Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - Анджела Галлоп

Каждый год Ассоциация руководителей полицейских служб – ныне Национальный совет полицейского руководства – проводила свою конференцию, и в 2004 году нам выделили немного места на их совместной выставке. Там мы соорудили типичное место преступления на открытом воздухе с участием очень реалистичного «трупа», лежащего на земле за парковой скамьей. Оружие и другие предметы были разбросаны вокруг – некоторые из них имели отношение к делу, в то время как другие были призваны сбить с толку. Мы устроили соревнование по расследованию места преступления между специалистами и всеми желающими. Участники должны были дать ответы на поставленные вопросы, а за наилучший результат полагался приз. Суть заключалась в том, чтобы определить, какие предметы следует собрать для криминалистического анализа, объяснив свой выбор и предложив различные способы выяснения личности преступника. Этот конкурс вызвал огромный интерес. Одному мужчине, выступавшему в качестве модели на другом стенде, это настолько понравилось, что в свой обеденный перерыв он подошел, взял в руки оружие и сел на скамью. Он сидел там, совершенно неподвижный, не меньше получаса, просто держал в руках оружие и смотрел на тело перед собой. Это было очень забавно и чрезвычайно оживило наше место преступления.

Когда затея оказалась успешной, мы стали проводить этот конкурс ежегодно, каждый раз придумывая новую сцену преступления. На следующий год стенд представлял собой часть дома с открытым окном, через которое было видно разбросанные на столе лекарства и одну из ног лежащего на полу за углом тела. Еще через год наше место преступления имело поразительное сходство с инсталляцией Трейси Эмин «Моя кровать», только на нашей в сидячем положении находился труп женщины в ночной рубашке, рядом с которым располагались тарелка с недоеденным ужином, бокал вина и ряд других предметов, включая несколько использованных на вид презервативов.

Наш замысел заключался в том, чтобы привлечь внимание и заставить полицейских задуматься о предметах, вероятно, представляющих важность для криминалистического расследования в условиях тех мест преступлений, с которыми они могут столкнуться на практике. Впоследствии я была ошарашена, получив от одного старшего констебля гневное письмо по поводу трупа в кровати. Суть письма состояла в том, насколько было безобразным и уничижительным для женщины предложение глазеть на полуголый женский манекен. В своем ответном письме я объяснила, что это вовсе не просто инсталляция. На самом деле это было серьезнейшее соревнование с целью понять, насколько хорошо полицейские умеют выжать из места преступления максимум информации. В полученном мной чрезвычайно любезном письменном ответе главный констебль объяснила, что сама не видела экспозиции, и извинилась за то, что неправильно все поняла. Возможно, делу помогло то, что я тоже женщина. К счастью, все остальные вроде бы осознавали, для чего мы это делали, и сочли такое упражнение полезным.

Создавая Forensic Alliance, я провела немало бессонных ночей, переживая о том, сможем ли мы платить зарплаты небольшой горстке изначально нанятых нами сотрудников. Тем не менее даже тогда я верила в то, что наше видение компании будет в итоге воплощено в реальность. Осуществить это помогли ряд блистательных специалистов и замечательных людей не только из Forensic Alliance, но и из других компаний, где я работала. Некоторых из них я упоминала в этой и других главах книги. Жаль, не могу рассказать обо всех – ведь в них, в этих людях, вся суть.

Думаю, Forensic Alliance начала становиться рентабельной примерно к 2001 году. Это произошло немного позже, чем мы ожидали изначально, но к этому моменту я по крайней мере была уверена, что у нас все получится.

К 2005 году я уже уговорила своего бесценного партнера Тома Палмера вернуться к работе после его заявления об уходе. И это случилось после того, как мы с Расселом убедили его помочь нам с основанием компании, когда Рассел только покинул Управление по атомной энергии. Таким образом, когда Том заявил о своем намерении в третий раз, я поняла, что решение окончательное, и, возможно, пришло время и мне задуматься о какой-то другой деятельности. На Forensic Alliance к тому времени работали примерно 230 сотрудников в четырех лабораториях в разных уголках страны. И хотя я всегда думала о том, как что-то улучшить или расшириться, начала понимать, что не смогу заниматься этим вечно и уж точно не одна.

Мы проявляли большую изобретательность, привлекая в криминалистику технологии других и занимаясь всеми возможными исследованиями и разработками, которые только могли себе позволить. Тем не менее я знала, что лучшим и экономически эффективным способом дальнейшего расширения и обогащения Forensic Alliance будет объединение с крупной научной компанией с еще более широким полем деятельности, владеющей гораздо большим арсеналом оборудования, которое мы могли бы использовать.

Хотя и не стала активно искать компанию, которая бы захотела нас к себе присоединить, я начала подумывать об этом примерно тогда же, когда в LGC захотели всерьез заняться криминалистикой. Люди из LGC были хорошими аналитиками, они могли проводить множество тестов одновременно и с минимальными затратами в соответствии с высочайшими стандартами качества. Что у них отсутствовало, так это какой-либо опыт в проведении криминалистических расследований и уж тем более на том уровне, на котором мы проводили их в Forensic Alliance. Поэтому, когда с нами связались из LGC, мы с Томом решили, что предложение стоит как минимум рассмотреть. Думаю, интерес к нам частично подстегнуло то, что в компании недавно взяли в совет директоров судью Джона Стивенсона. Незадолго до этого Джон ушел с поста комиссара лондонской полиции, и поскольку мы помогали там с расследованием ряда нераскрытых дел, он был в курсе того, какое волнение мы создавали на рынке криминалистических услуг.

LGC была частью так называемого министерства торговли и промышленности, когда в 1991 году появился рынок криминалистических услуг. Пять лет спустя она перешла в частную собственность, и после поглощения Forensic Alliance в 2005 году LGC Forensics стала силой, с которой нельзя было не считаться.

Мы были самым дорогим приобретением LGC на тот момент, и, будучи главой самого большого подразделения, я входила в их совет директоров. Эта должность была мне предоставлена отчасти из-за возлагаемых на криминалистику больших надежд, а отчасти, подозреваю, с целью за мной присматривать! Я расстроилась, узнав, что название Forensic Alliance будет утрачено, но это была не самая высокая цена за доступ к столь огромным аналитическим возможностям и опыту, а также к лондонским лабораториям в штаб-квартире LGC в Теддингтоне.

По своему опыту работы с Управлением по атомной энергии я знала, что можно значительно улучшить показатели, выбрав слегка отличающийся инструмент либо доработав имеющийся. Так, например, поменяв тип электронного микроскопа, используемого нами в Forensic Alliance, мы смогли примерно в десять раз увеличить разрешающую способность при анализе фрагментов краски и стекла. В лаборатории LGC в Теддингтоне проводились всевозможные криминалистические анализы, включая токсикологическую, наркотическую, цифровую и ДНК-экспертизу. Лаборатория была напичкана таким количеством оборудования, что просто разбегались глаза. Помню, что думала о том, как потрясающе будет объединить навыки и опыт персонала из Forensic Alliance с научной квалификацией и техническим инструментарием LGC.