Тициан - Александр Махов

Если сравнить эту тициановскую работу с портретом герцога в молодости, написанным в начале века Рафаэлем (Флоренция, Уффици), в глаза бросается резкое различие между женоподобным юношей, держащим в руке яблоко, и мужем, сжимающим жезл полководца, чья фигура в блеске вороненых лат столь рельефно выступает на фоне пурпурной драпировки. Правда, художник подметил в лице своего героя некоторую усталость, о чем говорят глубокая морщина на лбу и покрасневшие веки, подчеркивающие пронзительность взгляда. В те дни Франческо Мария делла Ровере лелеял смелую мысль собрать объединенное войско и двинуться в поход против Османской империи во имя освобождения главной христианской святыни — Иерусалима и Гроба Господня. Увы, дерзостным планам полководца не суждено было свершиться — после завершения картины 20 октября 1538 года его не стало. Говорят, что он был отравлен. Как справедливо заметил Аретино, искусство Тициана сумело победить саму смерть и одарило вечностью имя славного герцога.

Работа над портретом урбинского герцога подтолкнула Тициана к завершению батальной картины. Явно ощущалось отсутствие Франческо, хотя Денте вполне справлялся с должностью старшего по мастерской, что заставило его даже переехать с семьей поближе. Холст давно был готов, закреплен на подрамнике, и работа над картиной внушительных размеров, начавшаяся в середине лета 1537 года, не прекращалась ни на один день. Козни правительственных чиновников еще больше подстегивали Тициана, и свою ярость он выплескивал на холсте. В «Расчетной книге» появилась запись, сделанная рукой мастера: «Октябрь 1537 года. Сенат требует, чтобы я скорей заканчивал „Битву при Кадоре“, иначе мне придется возвратить 1800 дукатов, полученных за должность государственного посредника. Теперь эта должность перешла к Порденоне, этому интригану и маляру-недоучке». Оценка явно несправедливая и выражена сгоряча. Ведь Тициан не на шутку испугался соперничества Порденоне, когда впервые увидел написанные им фрески в Тревизо.

В городе поговаривали, что Порденоне купил себе титул почетного кавалера Венгерского королевства и теперь всюду появляется при шпаге, опасаясь за свою жизнь. Особенно злило Тициана, что некоторые венецианские умники стали сравнивать Порденоне чуть ли не с Микеланджело. Пригретый Аретино молодой литератор Дольче тоже стал повторять такую чушь, после чего Тициан перестал с ним здороваться. Тот, поняв допущенную оплошность, примчался на Бири с поэмой Катулла о Пелее, изданной в его переводе с посвящением великому мастеру, — начинающий биограф хорошо знал литературные вкусы Тициана и постарался загладить свою вину.

На следующий год готовая батальная картина была установлена в зале Большого совета Дворца дожей. Наконец-то завершилась эпопея, терзавшая Тициана четверть века, и он смог вздохнуть спокойно. О картине нам мало что известно, поскольку, как было сказано, она сгорела в 1577 году. В который раз остается только сожалеть, что к тому времени не было уже в живых дотошного Санудо. У других авторов о ней почти ничего не говорится, но сохранилось несколько копий, сделанных до злополучного пожара. Прежде всего это гравюра Джулио Фонтана и уменьшенная добротная копия анонимного автора (обе Флоренция, Уффици); имеется также рисунок Рубенса на основе этих двух работ (Вена, музей Альбертина). Но, самое главное, сохранились рисунки Тициана, дающие представление о динамизме изображения и накале выраженных в нем страстей. Особенно впечатляют ракурсы вздыбленных коней. Картина передает ярость битвы — лязг мечей, стоны раненых, ржание лошадей и цокот их копыт, из-под которых вылетают искры. Венецианская живопись еще не знала ничего подобного по динамизму и героическому звучанию.

Картина писалась взамен выцветшей работы художника XIV века Гварьенто «Битва при Сполето» — эта битва произошла в 1175 году между войсками папы Александра III и Фридриха Барбароссы. Тициан уже написал или, вернее, дописал картину, посвященную встрече папы-победителя с побежденным императором перед базиликой Сан-Марко. Поэтому было бы вернее полагать, что новая картина, являясь продолжением предыдущей, изображает центральный эпизод битвы под Сполето, а не битву при Кадоре, как утверждают многие биографы. По их мнению, художник хотел отразить славную страницу истории родного края и показать именно ту самую битву, к которой были причастны его дед, отец и брат, не говоря о других близких из рода Вечеллио. Вазари, успевший увидеть картину, пишет: «В этой вещи Тициан изобразил битву и ярость солдат, которые сражаются, а с небес тем временем льет страшный дождь. Вся композиция, написанная с натуры, считается лучшей и прекраснейшей из всех исторических сцен, находящихся в этой зале». Нетрудно предположить вслед за Вазари, что при написании битвы перед глазами Тициана стояли картины его родного Кадора.

На освящении полотна в зале Большого совета дож Гритти заявил во всеуслышание, что узнает место сражения, дав тем самым понять всем присутствующим, что художник изобразил именно эпизод сражения в Кадоре, в котором дож сам когда-то принимал участие. Это заявление прозвучало как вердикт, после чего все разговоры о возврате долга разом прекратились и Тициан мог с легким сердцем браться за другие работы, хотя остался горький осадок в связи с незаслуженной потерей должности соляного посредника, а с ней и многих привилегий, не говоря уже о солидном денежном куше.

Неразгаданная тайна

Вскоре дож Гритти вызвал к себе художника и попросил его войти в совет, наблюдающий за возведением по проекту Сансовино церкви Сан-Франческо делла Винья, которую, как говорили, он предназначил для своей усыпальницы. Кроме того, дожу хотелось, чтобы Тициан украсил какой-нибудь своей работой главный алтарь в недавно восстановленной после пожара церкви Сан-Джованни Элемозинарио, известной еще и тем, что интеллектуалы облюбовали ее для разного рода диспутов. Видя, что Гритти вновь проникся к нему расположением и доверием, Тициан с готовностью принял оба этих предложения. Уже на следующее утро, перейдя по мосту Риальто на другой берег, он прямиком направился к указанной церкви. Когда же он оказался внутри, ему стала понятна хитрость старого Гритти. Там, в правом приделе, уже успел поработать его соперник Порденоне, написавший образ «Святые Екатерина, Себастьян и Рох». Этот хваленый поборник «римской манеры» явно переусердствовал, стараясь доказать свою приверженность новым веяниям. Работа оказалась настолько вычурной и холодной, что оставила равнодушными даже его ревностных поклонников.

Итак, Тициану брошен вызов. Он принял его и довольно быстро написал большую картину «Святой Иоанн Милостивый» (в 1986 году она экспонировалась в ГМИИ имени Пушкина и в Эрмитаже). Венецианцам была памятна первая схватка двух художников на конкурсе рисунков для «Святого Петра Мученика», блестяще выигранная Тицианом. Но теперь он решил применить оружие соперника — напыщенную пластику и изощренный колоризм, эти характерные признаки римского маньеризма.

Тициановское полотно оказалось настолько необычным, что заставило кое-кого полагать, будто оно было написано после посещения мастером Рима. В центре картины сидит с большим Евангелием в руке святой Иоанн, патриарх Александрии. За ним тяжелый занавес приоткрывает тревожное небо с бегущими облаками. Движением рук патриарх указывает на присутствие в полутени еще двух персонажей: справа юный церковный служка держит большой золоченый крест, а слева на ступеньках видна мускулистая фигура бородатого горбоносого человека, получающего подаяние от патриарха. Здесь как бы подчеркивается, насколько власть уверена в своем неоспоримом всесилии, одновременно занимаясь делом, — в данном случае чтением, — и вынужденным благодеянием, отвлекающим ее порой от важных занятий.