Кибер-вождь - Людмила Белаш

Хайм Маршалл был под стать своему офису — быстрый неприятный взгляд, слегка спутанные рыжеватые волосы, подвижные костистые руки, донельзя демократичный свитер, знавший лучшие дни и другие плечи; рисуночек на свитере напоминал кардиограмму агонизирующего больного.

— Нет, — отрезал он. — Я ваш проект не поддержу. Видели людей там, в приемной? Вам бы тоже стоило подождать в очереди… Так вот — ваш «Антиробот»…

— «Антикибер», — поправил Хиллари, мысленно дав клятву в ближайшее время переименовать свое предприятие.

— …ничего им не дает. Чисто расходный проект, оттягивающий бюджетные средства от реальных нужд избирателей. Бумаги оставьте, я почитаю. Но мой ответ — «нет».

— Правильно, — кивнул Хиллари, положив папку на стол. — Это прибавит вам избирателей.

— Яснее, мистер Хармон.

— Вы депутат от манхла…

— Да, — зло улыбнулся Хайм, — так меня и называют. Не всем же хлопотать об интересах кучки толстосумов. Кто-то должен позаботиться и о большинстве.

— И оно станет еще больше. Если проект будет провален, я опубликую кое-какие данные о Brain International Company, и тысячи квалифицированных рабочих останутся не у дел. Вы сможете привлечь их голоса на следующих выборах.

— Блеф, — спокойно ответил Хайм. — Вы спасаете свою синекуру. Какой у вас может быть компромат на BIC? Это смешно.

— Это грустно. Я могу доказать — и докажу с фактами в руках, что продукция BIC не соответствует международным стандартам.

— Положим; но если вы смолчите — эта хай-тэковая хрень будет и дальше им не соответствовать, и в конце концов случится скандал хуже того, чем если бы вы все рассказали. Так?

— Мне нужно время — месяц-два, — чтоб безболезненно решить вопрос на горизонтальном уровне. И я его решу. Кроме того, в ближайшие три-четыре года мне понадобится около ста молодых спецов — старших и средних — по кибертехнике. Именно свежих, молодых, с расчетом на карьерный и научный рост. Если мы выступим заодно, то уже сейчас сможем сориентировать тест-миссию и проекты льготного обучения малоимущих на поиск и выдвижение кандидатур. В конце концов, не мне вам объяснять, как охотно правительство одобряет такие кампании и как это поднимает его рейтинг в «зеленом» слое. И лично ваш рейтинг, если вы это возглавите.

Хайм пригладил отсутствующие усы и бороду; возможно, этот жест означал размышление.

— Звучит неплохо. Но я знаю положение на рынке труда в кибернетической отрасли. Монтажник в «Роботехе» — максимум, на что может рассчитывать парень из «зеленого» квартала. А наука, хай-тэк, — это для «синих» и «голубых».

— У меня два заместителя из «зеленых». Я говорю о целевой программе, — подчеркнул Хиллари. — Ее поддержит Айрэн-Фотрис. Мне нужны люди для раскрутки перспективного направления науки. Я не желаю, чтобы этим занимались те, чьи мысли проштампованы BIC. Я готов открыть при проекте курс преддипломной подготовки, чтобы заранее узнать, кто на что способен. Сотня новых рабочих мест высокого уровня — инженеры, операторы. Подумайте…

— О'кей, этот вариант по мне, — согласился Хайм. — Но не вздумайте увиливать, когда дойдет до дела. Я хорошо запомнил все, что вы наобещали.

Хиллари вышел, оставив в кабинете Маршалла еще один из валунов, лежавших на душе.

Иногда он жалел, что нет средства, позволяющего проводить перелеты в беспамятстве, в отключении, подобно киборгам. Сейчас он не хотел рассчитывать, предполагать, готовиться ко встречам с депутатами — он уже был готов с пол-оборота, прямо с порога атаковать любого конгрессмена так, как требовали натура, характер и привычки жертвы. Хиллари с усилием сосредоточился на блокноте, но с утра ничего не написал, кроме заглавия будущей работы — «Основы робосоциологии». В запасе 119 дней. Надо делать не меньше 10000 знаков текста в сутки, чтоб потом иметь время на корректуру.

Надо внутренне перестраиваться, чтобы четко структурировать свое время, ставшее драгоценным, как никогда. Выделять в день часа по три для книги.

За лобовым стеклом коническое силовое поле разметало с пути флаера дождевую морось — едва заметно вспыхивая, капли соскальзывали в стороны; подголовник и спинка кресла Мориона были черным силуэтом врезаны в проем переднего обзора, где на стекле вились и моргали, как живые, оранжевые знаки датчиков.

Четверг проносился, как дождь, — мимолетный, стремительный, весь из мелочей-капелек.

* * *

Карьеру отца-баншера Звездочет начал с ошибки, поселив свою семью, тогда состоявшую из двоих свежеугнанных киборгов, в «синевато-зеленом» квартале Антармери. Кто-то внушил ему, что в гуще простонародья, имеющего свои фирмочки и лавочки, начинающие баншеры быстрее приспособятся, освоят обиходную живую речь и навыки общения. Еще Звездочет верил в преимущество новизны перед старьем и потому выбрал для своих питомцев нашумевшую и популярную в узких кругах ЦФ-5, а позднее, когда Фердинанд стал распространять шестую версию, — принял ее; так люди с пылким идиотским любопытством покупают товар, на котором написано «Суперновинка!» и перечислены обещания — бреет еще глаже, отмывает еще чище, и вас ждет 120%-ный натуральный вкус. Фердинанд обещал с помощью ЦФ-6 достижение полной самостоятельности.

Уже на ЦФ-5 семья Звездочета развилась дальше некуда. Отец, верующий в свободу, как в новый стиральный порошок, разрешал деткам все: выбирать себе имена, планировать семейный бюджет и заводить знакомства. Закон не разрешал пользование киборгами без сдачи экзамена на умение управлять ими — но что такое закон? Законы несовершенны, ошибочны, написаны тупыми бюрократами, не знающими жизни и не понимающими смысл свободы. Звездочет, никакого экзамена не сдававший, посадил семью на автопрограммирование, как на иглу, подкрепляя эту блажь рефреном: «Будьте как люди!» Он ликовал, когда Кристалл начал приносить ему деньги, все больше денег. «Мы работаем», — пояснял Кристалл, и Звездочет верил. Он даже не удосужился съездить в Антармери и поспрашивать, чем занимается его семейка. Ну а когда он узнал — чем, было поздно: он уже зависел от подачек любящих детей. Теперь они разбирались в жизни лучше, чем он.

Известия о «войне кукол», затем — о разоблачении Фердинанда Звездочет воспринимал как пугающее наваждение. Это не страшно, надо просто зажмуриться и задержать дыхание — и жуть схлынет. Тем более это все где-то, за экраном, а в квартире — тихо и уютно. А еще лучше — выключить телевизор.

Но укрыться неведением от ужаса не удалось. Вечером явились Кристалл и Цинк.

— Отец, собирайся. Ты переезжаешь. Сейчас же.

Цинк, не тративший слов впустую, начал выгребать из шкафов вещи Звездочета и складывать их в большой мягкий баул. Высокий, тощий Звездочет в растерянности заметался по комнате:

— Почему?! Кристалл, может, ты объяснишь мне…

— Все носители с записями о Банш — сжечь или взять с собой. Поторапливайся, — понукал Кристалл.