Раскрутка - Андрей Троицкий

– А зачем вам Лютнев? – спросил он.

– Ты же слышал разговор, – ответил Перцев.

– Слышал. Просто вы не очень-то похожи на художника.

– А ты очень наблюдательный и находчивый, – нахмурился Перцев. – Можно надбавку к зарплате получить. Ну, с такими-то качествами.

– Какие тут надбавки, – вздохнул парень. – Один геморрой.

– Если знаешь его координаты, говори… – Перцев вытащил бумажник. – Не обижу.

– Садитесь на автобус, проедете две остановки до строительного рынка. Павильон пятьдесят второй, если не ошибаюсь. Спросите, если чего. Ну, Феликса там всякий знает. Он сантехникой торгует. Сам у него кое-что покупал. По мелочи.

Перцев сунул пару бумажек в руку охранника и пошел к остановке. Через полчаса он стоял перед прилавком, на котором были разложены пластиковые трубы, смесители и прочая ерунда. По навесу стучали дождевые капли. Феликс Лютнев, невысокий полный человек с добродушной физиономией, стоявший по другую сторону прилавка, бросал взгляды на покупателя, хотел что-то спросить, но Перцев опередил его:

– Феликс, это вы? Очень приятно. Меня зовут Игорь, я приятель и земляк Олега Петрушина. Помните такого? Ваш однокурсник по художественному училищу. Вы еще доставали ему краски за полцены. И отправляли в Краснодар, потому что там цены на это того… Кусаются цены.

– Вы знали Олега? – выпучил глаза Лютнев. – Господи, ну бывают же в жизни встречи. Очень рад. Очень. Это не вы заказывали ему рисунок парусника? И картины его покупали?

– Совершенно верно, – кивнул Перцев. – Я в ваших краях проездом. И вот решил завернуть.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся Лютнев. – У Олега было мало друзей.

– Вот вы, да я.

– Все. Больше ни слова.

Обменявшись с гостем еще парой реплик, он сгреб с прилавка и запер в тесной будке, похожей на биотуалет, свой товар. Решив, что рынок не самое подходящее место для душевного разговора, вывел гостя за ворота, усадил на переднее сиденье «Жигулей» и заявил, что сегодня они пообедают у него дома, потому что в ближайшем ресторане кормят хуже, чем в солдатской столовке. Лютнев жил на дальней городской окраине, поэтому за то время, пока добирались до места, он успел рассказать новому знакомому историю своих последних злоключений.

Художественный салон «Ноев ковчег» прикрыли недавно. Когда заканчивался рабочий день, к Лютневу пришли какие-то хорошо одетые парни, внимательно осмотрели помещения, слазили в подвал. А когда хозяин спросил у непрошеных гостей документы, малый, который был за старшего, ответил, что ему и без документов хорошо. «А у тебя тут неплохо, просторно, – сказал парень. – Я-то думал, тут настоящая помойка. А тут считай, хоромы. Пожалуй, это нам подойдет». «В смысле как подойдет?» – не понял Лютнев. «Ну, в смысле так, что ты отсюда вытряхивайся, – ответил парень, чьего имени Лютнев так и не узнал. – И всю мазню прихвати. Прямо на этой неделе. Ускоришь события – выпишу премию».

Люди ушли, а хозяин художественного салона долго глядел через витрину на пустую улицу. Он все еще надеялся, что его разыграли или произошло какое-то недоразумение. Через пару дней пришли опять те же парни, только в спортивных костюмах, поставили Лютневу штемпель под глазом, обрезком трубы сломали три ребра, а потом исполосовали ножами выставленные на продажу картины. Вскоре явился какой-то чин из прокуратуры и сообщил, что договор аренды, заключенный на десять лет с местным муниципалитетом, расторгается из-за того, что арендатор не соблюдает правила пожарной безопасности. Подбитым глазом Лютнев рассмотрел, что все печати и подписи на месте. В тот же день он слег в больницу с сердечным приступом, а когда выписался, в его салоне уже был магазин мягкой мебели.

«Ну и дурак же ты, – сказал адвокат, к которому обратился Феликс Иванович. – Тебе же обещали премиальные, если быстро освободишь помещение. Надо было брать. Скажи спасибо, что башку твою дурную не открутили». Все местные защитники отказались взяться за это дело, заявив, что жизнь дороже справедливости. И теперь Лютнев торгует на рынке трубами и кранами. На хлеб хватает – и ладно. Тем более что сейчас он живет один, а одному много не нужно. Жена ушла от Лютнева, когда он лежал в больнице.

Перцев, дослушав историю, рассмеялся и сказал, что в жизни еще и не такое случается.

– Помогал людям, – сказал Феликс Иванович. – Продавал картины, гравюры. И сам немного зарабатывал.

Он остановил машину возле магазина, сказал «одну минуточку» и вскоре вернулся с пакетом продуктов, поверх которых положил две бутылки водки.

* * *

– Петрушин рассказывал вам, что известная певица Дунаева – его родная сестра? – спросил Перцев, когда выпили по третьей.

– Говорил, – кивнул Лютнев. – Но просил никому не сообщать об этом. Они с сестрой, насколько мне известно, тесных отношений не поддерживали. Кстати, где-то месяц до своей гибели он приезжал ко мне. Тогда мы виделись последний раз. Олег привез на продажу три пейзажа, написанные под раннего Пикассо. Море, домики под черепичными крышами, много солнца. Такие картинки хорошо расходятся. Покупают, чтобы украсить интерьер квартиры. И правда, картины быстро купили. Я выслал деньги в Краснодар, но перевод вернулся. К тому времени Олег уже погиб. Кстати, он много рассказывал о вас.

– Что, интересно? – Перцев снова наполнил рюмки.

– Ну, что его добрый приятель Игорь Перцев снова появился в Краснодаре. Пожил в его доме около недели, купил пару картин. У Олега были трудные времена. Деньги, которые вы заплатили за картины, помогли ему продержаться.

Выпили еще по рюмке.

– Последний раз он приезжал, чтобы выставить на продажу картины? – спросил Перцев. – Только за этим?

– Нет, он привез небольшой чемодан. Сказал, что в нем зарисовки, кое-какие вещи, сугубо личные. Фотографии, письма и всякое такое.

– Так я и думал, – улыбнулся Перцев. – Этот чемодан он и мне пытался отдать на сохранение. Но в ту пору я мыкался без квартиры, хранить чужие вещи негде было.

– А я вот взял. Сдуру. Олега доставали менты. Он нарисовал какую-то девчонку, которую вскоре нашли убитой. И на основании этого рисунка в местной уголовке решили, что убийца он и есть. Надо было на кого-то повесить нераскрытое дело. К нему приходили с обыском, даже задержали на несколько суток. Мрачная история. Олег не хотел, чтобы чужие люди копались в его личных вещах. Собрал все в чемоданчик и привез сюда. Попросил, чтобы вещи полежали у меня. А когда пыль уляжется, он их заберет. Кто мог знать, что все так кончится.

– Вы смотрели, что в чемодане?

– Боже упаси, – Лютнев прижал ладони к груди, – чемодан заперт. У меня и мысли не было его открыть. Я спустил его в подвал, спрятал за листами картона. Там он и лежит. А я ломаю голову, что с ним теперь делать. Единственная мысль – съездить в Москву и передать чемодан его сестре. Но к ней наверняка не подступиться. Все-таки известная певица. А я даже телефона ее не знаю.