицу, глаза ее наполнились слезами. Она жалкая неудачница. Несколько лет провела в Нью-Йорке, а показать нечего. Она ничего не привезла с собой, кроме морального разложения и колоссальных долгов.