Стерва на десерт - Ольга Володарская

— Ты так говоришь, будто эту «Осу» уже изобрели…

— Изобрели и опробовали на себе.

— Но кто? Ты же сказал, что твой отец не успел…

— Он успел, — торжественно выдал Сулейман. —Он изобрел «Осу». Но скрыл это и от гэбешников, и от ученого совета, и даже отколлег, потому что, побоялся, что его детище станет новой ядерной бомбой. Тогдашла холодная война, отношения с Западом были очень напряженными, к тому же мывоевали в Афганистане, и появление столько мощного оружия могло привести квсемирной катастрофе. КГБ, видимо, что-то пронюхало о том, что формула «Осы»существует, но скрывается академиком Швейцером. Поступок моего отца былистолкован превратно, чекисты решили, что он хочет бежать со всеми документамина Запад. По этому, его убрали. Одно они не учили — весь архив академик Швейцерспрятал, и сколько его не искали, так и не нашли. С тех пор прошло много лет,но газ, подобный, «Осе» до сих пор не изобретен.

Сулейман замолк, присел на табурет. Я тоже безмолвствовала,так как переваривала услышанное. Мне было еще не совсем ясно, какое отношениеэта история имеет к цепи убийств. Наконец, Сулейман отдохнул, встал, глянул начасы и заговорил:

— У меня еще 20 минут, пожалуй, успею. — Онзашагал по комнате. — Архив Абрама Швейцера был надежно спрятан в тайнике,о существовании которого знал только его сын Сулейман. Ему он завещалвоспользоваться формулой, наивно считая, что когда мальчик вырастит, мир станетлучше, а то и вовсе на планете восторжествует коммунизм, он у меня был заядлымленинистом. — Сулейман хмыкнул. — И тайник этот находилсяздесь, — он ткнул себе под ноги.

— Где? — не поняла я, отчего очень заволновалась изаерзала, чем причинила себе немалую физическую боль, так как проволока тут жеврезалась мне в щиколотки.

— Здесь. В этом помещении. Тут. — Он подошел кстене, отвинтил одну из ржавых труб и указал на образовавшуюся дыру.

— А мы где?

— Ты так и не поняла? Будку «Огнеопасно — газ!»помнишь? Она аккурат между бомбоубежищем и дверью в подвал.

— Это та, рядом с которой дыра в заборе?

— Да, да. Она самая. Заброшенная будка, с заколоченныминаглухо окнами. Идеальное место. Ни единого лучика не проникает через доски, истены двойные, так что звуков не слышно. Я здесь в последнее время почтикруглосуточно обитаю, незамеченный никем.

— Вот оно что! Теперь ясно, как ты умудрялся быть вездеи нигде.

— Ага, — Сулеймана очень порадовал мой«комплимент», похоже, и он был не чужд человеческих слабостей. — Эту будкуеще мой отец приметил, тогда она не была заброшенной, здесь какая-торефрижераторная располагалась, естественно, она всегда была заперта, заисключением тех случаев, когда в нее смотритель заходил, а делал он это, как тыпонимаешь, не часто. Тут отец и решил тайник устроить, из института-то вынестибумаги он не мог, его почти до трусов раздевали на проходной.

— И ты этот тайник нашел?

— Нашел. К счастью, в «Нихлор» мне удалось устроитьсясразу после аспирантуры, меня взяли из уважения к памяти отца и, что грехатаить, к моим блестящим способностям.

— Но ты работаешь в НИИ уже 10 лет! — вскричаля. — Почему же…

— Потому что, когда 10 лет назад я вскрыл тайник, отархива академика Швейцера осталась лишь груда хлама.

— Почему?

— Потому что в этом долбанном НИИ балом правяткрысы! — вышел из себя Сулейман. — Все изгрызли, изгадили! Папашамой, конечно, тоже хорош! Спрятал бесценные бумаги в трубу, он разве не знал,что эти проклятые грызуны обожают по ним шастать!

— Неужели изгрызли все? — охнула я.

— Почти. Кое-что сохранилось, но хронология нарушилась,потерялось масса материала. На то, чтобы разобраться в этих, с позволениясказать, бумагах мне понадобилось 5 лет. Но и это еще не все! Главного —формулы «Осы» я восстановить не смог.

— Ужас! — искренне посочувствовала я, потому чтосейчас передо мной сидел не убийца нескольких человек, а одаренный ученый,которым Сулейман, собственно и оставался, даже притом что являлся преступником.

— Ужас. Но я не сдался. Если мой отец смог вывестиформулу, значит, и я смогу. Тем более, я начинаю не с нуля, как он, у меня естьего записи. — Сулейман возбужденно заходил по комнате, сцепив своималенькие ручки за спиной. — Я работал, как сумасшедший. И если раньше,когда я разбирал архив, мне не терпелось сорваться побыстрее домой, так кактрудился я именно там, то, начав практические разработки, меня из институтанельзя было выгнать, я и после работы оставался, и в выходные выходил, новремени не хватало, так как надо было выполнять свои непосредственныеобязанности, изобретать всякую ерунду, типа, чистящего средства, чтобы такие,как ты, зарплату получали. Пришлось прибегнуть к помощи Левы Блохина.

— Кстати, — вновь не сдержалась я. — Весьинститут до сих пор голову ломает, почему своим ассистентом ты сделал… э-э-э…скажем, не самого блестящего сотрудника.

— А ты не догадываешься? — расплылся в улыбке он,от чего его узкая рожица стала похожей на лисью. — Догадываешься, поглазам вижу. Конечно, потому что мне нужен именно такой — исполнительный, нотуповатый, деятельный и не любопытный, а еще чтоб звезд с неба не хватал. Междупрочим, и Паша, покойник, попал в мою команду по тем же соображениям. В одномя, правда, с ним прокололся — инициативным оказался слишком, да имозгов, — Сулейман пренебрежительно скривился, — кот наплакал. И кактаким дипломы о высшем образовании дают, не понятно. — Он «завис», видимо,размышлял на тему: «А вот в мои времена…», потом отмер и продолжил. —Короче, пахали мы с Левкой, как проклятые. Однако заветная формула все невыкристаллизовывалась. А тут еще Генеральный ввел жесткий контроль надиспользуемыми химикатами, пришлось экономить… В общем, три года бились над «Осой»,вернее, бился я, а Лева помогал по мере сил, причем твердо был уверен, что мымне изобретаем новый освежитель воздуха для туалетов. Говорю же, дурачок… Я,веришь, уже руки опускать начал, все, думаю, не выведу эту треклятую формулу,но однажды, я, между прочим, один тогда работал, без горе-ассистента, у менякое-что получилось. Это было еще не то, не «Оса», но близкое, очень близкоехимическое соединение. Я назвал его «Слепнем». «Слепень» отличался от «Осы»,как… ну не знаю… как слепень от осы, усекла? Вроде, похоже, но не то. Хотя поначалу, мне показалось, что я достиг своей цели, потому что мыши, нуподопытные, понимаешь, они не передохли, как раньше, на сей раз мыши очухались,не прошло и 20 минут. Я, было, возрадовался, пока не заметил, что грызуныначали не адекватно себя вести. Одни носились по клетке, другие дрались, третьигрызли прутья, а некоторые блаженно валялись на полу клеток и жмурились. Нопрошло еще 30 минут, и это буйное стадо угомонилось, спокойно поело, после чегоблагополучно захрапело. — Сулейман сел по-турецки на стол, подпер кулакомсвой острый подбородок и задумчиво спросил. — Знаешь, что я сделал потом?Не знаешь. А я сам нюхнул. Отмерил небольшое количество газа и нюхнул.