Осада - Трой Деннинг

Сами повелители теней были сморщенными, похожими на упырей фигурами с запавшими, покрасневшими глазами и морщинистой черной кожей, часто покрытой белыми язвами. Ривален и Ламорак выглядели почти так же, как Эсканор, когда Вала смотрела на него во время путешествия из Миф-Драннора, отличаясь только тем, сколько костей осталось прикрепленными к черным ребрам, окружавшим их черные сердца.

Удивительно, но Хадрун выглядел так же, как и до того, как Вала повернула кольцо, как и Малик, за исключением того, что он держался более прямо и казался гораздо более жилистым, чем Вала привыкла думать о нем.

Наконец, Теламонт заставил сердце Валы подпрыгнуть к горлу криком:

— Предатель! — Сначала было невозможно понять, к кому обращается Высочайший, потому что это были всего лишь два платиновых глаза, плавающие в смутно очерченном столбе тьмы. Серый туман, заполнивший тронный зал, казалось, струился сквозь него, входя в его «тело» в общей области ног и выходя в руках. В области за одним из глаз, там, где должны были быть череп и мозг, было что-то черное и морщинистое, размером примерно в половину кулака Валы, пульсирующее в такт словам Высочайшего.

— Это твоих рук дело, неблагодарная ваасанка!

Вала повернула кольцо в скрытое положение и обнаружила, что наполненный мраком капюшон Высочайшего повернут в ее сторону, его пустой рукав поднят и направлен вниз по лестнице на нее. Молясь, чтобы Теламонт не почувствовал ее магического кольца, Вала вздернула подбородок и заставила себя встретить его сердитый взгляд.

— Моих, Высочаший? Я и близко не была к Кормиру.

— Ты знала о его планах еще до того, как он ушёл, не так ли?

Меньше всего Вале хотелось признаваться в своем соучастии в побеге Галаэрона, но Малик почти наверняка уже раскрыл ее роль, и она знала, что не стоит думать, что Высочайшего поколеблет любая ложь, которую она сможет сказать.

— Я так и сделала — сказала она.

Высочайший промолчал, и она ощутила тяжесть его следующего вопроса так же ощутимо, как тяжесть тела упавшего товарища.

— Я хотела, чтобы он ушел, — сказала она. — Ты отдавал его своей тени, а не учил управлять ею.

— И все же ты отправилась в Миф Драннор вместе с Эсканором.

— Чтобы ты не заподозрил неладное и не помешал ему уйти, — сказала Вала.

Снова тишина, тяжелая и требовательная. — Он не хотел уходить без меня, — призналась Вала. — Я должна была убедить его, что он рассердил меня и что я влюблена в Эсканора. Он ушел, поклявшись отомстить тебе, Эсканору, и шейдам в целом.

Теламонт наконец отвел взгляд и, недоверчиво покачав головой, спустился с помоста и встал перед Эсканором.

— Вина в этой лжи частично лежит на мне — сказал Высочайший. — Я не думал, что его тень так сильно контролирует ситуацию, но ты был ослеплен женскими уговорами и позволил ей использовать тебя против анклава, и за это тебя тоже следовало казнить. При этих словах у Валы мгновенно подогнулись колени, но Эсканор лишь склонил голову.

— Если это…

— Казнить? — прервал его Малик, подходя к Высочайшему. — Ты не можешь казнить Валу!

Платиновые глаза Теламонта стали холодными, как зимний град.

— Ты возражаешь, рогоносец?

— Конечно, нет... Только Вала – мой друг, и мое несчастное сердце – все, что еще Единый может мне дать – разбилось бы, если бы ее убили.

Малик нахмурился, услышав проклятие, которое заставило его продолжать говорить, хотя было бы гораздо разумнее оставить эту тему после первых нескольких слов, затем, очевидно, понял, что ему нечего терять, и бросился вперед.

— И что еще важнее, это разобьет сердце Галаэрона.

— Почему это должно волновать Единого, маленький человек? — спросил Хадрун, спускаясь с помоста и заглядывая Теламонту через плечо.

— Эльф – неблагодарный и предатель всего, что дал ему анклав.

— Верно, — сказал Малик, — но он неблагодарный и предатель, в котором нуждается Анклав Шейдов. Если ты убьешь Валу, то сделаешь его непримиримым врагом, который, без сомнения, умрет каким-нибудь глупым способом, стремясь отомстить тебе.

Теламонт закатал пустой рукав, жестом приглашая Малика продолжать.

— С другой стороны, — сказал маленький человечек. — Если ты станешь удерживать Валу здесь, держа ее каким-то ужасным способом, который наверняка причинит ей сильную боль, давая понять, что она действительно любит Галаэрона и пошла в Миф Драннор только для того, чтобы он ушел и спас себя, Галаэрон, безусловно, тип благородного дурака, вернётся и попытается спасти ее.

— Твоя ошибка в том, что его тень почти наверняка уже забрала его, — заметил Хадрун. — Если это так, он раскусит твой план и будет избегать нас еще больше.

— В Арабеле он, похоже, хорошо владел собой — сказал Ривален. — На самом деле он, похоже, вообще избегал магии теней, даже когда мог использовать ее, чтобы освободиться и сбежать от нас.

— Если это так, то, возможно, наш план сработает — сказал Хадрун, как всегда вор идей. Он шагнул вперед, чтобы встретиться взглядом с Теламонтом. — Могу я предложить вам капельные ямы? Конечно, никакая пытка не может быть хуже, чем держать их в чистоте и ясности, по крайней мере, та которую можно пережить.

У Валы возникло неприятное ощущение, что она знает, что это за ямы, но это не имело значения. Она могла вынести любую пытку, которая помогла бы ей вернуться к сыну.

Теламонт на мгновение задумался над предложением Хадруна, затем задумчиво кивнул.

— Это, конечно, даст эльфу повод быстро прийти за ней. Он перевел свои платиновые глаза на Малика и добавил:

— Как ты думаешь, мой маленький друг?

Малик поднял брови.

— Я?

— План твой — сказал Теламонт. — Как ты думаешь, самое худшее, что мы можем сделать, это капельные ямы?

— Милорд, я действительно не знаю Анклав Шейдов достаточно хорошо, чтобы назвать худшую пытку, которую он может предложить.

Малик на мгновение замолчал, потом его лицо исказилось знакомым выражением отчаяния, и Валу охватило дурное предчувствие. Только мне пришло в голову, что пытка, которая скорее всего, заставит Галаэрона поспешно вернуться, – это сделать Валу судомойкой во дворце Эсканора и дать понять, что он ужасно использует ее по ночам.

Вала сглотнула. Каким бы ужасным ни было предложение Малика, она все же могла выжить. Чтобы вернуться к Шелдону, она могла вынести все.

— И, конечно, ты должен спрятать ее темный меч туда, откуда она не сможет его вызвать, — добавил Малик. — Для Валы самой страшной пыткой будет не иметь возможности приглядывать за сыном по ночам.

До сих пор Вала чувствовала себя в долгу перед маленьким человеком за то, что он спас ей жизнь. Но после его слов о наблюдении за сыном, она захотела убить его, и на самом деле, она могла бы это сделать, если бы не могучая рука Эсканора, сомкнувшаяся вокруг ее запястья и помешавшая ей вытащить меч.