Комбат. Беспокойный - Андрей Воронин

– Вы знакомы? – спросил Маковский, заранее зная ответ.

– Увы, – сказал вербовщик.

В отличие от Бородина, он более или менее представлял, кто, по какой причине и с какой целью вызвал его в этот кабинет, так что его рассказ был чуточку более правдивым. Впрочем, вранья хватало и в нем, но полковник не осуждал вербовщика: тот не чувствовал за собой особой вины и не пытался себя выгородить, а просто соблюдал условия данной когда-то подписки о неразглашении.

– Одно из двух, – закончил свою повесть Андрей Константинович, неприязненно косясь на Бородина. – Либо химия на этот раз подкачала, либо они с самого начала были в сговоре и водили меня за нос.

– И то и другое весьма сомнительно, – задумчиво произнес Маковский.

– Я все объясню! – опять преисполнился энтузиазма мгновенно оценивший произошедшие изменения в обстановке и собственном статусе Бородин.

– Обязательно, – кивнул полковник. – Но не здесь. Конвой!

Вошел конвойный матрос.

– Уведите задержанного, – распорядился полковник. – Вот этого, в черном комбинезоне. В накопитель его.

При упоминании о накопителе вербовщик нехорошо улыбнулся: куда именно отправляют доставленных им на базу людей, он, конечно, не знал, но ему было известно, что оттуда не возвращаются.

– Минутку, конвойный, – сказал Маковский. – Пожалуй, и этого тоже. Каждому да воздастся по делам его, – добавил он, обращаясь к вербовщику, улыбка которого уже погасла. – Вам у нас понравится, ребята. Может, даже знакомых встретите…

– За что? – помертвевшими губами с трудом выговорил вербовщик.

Маковский сделал нетерпеливый жест, каким отсылают прочь надоевшего официанта, и конвойный, не особо церемонясь, вытолкал задержанных в коридор.

Старику было уже под девяносто, но дряхлым он не выглядел. Белоснежная шевелюра оставалась густой, плечи, хоть и стали костлявыми, не согнулись под грузом прожитых лет, движения были уверенными, а взгляд утонувших в морщинах глаз – острым и испытующим. Глядя на него, Борис Иванович подумал, что по-настоящему крепких людей невзгоды лишь делают сильнее, не сокращая, а, напротив, продлевая их век.

– Как вы меня нашли? – спросил старик.

Рублев, которому был адресован вопрос, молча кивнул в сторону Подольского, поскольку затруднялся с ответом, сам не вполне ясно представляя, как и, главное, зачем была организована эта встреча.

Они сидели за столиком летнего кафе и под тихий шелест дождя по полотняному тенту осторожно приглядывались друг к другу.

– Ваш внук помог, – сказал Подольский. – Он записал ваши воспоминания и выложил их в Интернет…

– Приду домой – уши оборву, – пообещал старик. – Тридцать лет человеку, а как был оболтусом, так оболтусом и остался. Писатель, чтоб его… Все никак не успокоится. Такие, как ты, дед, – это он мне говорит, – такие, значит, как ты, войну выиграли, а тебе не то что ордена – медали завалящей и то не дали. Про то, что ты сделал, говорит, люди должны знать… И того не понимает, голова еловая, что никто в эти басни не поверит, – как тогда не поверили, так и сейчас не поверят…

– Зря вы так, Иван Ильич, – сказал Подольский, делая микроскопический глоток из кофейной чашки. – Конечно, все это сильно смахивает на приключенческий роман. Был такой, назывался «Секретный фарватер» – читали? По нему потом еще многосерийный фильм сняли – между прочим, неплохой. Приключения, фантастика… Бункер в толще скалы, секретная база немецких подлодок и геройский торпедный катер, который всего двумя торпедами лихо, с разворота, ставит жирный крест на далеко идущих планах вражеского генштаба…

– Я же говорю, никто не поверит, – дуя на чай, проворчал старик. – И вы не верите. А зачем тогда позвали? Посмеяться захотелось? Или вы из этих, с Лубянки? Чтобы, как тогда, в сорок шестом: выслушали, запротоколировали и припаяли новый срок…

– Обижаете, Иван Ильич, – сказал Подольский. – У нас к вам особый разговор. Очень важный. Очень секретный. И очень-очень серьезный. Вы ведь, если я правильно понял, какое-то время провели на этой базе в качестве военнопленного?

– Было дело, – признал старик. – Камень долбил, штольни бетонировал, торпеды грузил, которыми эти гады наши корабли на дно пускали…

– То есть, – подхватил Николай, – как военнопленный, задействованный на различных работах, имели возможность неплохо изучить план объекта. А как морской офицер, который его впоследствии уничтожил, знаете его точное местонахождение…

– Ни фига себе, – не удержался от комментария Сергей Казаков, который, как и Борис Иванович, не знал, с какой целью Подольский назначил эту встречу в кафе.

Рублев озадаченно хмыкнул, теребя ус, и покачал головой, выражая осторожное сомнение: Интернет, по его твердому убеждению, представлял собой чудовищных размеров информационную помойку, отыскать на которой что-либо заслуживающее доверия практически невозможно.

– Если вы, ребятки, насчет трофеев хлопочете, – неприязненно поджимая губы, заговорил старик, – то я вам так скажу: а не пошли бы в ж…! Ради забавы мертвецов тревожить – последнее дело. И неважно, наши это мертвецы или немецкие. Солдаты они, на войне убитые, и, если вы эту свою затею не оставите, я вам лично, своими руками, головы носом к пяткам поставлю!

– Ни фига себе, – повторил Казаков, и на этот раз в его тоне сквозило искреннее восхищение.

– Так его, буржуя! – с усмешкой поддакнул Рублев и, посерьезнев, подался к старику: – Все не совсем так, Иван Ильич. Вернее, совсем не так. Мы не гробокопатели, не чекисты и не зеваки, и вас мы побеспокоили не ради забавы или, упаси бог, наживы, а по важному делу. Понимаете, похоже на то, что бункер ваш и по сей день активно функционирует и там до сих пор насильно удерживают людей…

– Угу, – иронически кивнул старик. – Фашисты. Все в моих годах, а то и старше, с этакими вот бородищами…

– Фашисты, – мрачно подтвердил Казаков. – Только не те, помоложе. И, пожалуй, похлеще… – Я неправильно выразился, – сказал Рублев. – Бункер есть, и там действительно мучают и убивают людей. Вопрос только в том, ваш это бункер или не ваш. Если да, вы можете нам помочь. Если нет, будем действовать по обстоятельствам.

– Вы чего нанюхались, молодежь? – поинтересовался старик.

– Там, папаша, на живых людях опыты ставят, – по-прежнему мрачно сообщил Сергей. – Я оттуда буквально неделю назад подорвал. А теперь горю желанием вернуться. Ну, точь-в-точь как ты шестьдесят лет назад. Мы ведь у тебя пока что ничего особенного не просим. Просто ткни пальцем в карту, обозначь район, и сразу станет ясно, есть у нас к тебе еще вопросы или надо извиниться и отвезти тебя домой.

– Так вы это серьезно, что ли? – удивился старик. – Это же другое дело… Обозначить район – это запросто. Карта есть?

Подольский вынул из портфеля карту и положил ее на стол. Карта была сложена таким образом, что наверху очутился интересующий присутствующих квадрат. Судя по брошенному на Николая взгляду из-под кустистых седых бровей, старик заметил и по достоинству оценил его нехитрый маневр.