Альпийская крепость - Богдан Сушинский

— Самый высокий чин в СС все еще у Гитлера, — прервал его Гиммлер. Причем произнес он это с явным прискорбием в голосе.

— У Гитлера?! — с наивной простотой воскликнул генерал Хауссер. — Это ж, позвольте спросить, какой?!

— Оберст-фюрер СС.

— Какой еще «оберст-фюрер СС»?! — Хауссер недоверчиво взглянул на Кальтенбруннера: уж не дурачат ли его здесь? — Почему я никогда не слышал о таком чине? Гитлер — оберст-фюрер СС![74]— пожал он плечами так, словно услышал что-то невероятное. — Да никто из генералов СС не знает об этом.

— Один уже знает, — проворчал Гиммлер. — И будем считать этот разговор законченным.

Но оказалось, что угомонить Хауссера не так-то просто. Он уже явно закусил удила и «по-окопному» брал Гиммлера за горло.

— В своем столичном бункере Гитлер окажется, как в мышеловке. В Берлине у него не останется простора для маневра. Причем не только военного, но и политического. Имея в резерве такой огромный укрепрайон, каковым является «Альпийская крепость», да к тому же подпираемая моими войсками и группой армий Шернера…

— Фюрер остается в Берлине! — резким ударом ладонью по столу прервал его Гиммлер. Это оказалось настолько неожиданным, что в отличие от фронтовика Хауссера, привыкшему и не к таким «хлопкам», Кальтенбруннер панически содрогнулся. — Он остается там, чтобы до последней возможности руководить обороной столицы!

— И это правильное решение, — несмело и как-то слишком уж невнятно проговорил Кальтенбруннер.

— Фюрер останется в своем рейхсбункере, — не обратил на него внимания Гиммлер, поскольку нацелился на Хауссера. — Он останется там, независимо от мощи «Альпийской крепости» или чьего-либо желания. Потому что в данном случае имеет значение только личное желание фюрера.

— Но, возможно, его следует убедить, что… — даже в этой ситуации не сдавал свои позиции Хауссер.

— Можно считать, что он уже остался, — явно терял самообладание Гиммлер. — И возвращаться к этому вопросу мы больше не станем. Таковым было решение фюрера, обсуждать которое мы не будем, поскольку не вправе!

Как только английский резидент попросил Софи вернуться к воспоминаниям и вообще к разговору о Штубере, она сразу же оживилась:

— И можете не сомневаться, что там действительно есть что вспомнить: похищение Муссолини, похищение адмирала Хорти, разработка операции по похищению папы римского. Но все же большую часть своей карьеры он сделал на Восточном фронте, где возглавлял антипартизанский диверсионный отряд, всячески ослабляя таким образом ваших исторических врагов — русских.

— То есть совершенно очевидно, что этот ваш источник интересен уже сам по себе.

— Иначе я бы не расхваливала его, как цыган — старую лошадь на конной ярмарке.

Фред вновь загадочно улыбнулся. А когда Софи вопросительно заглянула ему в глаза, объяснил:

— Мне нравится то, насколько образно вы выражаете свои мысли.

— Могу еще образнее. В частности, передайте своему начальству, что вы окажетесь последними подлецами, если после капитуляции рейха барон фон Штубер вынужден будет скитаться по лагерям военнопленных, а тем более — представать перед некими трибуналами, которыми нам уже сейчас угрожают.

— Хотите окончательно убедить нас, что Штубер, диверсант такого уровня, осознанно пошел на предательство рейха и согласился сотрудничать с нами?

— А то, что сейчас здесь, в Швейцарии, целая делегация высокопоставленных чинов СС начинает сепаратные переговоры с начальником Управления стратегических служб США генералом Донованом — вас, англичан, не смущает?

— Что-что вы сказали?! — только теперь по-настоящему стряхнул сонливость со своего лица Фред. — Повторите то, что вы только что произнесли, леди Жерницки.

— Считайте, что уже повторила.

— Вы утверждаете, что сейчас здесь, в Женеве?.

— Не в Женеве, а на территории Швейцарии, — резко поправила его гауптман люфтваффе. — Вдобавок ко всему, вы еще и крайне невнимательны.

— …Что якобы на территории Швейцарии находится руководитель УСС США генерал Донован и что он ведет переговоры с высокими чинами СС?

— На пару с резидентом разведки США в Швейцарии, а может, и во всей Европе, Даллесом. И никаких «якобы». Что за манера общения? И не волнуйтесь вы так, господин Фред, — мстительно улыбнулась Софи, — будем надеяться, что со временем, ближе к капитуляции рейха, Донован наверняка поделится результатами своих переговоров с господином Мензи-сом.

— Не ерничайте, леди Жерницки, не ерничайте, — побледнели скулы англичанина. — Вы прекрасно понимаете, что это вопрос профессионального престижа и что ценность эти сведения будут иметь только тогда, когда поступят-в Лондон уже сегодня.

— Мне ли не знать этого?!

— Тогда сообщите, где эта встреча происходит, кто прибыл на нее из Германии и кого эта группа парламентеров представляет.

Софи окинула англичанина точно таким же взглядом, каким обычно окидывают своих потенциальных покупателей опытные торговки с «элитарных» одесских районов, Молдаванки или Бугаевки, не говоря уже Кривой Балки: «И сколько же я могу с тибе за это, красивый-нецелованный, поиметь?!».

— Сообщить, конечно, можно. Только за отдельную плату, сумма которой будет равна сумме, перечисленной мне за фотопленку. И только вместе с гарантией неприкосновенности барона фон Штубера и гарантией того, что после окончания боевых действий ваша СИС никогда больше не будет тревожить доктора искусствоведения Софи Жерницки, решившую навсегда остаться в Швейцарии и принять гражданство этой тихой благоразумной страны.

— Не тревожить вас после войны? Никаких проблем! После капитуляции рейха не у дел останутся тысячи агентов многих разведок мира! Считайте, что эти гарантии вы уже получили.

— Меня не прельщают гарантии, которые дает привратник посольства.

— Это вы меня принимаете за привратника? — остекленел взгляд Фреда.

— Наш общий знакомый так и сказал, — беззастенчиво и нагло лгала Софи, — наверняка к тебе подошлют кого-то из службы безопасности посольства. Поэтому свяжитесь-ка вы, Фред, с посольством, с Лондоном, получите добро на оплату моих услуг и гарантии, тогда и поговорим, — взялась за ручку дверцы Софи, намереваясь покинуть салон машины.