"Снег", укротивший "Тайфун" - Анатолий Терещенко

Главной их задачей стало добывание на маршрутах поездок разведывательной информации методами визуального наблюдения, подслушивания и выведывания. Способами фиксации информации являлись фотографирование, кодирование записей, составление схем с нанесением на них местонахождения военных и оборонных объектов.

Кроме того, между Москвой и Токио курсировали сотрудники военного и военно-морского атташатов, которые под различными предлогами останавливались во Владивостоке. На перегоне Хабаровск – Владивосток окна купе японских дипломатов наглухо зашторивались, а сами японцы находились под постоянным наблюдением. Тем не менее, как вспоминал кадровый японский разведчик Асаи Исаму:

– Мы, сменяя друг друга, считали стыки рельс, чтобы на отдельных участках установить точное расстояние. В других случаях, отвлекая внимание сотрудников НКВД, фотографировали различные военные объекты, мосты, тоннели.

Японцы также вели визуальное наблюдение и фотографирование с борта почтово-пассажирских пароходов, курсировавших между Владивостоком и Японией.

По воспоминаниям свидетеля того времени – подводника, капитана 1-го ранга А.Т. Сипотенко, по решению командования и военной контрразведки, вход в бухту Улисс, где базировались наши подводные лодки, при проходе пассажирских судов перекрывался специальными баржами. На них были установлены брезентовые щиты высотой до десяти метров. Наряду с этим флотские чекисты вели работу по выявлению и пресечению контактов сотрудников генерального консульства с нашими военнослужащими и членами их семей.

Японцы уделяли большое внимание получению так называемой «пьяной» информации. Для этого они в вечернее время посещали рестораны Владивостока, знакомились там с офицерами флота, спаивали их, иногда добавляя в спиртное расслабляющий волю или же усиливающий степень опьянения препарат, и затем проводили разведывательные опросы.

Как известно из исторических материалов, в том числе из документа «Советская контрразведка против японской разведки на Дальнем Востоке», за период войны было отмечено свыше 70 таких случаев. Для пресечения подобных «пьяных» опросов сотрудники наружного наблюдения военной контрразведки под видом комендантского патруля или же посыльных отводили «попавших в беду» военнослужащих от японцев.

В целях предотвращения проникновения агентуры японской разведки в аппарат разведывательного отдела ТОФ флотские контрразведчики насаждали свою агентуру в диверсионные группы и в группы разведчиков, совершавших ходки на корейскую сторону. Японская разведка всегда славилась своим умением работать с двойными агентами. При этом она активно использовала такие методы проникновения, как вербовка агентов из переводчиков – китайцев и корейцев, работающих на советскую разведку. В работе с двойниками самураи преследовали цели внедрения в агентурную сеть органов государственной безопасности, с тем чтобы выявлять формы, методы и направления их работы.

С началом военных действий японская разведка в целях завладения оперативной документацией органов НКВД-НКГБ планировала прибегнуть к осуществлению острых мероприятий.

Часто такими ее действиями были заманивание агентами-двойниками работников советской разведки на территорию, контролируемую японцами, или их физическое устранение.

Как уже упоминалось, японцы считали: «надо добиться использования агентов противника против самого противника». И на этом поприще они имели успехи. Только в 1939 году японскими спецслужбами было перевербовано 67 % (!!!) советских агентов, заброшенных в Маньчжурию.

С началом Великой Отечественной войны органы советской военной контрразведки на Дальнем Востоке стали все чаще и чаще «раскалывать» агентов-двойников.

Так, в одном из донесений Особого отдела ТОФ говорилось:

«От недавно завербованного нами агента уже получены данные о предательском намерении одного из разведчиков, которое он намерен осуществить при выброске его за кордон. Нами эти данные проверяются, после чего будут приняты меры по предупреждению этого предательства.

Имея в виду чрезвычайно тяжелые условия связи с этой агентурой, находящейся на пограничном морском разведпункте в 260 км от города, мы свели ее в резидентуру.

Мы использовали в качестве резидента одного из оперативных работников разведпункта».

Японцы в случае разоблачения нашего агента не торопились расправляться с ним, они пытались действовать согласно инструкции, оговоренной в уставе своей разведки. В ней говорилось:

«Если будет точно установлено, что данный агент подослан неприятельской контрразведкой, не следует изобличать его открыто, и отводить от себя».

Некоторые агенты вошли во вкус, работая на две разведки и получая двойную зарплату. Были случаи, когда один и тот же агент перевербовывался до десяти раз. Имелось даже злачное место для подстав. Это происходило в одном из ресторанов на берегу реки Сунгари в Харбине. Такие двойные агенты почти открыто предлагали свои услуги японской и советской разведкам.

В 1942 году в Москву в Управление особых отделов НКВД В.С. Абакумову была направлена руководством УОО Дальневосточного фронта шифрованная телеграмма. В ней говорилось о ликвидации агента «306», который к этому времени был перевербован уже 15 раз!!!

При очередном переходе в районе Спасска он был ликвидирован – застрелен.

В ответной шифровке Центр рекомендовал распространить информацию на территориях Маньчжурии и Кореи. Такая операция была проведена, после чего количество зарабатывающих на жизнь двойной игрой заметно поубавилось. По рассказам участников тех событий, в оперативном сленге появилось новое выражение – «отправить по маршруту № 306», то есть физически устранить.

В 1943 году разведпункт Разведывательного отдела ТОФ в Посьете располагал четырьмя агентами-маршрутниками из числа советских корейцев. Эту группу возглавил агент «Агай», который еще в 1939 году за успехи в работе был награжден орденом Красной Звезды. Группа успешно действовала в течение четырех лет. Но при проверке выяснилось, что тот же «Агай» завербовал агента из числа местных жителей в Корее, который впоследствии оказался агентом японской разведки, направленным на советскую территорию для проникновения в агентурную сеть разведывательного отдела флота.

Подчиненные ему агенты «Хан Гван» и «Капри» также вели себя подозрительно и впоследствии военной контрразведкой СМЕРШ были установлены как агенты-двойники, перевербованные японцами во время одной из забросок на территорию Северной Кореи.

В документах того времени отмечалось, что разведотдел ТОФ начиная с сентября 1944 года не осуществил ни одной переброски агентуры за кордон, хотя до начала войны на Дальнем Востоке подготовку проходило 50 агентов. От имевшейся закордонной агентуры ценных сведений не поступало, и приходилось пользоваться исключительно данными авиаразведки. В связи с этим командование ТОФ, не имея никаких данных о положении в портах Юкки, Расин и Сейсин, бросали туда сначала разведгруппы, а потом направляли десанты, что приводило к неоправданным потерям.