Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии - Брэдли Фиске

Сильное воздействие сражения между «Монитором» и «Мерримаком» в то время не было понято, в результате чего главные усилия Союза была направлены не на разгром самого слабого места – линии коммуникации Конфедерации с Европой, а на сокрушение самой сильной ее части – армии. С обеих сторон война велась с необыкновенными храбростью, энергией и преданностью делу, а во второй половине войны – с большим тактическим и стратегическим мастерством. Однако на протяжении основной части войны большинство ее участников даже среди высшего командного состава было настолько неопытно и не обучено (особенно на стороне северян), а в действиях генералов так сильно было вмешательство президента (особенно у северян), а также невежественного и импульсивного общественного мнения, что они в некотором роде находились в положении кулачного бойца, которому какой-нибудь зритель или зрители постоянно советовали, как действовать руками и ногами.

В результате война, которая при должном стратегическом командовании закончилась бы за очень короткое время со сравнительно небольшими потерями людей и денег, тянулась четыре долгих тяжелых года.

Мольтке стал начальником Генштаба прусской армии в январе 1858 г. Тогда ему уже исполнилось пятьдесят семь лет, но он только начинал свою карьеру. В этой книге мы сосредоточили внимание на великих гениях стратегии. Следует отметить, что командиры, подчиненные этим великим гениям, часто терпели неудачи, когда предпринимали шаги под свою ответственность, а не по непосредственному приказу своего вышестоящего начальства. Наполеон сказал о своих генералах: «Они не понимают мою систему».

Причина, без сомнения, состояла в том, что эти великие гении видели в войне то, чего не видели их подчиненные: они видели в ней нечто, чего их не обучали видеть, не говорили, что именно надо увидеть. И это они могли делать исключительно благодаря тому особому ментальному глазу, который является неотъемлемой частью гения.

Обучение солдат и матросов всех рангов до времен Мольтке состояло исключительно во владении оружием и перемещении групп людей, которые владели оружием, существовавшим на тот момент. Например, солдата обучали владеть копьем, луком, мечом или мушкетом; полковник учился (главным образом на опыте) производить маневры своим полком, капитан на флоте – кораблем, генерал – дивизией, корпусом или армией, а адмирал – эскадрой или флотом.

Обучение в армии или на флоте всегда было лучше, чем в любой другой сфере жизни, по той причине, что это были единственные профессии, для которых государство отбирало мальчиков и юношей и давало им такую подготовку, которая начиналась в юности, когда человек очень восприимчив, и длилась всю их жизнь. В результате, когда Александр, или Цезарь, или Нельсон, или Наполеон приказывал подчиненному командиру отправить вверенные им части в определенное место и произвести такой-то маневр против такого-то противника, этот приказ умело выполнялся.

Тем не менее, если один из этих подчиненных командиров оказывался в ситуации, в которой он сам должен был решать, куда отвести свою часть, когда и что делать со своим формированием, когда доберется туда, он сталкивался с тем, чему не был обучен. Такой командир оказывался в положении солдата, которого обучили быть просто умелым и точным стрелком и на которого можно положиться, когда нужно попасть в цель при условии, что ему скажут, в какую цель стрелять и расстояние до нее, если этот солдат оказался бы на поле боя и должен был сам выбирать наилучшую цель и выяснять дальность до нее.

Мольтке, видимо, понял, что эту трудность можно устранить, дав офицерам тщательную тактическую и стратегическую подготовку наравне со строевой подготовкой, маневрами, транспортировкой и т. д. Он понял, что хотя обычно считалось, что для офицера научиться тактике и стратегии можно только на войне, тем не менее многого можно достичь, дав офицерам теоретическую подготовку и то, что Мэхэн (1840–1914, американский военно-морской теоретик и историк, контр-адмирал (1906). – Ред.) так хорошо называет «готовностью ума».

С этой целью он открыл школы, в которых офицеры упражнялись в решении гипотетических проблем. Например, вы находитесь в таком-то месте, под вашим началом войска, состоящие из таких-то подразделений; вы получили приказ выполнить такую-то задачу; вы внезапно узнаете, что войско противника в таком-то составе видели в таком-то месте в такое-то время двигавшимся в таком-то направлении. Что вы будете делать? Мольтке посвятил себя, по выражению полковника Мауде, «адаптации стратегических и тактических методов к изменениям в вооружении и способах связи, подготовке штабных офицеров в соответствии с разработанными методами, совершенствованию мероприятий по мобилизации армии и изучению европейской политики в связи с планами военной кампании, что может оказаться необходимым».

Мольтке в 1858 г. явно понимал, что огромные изменения, произошедшие в цивилизованном мире благодаря прогрессу в областях, связанных с развитием физики и техники, особенно в вопросах транспорта, связи и усовершенствованных видов оружия, будет иметь такое огромное значение в следующей войне; что государство, которое вступит в нее лучше подготовленным к использованию этих достижений, чем его противник, будет иметь огромное преимущество. Он также понимал, что хотя дикое племя могло за короткое время подготовиться к войне, и, хотя даже Наполеону не нужно было много времени, чтобы подготовить армию, все же, чтобы подготовить специальное оружие в 1858 г., приспособить железные дороги к перевозке армий, организовать военную телеграфную службу, сделать все необходимое тщательным образом, чтобы военная машина была готова, когда война будет объявлена, требуется длительный и трудоемкий период предварительной подготовки.

Часто говорят, что Мольтке нельзя сравнивать со стратегами вроде Наполеона по той причине, что в трех войнах, в которых он был главной фигурой, он никогда не оказывался в таких ситуациях, в каких часто оказывался и из которых выходил Наполеон благодаря тем блестящим и быстрым комбинациям и маневрам, сделавшим Бонапарта исторической личностью. Это, несомненно, так. И действительно, едва ли можно представить себе, что мужчина в возрасте семидесяти лет, каким был Мольтке во время войны между Францией и Пруссией, мог проявлять такие чудеса быстроты маневра и выносливости, характерные для молодых Александра и Наполеона Бонапарта. Но можно отметить, что причина, по которой Мольтке никогда не оказывался в таких ситуациях, состояла в том, что Мольтке не позволял сложиться таким ситуациям. В искусство ведения войны Мольтке ввел почти совершенно новый элемент – элемент мирной стратегии, состоявший в использовании в мирное время стратегических, тактических и логистических умений офицеров при составлении планов военной кампании для всех вероятных ситуаций или комбинаций ситуаций, с тем чтобы, когда разразится война, была возможность совершить мгновенные действия – да не только мгновенные, а еще и организованные; чтобы никто никому не мешал, а все работали вместе, как в любом механизме, для достижения одной цели.

В результате, когда в 1870 г. началась война с Францией, со стороны Пруссии не было никакого смятения и беспорядочного возбуждения, никакого истеричного воодушевления, безумной спешки, которые были свойственны до этого всем войнам, за исключением, возможно, войн, которые вел Юлий Цезарь. Наоборот, мы видим, что огромная машина плавно завелась, когда нажали кнопку, и ровно работала, пока все не закончилось. И тогда она тихо остановилась. В войнах Пруссии с Австрией и Францией имели место четкость и высокопрофессиональная завершенность, которых не было ранее. Многие войны несоизмеримо меньшей важности и гораздо менее масштабные по численности и мощи задействованных в них армий тянулись годами, подобно нашей Гражданской войне и в большей степени – Тридцатилетней войне, которая превратила Германию почти в пустыню. Но в войне с Австрией прусская армия решительно разгромила австрийскую на семнадцатый день войны. А в войне с Францией пруссаки нанесли поражение французам в битве при Седане и приняли капитуляцию Наполеона III на сорок пятый и сорок шестой день войны.