Золушка из подземелья - Лидия Миленина

— Нет, — я тихонько покачала головой, не поднимая взгляда. — Будет. И драконом ты будешь тоже, — решительно посмотрела ему в глаза. — Дракон нужен нашему миру, и ты им будешь. Не так уж страшно отдать свою кровь ради этого… Я не боюсь. Я привыкла. Я люблю тебя и сделаю все, что нужно…

— Нет, Анна, — Корвин отпустил мою руку и поднялся. — Ты мой ангел, моя жизнь, мое счастье. Я отказался от плана. Я найду другой способ защитить мир, но больше ни одна капля твоей крови не прольется на люк или алтарь! Об этом не может быть и речи…

— Но ты нужен миру как дракон! — почти крикнула я.

— Нет, Анна. Никогда, — он посмотрел в меня горящим взором. — Никогда. Теперь ты знаешь правду. Просто, если ты и сейчас готова стать моей женой, скажи об этом. И давай больше не будем про алтарь…

— Я стану твоей женой и теперь, — сказала я, подошла, обняла его и положила голову ему на грудь. — И рано или поздно, ты согласишься стать драконом….

— Нет, любовь моя… — Корвин прижал меня к себе. — Нет, я не трону свое сокровище ради этого, — и вдруг начал покрывать поцелуями мое лицо, шею. Не со страстью вожделения — с другой страстью. Со страстью души, благодарной и светлой. — Ты мой ангел… Ты — единственное моей сокровище… И ничто не стоит твоих страданий…

Спустя два дня мы дали официальное объявление в прессе о помолвке герцога Марийского и графини Рушальтской. Поклонники звонить не перестали, но теперь, снимая трубку, я или Корвин получали поздравления и пожелания счастья, с намеком, что поздравителя недурно бы пригласить на церемонию. Только принц не позвонил. Наверное, расстроился… Я вздыхала. В чем-то я сочувствовала Сэдвику. Потому что вопреки распространенному мнению об эгоизме и корысти монарших сынков, он был хорошим человеком.

О ритуале Корвин говорить отказывался. Стоило мне поднять эту тему, как его лицо становилось каменным, и он отвечал: «Об этом не может быть и речи. Мы найдем другой способ защитить наш мир».

А я вздыхала. В чем-то… это было даже хорошо. Сложно описать чувства на этот счет, что пробивалась через ощущение нашего невозможного, невероятного счастья. С одной стороны я понимала, что самым лучшим было бы реализовать план Корвина. Как-то уговорить его. Ведь никто не знает, что ждет наш мир через пять лет или через десять, если такие, как Мендер, будут вылезать из щелей, а дракон так и не появится.

А с другой… С другой стороны, я ощущала облегчение. Не могла представить, как я снова, как когда-то, спускаюсь под землю и проливаю кровь на холодный камень. Я смогла бы… Знала, что смогу. Но чувствовала облегчение, что Корвин отказывается и этого не будет…

Еще неделя пролетела счастливо и радостно. Новые картины рождались у меня в душе и выливались на холст. Иногда в гости приезжали аристократы, что жили поблизости, некоторые из них мне понравились. Даже завелась подружка — молодая маркиза Дермэ, жившая с родителями рядом с Рушальтом.

Но большую часть времени мы по-прежнему проводили с Корвином. И не могли насытиться друг другом. Вернее, мы и не стремились к этому. Ведь насытиться значит больше не хотеть. Мы просто превратились в продолжение друг друга, и уже не мыслили жизнь по-другому.

Все было хорошо… До тех пор, когда спустя неделю после разговора я не смогла встать с кровати.

* * *

Корвин

Казался ли я себе чудовищем, когда рассказывал Анне о своих былых планах? Сложно сказать. Я знал, что мое давнишнее решение было оправданно. Я все рассчитал, и в итоге самое страшное — смерть на алтаре — ждало лишь меня, а не девушку, которую собирался использовать.

Но сейчас, когда я видел ее, мне казалось чудовищным другое — что для этого я купил именно Анну. Бледную, напуганную, нежную… Впрочем, сейчас уже сложно сказать, что вело меня, когда я увез ее из Транси. Теперь мне казалось, что в тот день мной владело уже не желание претворить в жизнь свою мечту. Нет. Тогда я захотел спасти Анну, увезти ее из дома разврата. И захотел ее саму. В какие-то моменты я тогда был как в тумане: уехать, увезти… навсегда. А потом решу, что с ней делать. И все же то, что когда-то я был готов пролить ее кровь на алтарь — пусть недолгое, пусть временное — причиняло мне боль.

Моя девочка согласна на это — этого я и боялся. Не только и не столько того, что она сочтет меня чудовищем, хоть и это тоже. Другая, может, и не сочла бы… Настоящая проститутка, если осыпать ее бриллиантами и обеспечить всем, наверняка, не нашла бы предложенное ужасным. К тому же всегда можно подчистить человеку память…

Но не Анна. Для нее — с ее ужасным прошлым — это было бы очередным путешествием в ад. Регулярным и неотвратимым.

И еще сильнее боялся, что она перешагнет через свои страхи и отвращение и будет уговаривать меня пойти на это. Так и произошло… Лишь одно спасало — моя Анна была слишком нежной, слишком ласковой и внимательной, слишком тонко чувствующей, чтобы настаивать по-настоящему. Стоило мне отказаться в очередной раз, и она лишь вздохнет и не перечит. Хоть в ней есть и упрямство, и целеустремленность. Достаточно посмотреть, как упорно она доводит до совершенства свои картины, как настойчиво оттачивает навыки вождения машины и многое другое.

Ее редкие напоминания, что миру нужен дракон, почти не омрачали наше счастье.

Так продолжалось долго. И я летал… Летал на своих несуществующих крыльях, когда по всей стране стало известно, что Анна Грэйн — моя невеста. Я надел ей на палец кольцо своей покойной матери, я носил ее на руках и развлекал, чем мог. И летел — с ней на руках — на этим миром, ощущая себя сильнее и счастливее, чем когда-либо.

И мне думалось, что, хоть я никогда не совершу того, что собирался, будь благословен день, когда я решил «купить» проститутку. Ведь если бы не это мое решение, Анны у меня бы не было.

А потом все рухнуло. В одночасье. Мои крылья замерли и затрепетали от отчаяния, не в силах помочь любимой.

Спустя неделю после нашего разговора об алтаре Анна не встала с кровати. Бледная, слабая, она просто не могла подняться. У нее не поднялась температура, и ничего не болело. А просто не было сил.

Она грустно улыбалась мне и обещала, что скоро обязательно придет в себя. Но сам я была в панике — впервые за много лет я не знал, что делать.

Пытался лечить ее магически. Но лечить было нечего! Мое особое зрение показывало, что Анна здорова. Ее целительский дар тоже говорил, что организм функционирует нормально, и никаких заболеваний у Анны нет. Но уже третий день утром она не могла подняться из-за слабости и головокружения.

Рушальтский врач тоже не нашел объяснений, лишь констатировал крайнюю степень усталости.

Я подпитывал Анну магически, она поднималась, смеялась, ходила на прогулку, но спустя несколько часов все возвращалось, и либо она ложилась в постель, либо я снова добавлял ей сил своей магией.

Найти причину ее недуга мы не могли, и это сводило меня с ума. А в голове вставали страшные картинки… Что моя Анна умрет, тихо угаснет у меня на руках… Не могу допустить этого! Я только сейчас ее обрел!