Рай - Техас! - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Это моя квартплата.

— Квартплата? Я не назначал тебе никакой квартплаты!

— Плюс часть стоимости платья для коктейлей.

— Платье было подарком! Не смей даже думать платить мне за него.

— У меня не тот статус, чтобы принимать от тебя дорогие подарки!

— Но мы помолвлены!

— Мы липово помолвлены, Бобби Том! И обещай мне с уважением относиться к моим поступкам, особенно теперь, после постели.

Он сжал зубы:

— Это самая нелепая из всех твоих штучек, Грейси! Неужели ты думаешь, что я воспользуюсь хотя бы центом из тех денег, что ты мне вернешь?

— Это твое дело, как ты ими распорядишься. Я плачу свои долги.

— Это не долги.

— Для меня — долги. Я говорила тебе об этом с самого начала. Я не возьму у тебя ничего.

Бобби Том широко зашагал к машине, бормоча ругательства. Подойдя к стоянке, он сорвал с головы стетсон и с силой ударил им себя по бедру. Грейси показалось, что этот удар предназначался ей.

Обратный перелет в Теларозу прошел в полной тишине. Она сожалела, что столь прекрасный день заканчивается так плохо, но, чтобы отстоять свои права, приходится иногда идти на жертвы. Когда они добрались домой, он, похоже, несколько успокоился. Она поблагодарила его за чудесно проведенное время и поднялась по лестнице в свою квартирку, где быстро сбросила с себя всю одежду и приняла душ.

Когда она вышла из ванной, у нее перехватило дыхание. Он сидел на единственном стуле ее спальни в одних джинсах.

— Дверь была заперта, — напомнила она ему.

— Ты забыла, что я — владелец дома. У меня есть ключ.

Ее пальцы вцепились в ворс полотенца, обернутого вокруг талии. Он был мрачен, и она не знала, что у него на уме.

— Марш в постель, Грейси, и поскорее!

— Может быть… может быть, нам следует прежде поговорить?

— Делай, что тебе говорят!

Она взобралась на кровать.

Он встал со стула и расстегнул «молнию» на джинсах. Она подалась назад, ощущая смутное беспокойство, смешанное с возбуждением. Он подошел к ней.

Сердце ее подскочило к горлу. Он наклонился и сорвал с нее полотенце.

— За это ты тоже собираешься мне платить? Прежде чем она успела что-либо сказать, он схватил лежавшую рядом подушку и подсунул ее ей под ягодицы.

— Бобби Том!..

— Лежи и помалкивай!

Упершись коленом в край кровати, он больно стиснул ее бедра и рывком раскрыл их. Какой-то момент он угрюмо любовался открывшейся панорамой, затем опустился на колени и грубо раздвинул складки большими пальцами рук.

У нее перехватило дыхание, когда он нагнул голову. Наждак его подбородка обжег ей ляжки. Он хмыкнул и прикусил нежную плоть.

— Сейчас ты у меня попляшешь!

Поскольку методы силовой борьбы с ней не срабатывали, он победил ее другим способом.

В конце концов Сузи удалось убедить себя, что у нее нет другого выхода. Весь месяц с того момента, как Уэй Сойер сделал ей ужасное предложение, она не находила себе места. Он вернулся в город неделю назад, но не звонил до вчерашнего дня. От одного звука его голоса она впала в панику, а когда он объявил, что собирается принять деловых партнеров в Сан-Антонио и приглашает ее на роль хозяйки раута, она даже не нашлась что сказать. Повесив трубку, она хотела связаться с Бобби — не для того, чтобы сообщить о случившемся, об этом Сузи боялась и помыслить! — ей просто нужно было услышать родной голос. Впрочем, она вовремя вспомнила, что он с Грейси собирался на этот уик-энд в Остин и, должно быть, находится там.

По дороге в Сан-Антонио, откинувшись на подушки «линкольна», она воображала себя современной Жанной д'Арк, жертвующей собой ради блага своего народа. Отличало ее от патриотки-француженки только то, что та все-таки не находилась в преддверии климакса, в остальном же события развивались по накатанной схеме. Когда «родной народ» узнает о ее связи с врагом Теларозы, он неминуемо ее проклянет, что повлечет за собой если не физическую, то уж непременно гражданскую смерть.

Уэй занимал два верхних этажа старинного белокаменного здания, выходящего фасадом на знаменитую набережную Сан-Антонио. Миленькая служанка, забрав у водителя наскоро упакованный чемодан Сузи, пригласила ее в дом и сообщила, что мистер Сойер скоро прибудет. Просторные апартаменты производили впечатление благоухающих тропиков из-за большого количества зелени и цветов. Элегантная светлая мебель с теплой желтой обивкой диванов и кресел усиливала атмосферу надежности и покоя, царившую здесь и находившуюся в резком контрасте с раздерганными чувствами Сузи Дэнтон. Служанка провела ее в просторную комнату с широкой постелью, предназначавшейся скорее всего для гостей, но Сузи не была уверена, что девушка сделала это по собственной инициативе, вероятно, Уэй отдал ей соответствующее распоряжение. Она надеялась, что все-таки проведет эту ночь одна.

К ужину Сузи облачилась в скромное шелковое платье, украшенное косым рядом перламутровых пуговиц, и надела серые лакированные туфли. Приступив к макияжу, она услышала голоса, донесшиеся из гостиной, и поняла, что приехал Уэй. Она долго и тщательно подкрашивала глаза, потом бездумно листала оставленный кем-то на ночном столике журнал, оттягивая момент встречи, зная, что так или иначе ей все равно придется выйти к нему.

Он стоял у высокого, наполовину забранного решеткой окна и смотрел на набережную. Строгий вечерний костюм очень ему шел. Медленно повернувшись, он окинул ее спокойным взглядом и произнес:

— Вы выглядите, как всегда, очаровательно, Сузи. Не зря говорят, что вы были и остаетесь самой красивой женщиной Теларозы.

Она сочла его слова дежурной любезностью и промолчала. Нимало не смутившись ее холодностью, он подошел к ней.

— Сегодня с нами ужинают три пары. Вы хорошо запоминаете имена?

— Не особенно.

Он улыбнулся:

— В таком случае я предварительно расскажу вам о них.

Она с удивлением обнаружила, что внимательно вслушивается в его слова и делает в уме необходимые прикидки, как ей держаться с тем или иным незнакомцем и его досточтимой половиной, словно действительно имела право возглавлять прием. Когда он закончил, мягкое гудение лифта возвестило, что к их этажу движется первая

пара гостей.

К тому времени как гостей пригласили в столовую, она осознала, что чувствует себя гораздо увереннее, чем предполагала. Уэй вел себя с ней почтительно и дружелюбно, как старинный приятель, и ее страхи рассеялись. Она почему-то предполагала, что он поставит ее в сомнительное положение, намекнув собравшимся об истинной подоплеке их отношений, но ничего подобного не произошло.

Он оказался замечательным рассказчиком, и она обратила внимание, как искусно ему удавалось вовлекать в разговор дам. Беседа за столом вскоре стала общей и оживленной, и ей поневоле припомнились бесчисленные сборища, где женщины сидели словно аршин проглотив, в то время как их мужья делили проценты и осуждали налоги. К тому же эта вечеринка была первой на ее памяти, когда ей не мешал ореол славы Бобби