Звездочет. Работа на холоде - Марина Барбышева

Берг очнулся и вскинул автомат. Его охватило бешенство.

Вертолет — это уже слишком! Почему же он сразу не вызвал вертолет! Осел! Теперь против их вертолета был его автомат. И если автомат проиграет, останется только его бешенство. И позор.

Казалось, винт словно крыльями хлопал по воде, взбивая волну, ветром прибило камыши и кусты. Шумели кронами деревья.

Сергей ловко взобрался по лесенке и втащил за собой Анну, когда вертолет уже набирал высоту. Испуганно моргая глазами, связанный Квятковский барахтался на полу. Оторвавшись от панели управления, оглянулся Турок, чтобы удостовериться в том, что можно улетать от этого чертова места. Осталось только взлететь.

Сергей вдруг заметил, что человек из джипа прицелился в них. Он едва успел оттолкнуть Анну от входа и закрыл ее собой. Прогремела автоматная очередь, перемешавшись с ревом двигателя и хлопаньем винта…

Будто бы раскаленным напильником ударило в бок. Тело пронзило острой парализующей болью. Руки и ноги сделались ватными и больше не слушались. Голову заполнила непреодолимая муть. В глазах потемнело, а потом взорвалось ярким светом. Сергей упал вниз. Вертолет качнулся, Анну отшвырнуло к Квятковскому. От страха резидент заверещал, засучил коленками. Связанные за спиной руки судорожно скреблись об обшивку.

— Назад! Он упал! Он ранен! — отчаянно закричала Анна и, едва удерживая равновесие, метнулась к открытому люку. Турок резко развернул вертолет.

Сверху было видно, как к мосту подъехали две машины, люди выскакивали из них, таща за собой оборудование. Человек из джипа командовал, размахивая руками. В воду спрыгнули аквалангисты… Но не было видно Сергея… Озеро поглотило его, он стал наживкой для рыбы. Вернее, для хищных щук БНД, которые тоже жадно высматривали его в подернутой рябью воде.

Турок сделал над озером круг, внимательно всматриваясь в поверхность воды, и отрицательно покачал головой. Вертолет лег на другой курс. Анна поняла все, но осознать случившееся и принять это она не смогла. Вот оно, предчувствие. Безвольно опустившись на колени, она привалилась спиной к захлопнутой выгнутой дверке и замерла. Квятковский с ужасом вжался в пол. Ему было страшно смотреть на Анну. А ведь он хорошо знал ее раньше. Она иногда встречалась с Ниной. Они перезванивались. Однажды, когда еще был жив Олег, они даже пару раз семьями выезжали на пикник… Теперь они враги. За все время она не сказала ему ни слова. И это было страшнее всего. Будто бы он уже был мертв. Неодушевленная вещь, которую надлежало переправить в Москву для расправы. Квятковский заплакал. Турок угрюмо смотрел вперед…

Анна смотрела прямо перед собой невидящими глазами. Ей казалось, что если сильно-сильно зажмуриться, то до Сергея можно еще дотянуться. Она зажмурилась и протянула руку… Почему она так и не дотронулась до него в машине, не обняла, не прижалась к нему, не поцеловала, не приласкала?.. Он так этого хотел!.. «Господи! Ну почему их убивают! Их не должны убивать!.. Вот и Турка когда-нибудь убьют! А я буду жить!..»

— Ань, возьми себя в руки! — донесся до нее голос Турка. Ему тоже было тошно.

Анна открыла глаза и с тоской посмотрела на него. Он по-прежнему угрюмо смотрел вперед. Но в его голосе слышалось сочувствие и понимание… и что-то еще такое… и что-то еще…

— Миша… Можно я тебя обниму?..

Москва. Центр.

Генерал-майор Шевцов целый день ждал сведений из Женевы. Скандальная пресс-конференция была однозначно сорвана. Но вот какой ценой?.. Его лучшие агенты и опальный резидент-предатель находились неизвестно где. Возможно, их даже убили. Но об этом он и думать боялся. И не только потому, что для подготовки таких агентов уходит масса времени и средств. Но ведь они были для него далеко не просто штатными единицами с кличками и номерами. Он знал их по именам. Он дорожил ими, как людьми, несмотря ни на что… ни на должность, ни на дело… Потеря людей не вошла для него в привычку.

Шевцов мерил шагами кабинет, бесцельно слонялся по коридорам, выдумывая себе дела, несколько раз заказывал чай, но не пил. Потому что ему хотелось вовсе не чаю, а вот махнуть бы граммов сто коньяку. Однако он понимал, что еще не время пить коньяк. Позвонить могли в любой момент, и может такое случиться, что надо будет серьезно думать, соображать, принимать экстренные решения. А для этого нужны трезвый ум и ясная голова.

Несколько раз он звонил Ставрогину, но того не было на месте. Его сотовый тоже не отвечал.

Да и с какой стати у Ставрогина могли появиться сведения раньше, чем у него самого? Хотя, конечно, с другой стороны, это дело находилось у него под личным контролем. Шевцов помнил, что и сам его об этом просил. Но где его черти носят?!

Ставрогин появился уже к вечеру, в пыльных высоких ботинках и в камуфляже. Обветренное лицо, растрепанные волосы. От него пахло штормовками, кострами и полевой кухней. Такие давно забытые запахи.

— Илья! Где тебя черти носят?

— Как, где?.. — удивился Ставрогин. — На вертолетных учениях… Вы же сами просили проинспектировать… а их на сегодня перенесли…

— Ну да… ну да… Я забыл. А сотовый?

— А вот я про сотовый забыл. В костюме оставил, на базе, где переодевался. Так что сведения из Европы я только час назад получил, когда обратно поехали. В машине уже. Так что…

— Ну, что там? Не тяни.

— Да неизвестно пока.

— То есть как неизвестно? — не понял Шевцов. — Вообще ничего?

— Ничего конкретного… — Ставрогин развел руками. — Квятковского они взяли. Вы же это знаете. Пресс-конференцию отменили. Это вам тоже должны были доложить… А вот Чумаков, по всей видимости, убит. По крайней мере, в него стреляли.

— Тело кто-нибудь видел?

— Говорю же, неизвестно пока! — в сердцах повторил Ставрогин. — Ну, а если убит? Повеситься теперь?

— Ладно… — невесело вздохнул генерал. — Передайте, пусть действуют по плану «Б». Пора менять планы.

Ставрогин пристально посмотрел на Шевцова каким-то недобрым, или, скорее, неодобрительным взглядом, помолчал, подумал. Но потом все же спросил, вроде по дружбе:

— А скажи-ка ты мне, Сергей Анатольевич, что-то я никак не пойму… а очень хотелось бы знать…

— Ну, чего тебе… — угрюмо буркнул Шевцов, не склонный к душевным беседам.

— Что же ты так к Чумакову-то этому прикипел?.. Ну, я понимаю, Витя Костромитин… все-таки сын друга, с детства на наших глазах. Хороший парень. Интеллигентный, образованный. А этот-то что?.. Аферист-недоучка из братвы… без роду без племени… детдомовская шелупонь…

Генерал удивленно поднял брови и изучающе посмотрел на заместителя. Но тот выдержал взгляд.

— Ну, знаешь, Илья… — Шевцов замолчал, будто не мог найти слов. Но он и не стал их искать. Он действительно был расстроен.

— Нет, я, конечно, понимаю… Он стал неплохим агентом… — поспешно ретировался Ставрогин, запоздало поняв, что наговорил лишнего, но выпитый на учениях с инструкторами коньяк сделал его фамильярным и откровенно несдержанным.