Двойной подарок и дракон в комплекте - Анна Белых

«Как бы ядом не подавилась, - усмехнулась Мила. – Вон замерла, расплескать боится».

«Мама», - укоризненно произнес Дима.

«Не я на чужих мужей зарюсь, - довольно жестко ответила его мать, вслед за Повелителем поднимаясь на специальное возвышение. – И заметь, я ей палки в колеса не ставлю и пакости за ее спиной не делаю. Я всего лишь напомнила ей о том, что место подле Вашего отца уже занято».

Общаясь с детьми, она в пол-уха  слушала супруга, который меж тем приветствовал собравшихся в зале эльфов и своих подданных. Пожелав всем приятно провести вечер, он протянул руку Миле, приглашая на танец.

Руководствуясь знаком хозяина бала, распорядитель, объявил первый танец, и гости послушно освободили место в центре для танцующих: честь открывать бал выпала на долю правящей четы и Владыки, пару которому составила леди Бьярнел.

Танцевать Мила не боялась, во-первых, умения прежней владелицы тела остались в ее распоряжении, а во-вторых, ради нее был немного изменен принятый порядок и первым танцем стал самый спокойный и медленный, где и надо было, скромно держась за руки, выполнять несложные фигуры танца, чередуя их с поклонами.

В какой-то момент в поле зрения эльфийки попала другая пара танцующих. Заметив остекленевший взгляд старшей фрейлины, с застывшей натянутой улыбкой внимающей словам Владыки, Мила невольно прониклась к ней сочувствием: «Бедняжка, столь тесное соседство с моим «папочкой» и врагу не пожелаешь».

Но очередная смена фигур танца - и эльфийка забыла о сопернице, оказавшись напротив Повелителя, лицом к лицу. Взгляд дракона, наполненный согревающей ее беспокойное сердце нежностью, настолько теплой, что ее щекам вновь стало жарко. К удивлению Милы, этот торжественно чопорный танец доставлял ей истинное удовольствие, и когда музыка  стихла, она испытала легкую досаду, что он был единственным, другой возможности оказаться в объятиях супруга на паркете у нее, к сожалению, сегодня не будет.

Повелитель в последний раз галантно поклонился Миле, благодаря за танец, чтобы затем, выпрямившись, отвести к гостям, разбившимся на группы, ведь согласно сложившейся традиции правящей чете предстояло уделить не менее получаса на общение с приглашенными. Но женщина быстро пресытилась льстивыми восторгами и комплементами, заскучав (пустые светские разговоры ни о чем ей и вовсе претили), от нечего делать принялась разглядывать сверкающую драгоценными камнями богато разодетую публику. Пока не наткнулась взглядом на сжавшую виски леди Бьярнел.

«Мама, - позвал ее Дима, - что-то мне не нравится поведение этой леди».

«Тебе тоже это кажется странным?» - спросила она.

«Более чем», - серьезно ответил малыш.

С возрастающей тревогой Мила оглянулась в поиске брата своей фрейлины и, не найдя его в толпе, уже хотела привлечь внимание супруга, как появление неожиданно оказавшегося рядом Владыки, источающего радостные улыбки, в корне изменило ее планы.

- Дорогой зять, - обращаясь к дракону, произнес он, - разреши похитить твою драгоценную супругу и пригласить ее на танец.

- Увы, дорогой тесть, - печально вздохнул Повелитель, прижимая Милу к себе. - Боюсь, что Миланиэль переоценила сегодня свои силы. Она как раз собиралась покинуть бал.

- Да? Какая жалость, - огорчился Владыка, переведя взгляд на дочь. – Обидно, я так хотел еще немного побыть с тобой рядом. Но твое здоровье и здоровье внука, безусловно, важнее капризов одинокого старика.

Как всегда в присутствии высокородного эльфа Мила старалась не вмешиваться в диалог мужчин, храня кроткое молчание. Совершенно не доверяя Владыке, она, испытывая колоссальное внутреннее напряжение (так как от «папочки» можно было ждать любой подлости), упустила из виду встревожившую ее леди Бьярнел.

Старшая фрейлина, вспомнив, где находиться, и превозмогая себя, отняла дрожащие пальцы от лица и медленно опустила руки, вымученно улыбнувшись подругам, не на шутку обеспокоенным ее бледным видом. Извинившись перед ними, она, сославшись на духоту, отошла к диванчикам, стоящим чуть в отдалении от шумных гуляний. Заняв тот, что частично был скрыт от посторонних глаз колонной, она, раскрыв изящный веер тонкой эльфийской работы, пыталась прийти в себя после внезапной вспышки головной боли, которая, к счастью, была быстротечной и истаяла без следа. Яростно обмахиваясь, она всматривалась в толпу, чтобы найти ту, что посмела бросить ей вызов, чьей красотой сражен ЕЕ мужчина, в тайне надеясь, что эта изворотливая прилипала уже покинула бал. «Ага, как же, - раздраженно сощурив глаза, мрачно усмехнулась леди Элиана, заметив фиолетовое платье эльфийки. – Вот же мелкая выскочка, еще и повисла на нем! Совсем стыд потеряла!» Снедаемой ревностью женщине было плевать, что это сам Повелитель обнял свою законную, между прочим, супругу.  

Нервно кусая губы, она не могла заставить себя отвести взгляд: ласковая улыбка, которую Повелитель дарил сопернице, делала мир вокруг тускло-серым, словно отнимая у самой леди Элианы все яркие краски, чтобы тут же кинуть их к ногам ненавистной эльфийки. Да, старшая фрейлина помнила, что Роквард хаш Таналор не ее пара, но за столько лет так привыкла считать себя лучшей для него партией, что сейчас, глядя на правящую чету, она чувствовала себя даже не обманутой, преданной.  «Это мое место. МОЕ!» - набатом стучало в ее голове.

«Да, твое, - соглашаясь, прошелестел чей-то голос. – Твое по праву».

«Вот именно, я столько для него сделала», - фрейлина со злостью стиснула хрупкий веер.

«А он не ценит», - подзуживал такой понимающий, такой доброжелательный голос.

«Он не виноват. Это ее вина. Только она виновата! - распалялась она все больше. – Ей тут не место!»

«Да, мешает, устранить», - нашептывал такой приятный голос.

«Да, мешает, - покорно повторила она, - устранить».

Словно очнувшись,  леди Бьярнел воскликнула уже вслух:

- Что?!

Оглянувшись по сторонам, дабы убедиться, что поблизости никого не было, и ее крик остался незамеченным, она облегченно выдохнула, покачав головой. «Устранить, - ощущая привкус горечи во рту, повторила леди Элиана, спрятав лицо в ладонях, - Боги, о чем я только думаю!»

Сгорбившись, она искала в себе силы, чтобы вернуться к гостям, прекрасно понимая, что, как только соперница покинет бал, обязанности хозяйки вновь лягут на плечи ее старшей фрейлины. И когда девушка уже собиралась встать, невыносимая боль железным обручем стиснула ее голову. Спазм сдавил горло: беззвучно открывая рот, она пыталась вдохнуть хоть немного кислорода, столь необходимого ее легким.

И снова вернулся голос. Такой ласковый, он утешающе просил, буквально умолял ее не сопротивляться и исполнить предначертанное Богами: «Помеха! Угроза! - набирал силу голос. – Устранить! Уничтожить!» Он звучал все громче, настойчивее, уже требуя и приказывая подчиниться, и боль, вторя ему, нарастала, обещая растворить в себе девушку без остатка.

У каждого живого существа есть предел (запас прочности, если хотите), достичь которого значит лишиться собственного «я». И как бы ни боролась леди Элиана, отстаивая саму себя, свою суть, сил ее физической оболочки не хватило надолго. Как только незримая черта была пройдена - воля девушки была сломлена. Подняв абсолютно пустой, безжизненный взгляд, она смотрела в толпу, покорно внимая мягкому голосу, принесшему такое желанное избавление от мук.