Эпоха викингов - Питер Сойер

Однако нет оснований полагать, что датская и норвежская активность были обусловлены разными причинами. Обе группы исходно были заинтересованы в поиске земель. Датская экспансия вполне могла начаться позже норвежской по той простой причине, что в Дании нехватка земельных ресурсов достигла своей остроты позднее, чем в Норвегии. Хотя Норвегия обладает большими земельными ресурсами, они трудны для обработки, и датский ландшафт мог обеспечивать нужды растущего населения дольше, чем норвежский. Тот факт, что датские и норвежские набеги начались в разное время, труднообъясним лишь до тех пор, пока мы допускаем, что нападавших интересовала только добыча, но если их задачей был поиск новых земель для создания поселений, то уже несложно понять, почему норвежцы стали действовать раньше. И датчане, и норвежцы были в состоянии искать новые земли за морем, так как располагали вполне надежными судами. К тому же эти корабли давали им огромные преимущества в военных конфликтах, а сочетанию колонизации со стычками удивляться не следует. Однако завоевание не было задачей военных действий и рейдов. Цель состояла в накоплении капитала для нужд колонизации, и приобретать землю викинги могли даже путем покупки. На это указывает и поразительное отсутствие в Скандинавии западноевропейских сокровищ, и запись «Англосаксонской хроники» за 896 г. И еще одно подтверждение — в Англии их поселения сосредоточены не на лучших землях, а на территориях, которые, видимо, в то время не были заняты местным населением[453]. На эпоху викингов пришлось начало средневекового процесса внутренней колонизации. С возникновением в IX веке колоний дефицит земли в Дании уменьшился, хотя норвежцы, земельные ресурсы у которых были более обширными, но менее доступными, чем у датчан, продолжали эмигрировать в Исландию не только из Норвегии, но также из своих первых колоний на Британских островах.

Представляется, что деятельность шведов на Руси и норвежцев на Западе началась в одно и то же время. Киевская летопись с ее искусственной хронологией не пригодна для определения дат этого первого этапа шведской активности в России, но одну несомненную пограничную дату дают «Анналы Сен-Бертена», сообщающие, что еще до 839 г. группа шведов, называвшихся Rhos, достигла Византии. Внезапное появление ряда куфических кладов в различных частях России в 800–825 гг. говорит не только о том, что уже тогда в Россию поступало мусульманское серебро, но еще и о том, что для нее это время, возможно, было очень неспокойным. Похоже, что нарушители спокойствия прибыли с севера, где, примерно в то же самое время закапывались клады с таким же содержимым.

Сущность шведской активности в России в IX веке вызывает яростные споры, хотя фактических данных немного[454]. «Анналы Сен-Бертена» утверждают, что король Rhos'oв назывался Chacanus, каган, а в начале X века Ибн Рустах говорит, что каган был у русов, причем термин этот применяется также к правителю хазар, живших в низовьях Дона и Волги. К концу IX века скандинавские воины, конечно, уже установили контроль над Киевом, и нельзя исключить того, что еще раньше аналогичные группы искателей приключений под предводительством военачальников, вполне достойных титула кагана, по крайней мере, с точки зрения византийцев или мусульман, добились более или менее прочной локальной власти на севере Руси. Эти завоеватели с севера, видимо, взимали дань с местных жителей и использовали ее для торговли с Византией, Хазарией и Булгарией. О таких взаимоотношениях упоминает Ибн Хордадбех в отрывке, который, будучи полон неясностей, возможно, означает, что некие Rus'ы, которых Ибн Хордадбех считал разновидностью славян, торговали прямо на Волге, а также с Византией и Хазарией[455].

Какой бы ни была трактовка этой скандинавской активности, одно ясно: не может быть, чтобы шведы когда-либо играли на Руси важную роль в качестве поселенцев. Их влияние на топонимы ограничивается речными маршрутами[456], и нет никаких археологических свидетельств, способных оправдать предположение о наличии там обширных по территории колоний с плотным населением. В финских захоронениях к юго-востоку от Ладожского озера, из которых раскопано около четырехсот, разумеется, имелось немало предметов, в особенности украшений, вероятно, попавших туда из Швеции[457], но это не должно вызывать удивления, если в X веке в этой области действовали скандинавы, добывая меха посредством насилия или обмена. Для того чтобы видимое сходство между этими захоронениями и могилами в районе озера Меларен можно было признать доказательством существования здесь скандинавской колонии, понадобится гораздо более пристальное изучение местных погребальных обрядов. Южнее, в Гнездове под Смоленском находится большое кладбище, о котором заявляют, что оно принадлежало шведской колонии, но лишь немногие его могилы можно отчетливо отождествить с захоронениями скандинавов[458]. Сведения, предоставляемые этим кладбищем, производят практически то же впечатление, что и литературные источники, касающиеся Киева; а именно, что в конце IX и начале X века над этими сообществами господствовали скандинавские воины, но этот правящий класс, который никогда не был слишком многочисленным, скоро подвергся славянизации, хотя по-прежнему назывался Rus. Первые киевские князья носили, бесспорно, скандинавские имена, такие, как Олег (Helgi) и Игорь (Ingvar), но в 942 г. представитель правящей династии впервые был наречен славянским именем Святослав.

При своих скандинавских или русских правителях Киев мало соприкасался с Балтийским регионом[459]. Военачальники жили за счет сбора и продажи дани. Их связи с Византией хорошо засвидетельствованы, хотя, возможно, и были преувеличены, так как, судя по свидетельствам нумизматики, киевские русы, подобно скандинавам, выручали большую часть своего серебра у мусульманских купцов в Булгарии. Вероятно, они также торговали и в Хазарии[460], Для мусульман русами были и киевляне, и скандинавы, деятельность их не разграничивалась, и, по правде говоря, большинство упоминаний в мусульманских произведениях письменности, вероятно, относится именно к моментально ассимилировавшимся скандинавам с берегов Днепра[461].