Таинственный герцог - Джо Беверли

Закрыв нос рукой, Белла подошла к кровати. Она надеялась, что леди Фаулер слепа и не заметит ее жеста, надеялась, что леди не чувствует запаха собственного разложения.

— Леди Фаулер, — мягко заговорила Белла, чувствуя, что уже покрывается потом, — мне больно видеть вас в таком состоянии.

— Беллона? Где вы были? Вы не получали разрешения уехать.

Прежняя властность все еще оставалась при ней, и Белла слегка улыбнулась.

— Я сказала вам, мадам, что уезжаю. Мне нужно было заняться семейными делами.

— Ваша семья вышвырнула вас.

— Даже несмотря на это. Что я могу сделать для вас?

Протянулась похожая на когтистую лапу рука, и Белла взяла ее в свои руки. Кожа была горячей, сухой, шелушащейся и, казалось, могла лопнуть или протереться.

— Помогите мне в моем великом деле, — попросила леди Фаулер.

— В каком?

— Ни слова больше! — закричала Хелена и, схватив Беллу, попыталась оттащить от кровати. — Она шпионка, мадам. Она вела переговоры с вашими врагами. Она вернулась только для того, чтобы помешать вашему великому делу.

— Это неправда. — Белла схватилась за полог кровати, чтобы устоять на месте. — Что это за великое дело?

Но леди Фаулер едва дышала, с хрипом втягивая воздух. Агнес Хувер, ее личная горничная, мгновенно оказавшись рядом, приподняла хозяйку и поднесла к ее губам стакан.

— Вот так, моя дорогая. Выпейте это. Авы, — она взглянула на девушек, — убирайтесь, все. Дайте ей умереть спокойно.

— Превосходная идея, — отозвалась Белла, повернувшись лицом к Хелене.

— Мы ее помощницы в этом деле, и я никогда не оставлю ее, — заявила Хелена.

Белла была вынуждена отдать должное ее стойкости, потому что сама не смогла вытерпеть больше ни секунды и отступила к двери.

— За доктором послали? — задержавшись у выхода, спросила она.

— Никто ничего не может сделать, — не спуская глаз со своей хозяйки, отозвалась Агнес. — У меня есть лекарства, чтобы облегчить ее страдания. — Затем она взглянула на Беллу. — Уже недолго осталось.

Агнес было около шестидесяти, и. Белла никогда не видела у нее на лице добродушного выражения, но сейчас она почувствовала, что на нее смотрит другой человек — Агнес умоляла сделать спокойными последние дни своей хозяйки. Белла вышла из комнаты и глубоко вдохнула относительно свежий воздух. Коридор был пуст, и у нее появилось время, чтобы подумать.

Она не хотела принимать во всем этом никакого участия, но не могла бросить остальных. Пусть она и была самой молодой, но в отличие от всех них у нее был собственный независимый доход, а это все равно что иметь пистолет, когда остальные совершенно беззащитны.

Несомненно, леди Фаулер уже ничто не могло помочь, но и она не должна больше никому причинить зла. Сестры Драммонд были опасны, а Хелена, самая опасная, обосновалась здесь, и Беллу это удивило: какую цель она преследует?

С печатным станком чаще других имела дело Оливия, и сейчас она, вероятно, находилась там. Что же делать?

Проще всего вывести из строя пресс. Она отправилась вниз по черной лестнице, которая сначала привела ее в кухню, где трое встревоженных слуг с умоляющим выражением посмотрели на нее. И этих тоже нужно спасать?

Неопределенно улыбнувшись им, Белла пошла дальше, к комнате, в которой был установлен станок. Открыв дверь, она увидела невысокого худого мужчину с каштановыми волосами, одетого в безрукавку и кожаный фартук. Наборщик оглянулся, а потом с подозрением остановил на ней взгляд.

— Я Беллона Флинт, — представилась она, — одна из ближайших сподвижниц леди Фаулер. Меня не было, поэтому теперь я хочу убедиться, что у вас есть все необходимое.

— Да, мадам, благодарю вас.

— И пресс в порядке? — кивнув, продолжала Белла.

— Это не моя забота. Я наборщик.

— Я имела в виду, в порядке ли шрифт. Я слышала, некоторые леди используют его, и, боюсь, могли попортить шрифт.

— Сделали из него полнейшую мешанину и кое-что испортили, — недовольно фыркнул он. — Скажите остальным, что они должны сейчас напечатать первые две страницы, чтобы я мог использовать шрифт для следующих.

Наборщик снова вернулся к своей работе, и Белла некоторое время наблюдала за ним, оценивая, сколько всего времени уходило у него на то, чтобы, не глядя, дотянуться до нужной коробки за требующейся буквой, взять свинцовый кубик, положить его и установить на место — взять, положить, установить на место.

Белла вышла и, поднявшись в гостиную, поинтересовалась, в какое время работает наборщик.

— Он работает допоздна, — сообщила Мэри.

— И приходит рано, — предположила Белла. — Стремится скорее выполнить работу и исчезнуть. Он говорит, что кто-нибудь должен напечатать первые две страницы. А где Оливия?

Женщины обменялись смущенными взглядами.

— Ее нет, — ответила Гортензия. — Она приходит и уходит когда ей заблагорассудится.

Почему бы и всем остальным не вести себя так же? Или они чувствуют себя в заключении? Или, как в монастыре, им необходимо разрешение матушки-настоятельницы?

— В любом случае мистер Смит настаивает, чтобы печатание проходило ночью, когда его нет, — со странной интонацией заметила Мэри. — Он говорит, ему это мешает.

— Понятно. Значит, это произойдет сегодня ночью. Я вернусь, чтобы помочь. — Прежде чем принимать какие-либо решения, Белле нужно было во всем разобраться. — За время моего отсутствия накопились дела, которыми мне нужно заняться, поэтому я на некоторое время уйду, — сказала она, натягивая перчатки.

— А как леди Фаулер? — с беспокойством спросила Клара.

— По-моему, при смерти.

Белла постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно мягче.

Раздались вздохи и стоны, и Белла подумала, что, возможно, кто-то действительно будет горевать по леди Фаулер, но Клара спросила:

— А что будет с нами?

— Может быть, она написала что-нибудь в своем завещании? — с беспокойством предположила Силия.

— По поводу этого к ней приходил поверенный, — сообщила Мэри.

— Это хорошее известие, — сказала Белла.

— Возможно. Правда, только одна Хелена была с ней…

Их взгляды встретились. Мэри, как и Белла, не ждала ничего хорошего от завещания, написанного под влиянием сестер Драммонд, и Белла поняла, что нужно сделать еще одно дело: написать мистеру Клаттерфорду и узнать у него о завещаниях, составленных под давлением.

Торн обнаружил, что ему чертовски трудно сосредоточиться, а было много вопросов, требовавших его внимания: после окончания войны цены на продовольствие взлетели вверх, это вызывало тревогу, и возможные решения были предметом серьезного обсуждения, как и вызывающие беспокойство законы о зерне; американские колонисты возражали против налогов, которые их обязали заплатить за защиту от Франции; предательские публикации Джона Уилкса и номер его «Норт Бритон» продолжали все дальше и дальше распространять заразу, и положить конец этому не смогло Даже его бегство во Францию.