Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд

Тико кивнул.

— Я сейчас уйду, — сказал Якопо. — Тебе нужно подготовиться. Но сперва я хотел бы выпить немного пива.

Он взял кувшин и принялся наполнять толстый стакан. Внезапно стакан выскользнул из руки и упал на пол, но не разбился.

— Проклятье, — сказал Якопо. — Прости.

— Неважно. Стакан не разбился.

— Меня беспокоит не это, — Якопо достал рваный кусок бархата и отер пиво с сапога Тико. — Вот так лучше, — сказал он.

«Золотой конь» располагался к югу от северного устья Большого канала. Резьба над дверью таверны, втиснувшейся между узкими домами, больше напоминала осла. Дешевая позолота во многих местах облезла. Сохранившиеся фрагменты по цвету походили на прогорклый жир. Тико не удивился, когда мужчина, который мочился у стены таверны, обозвал ее «Дряхлым мулом». Воняло от мужчины, таверны и от всей улицы. По соседству с кожевенными цехами всегда воняло.

Из всего города только нагребщики дерьма и мальчишки с кожевенных цехов мылись каждый день. Конечно, состоятельные граждане составляли исключение, но для них купание — один из символов власти. Разница заключалась в том, что богачи купались в своих домах, сидя на больших губках, а их ванны для сохранения тепла укутывали в особые палатки. А нагребщики и мальчишки-кожевенники купались в каналах, замерзших зимой и протухших летом. У каналов было только одно достоинство — они воняли не так сильно.

Мужчина, который вышел из «Дряхлого мула», работал на лодке, перевозившей дерьмо. Судя по запаху, он решил выпить раз-другой, а уж потом повстречаться с водой канала.

— Эй, ты на что уставился?

Тико, не обращая на него внимания, вошел внутрь. На нем был черный кожаный плащ с поднятым воротником. Черный дублет, черные рейтузы и гульфик, черные сапоги. Возможно, из-за этого посетители провожали юношу взглядами, когда он пробирался между столов. Многие поднимали глаза, но большинство сразу отворачивались. Обычная реакция человека, когда кто-то проходит мимо.

Немногие продолжали разглядывать Тико.

Он мог посмотреть на них или отвернуться. Вызов или отступление. Тико отвел взгляд, услышал чье-то фырканье и посмотрел насмешнику прямо в глаза. Мужчина растерялся. Тико отодвинул его плечом и заметил столик у задней стены. За ним сидел одноглазый отставной солдат с тяжелым стаканом в руке.

— Место свободно?

Мужчина сплюнул на пол.

— А как ты думаешь?

Тико сел и улыбнулся нахмурившемуся солдату. Секунду спустя солдат вновь принялся разглядывать свой стакан. К Тико подошла женщина, готовая принять заказ. Словенка, большая и грудастая. У венецианки собранные волосы говорили о замужестве. А кто разберется в этих словенцах? Разумеется, кроме другого словенца.

— Ну? — спросила она.

— Бароло.

Она нахмурилась:

— Красное, белое, крепкое пиво, слабое пиво. Хочешь чего другого, ступай в другое место.

— Бароло.

Солдат рассмеялся.

— Ваше красное — дерьмо. Белое еще хуже. А за пиво вы сами должны приплачивать. Скажи Марко, пусть даст ему кувшин стоящего вина.

Женщина слишком резко поставила кувшин на стол. Ее груди колыхнулись, а часть вина выплеснулась. Тико провел пальцем по лужице и облизал его. Когда юноша поднял глаза, женщина покраснела. Он достал полтора торнселло и наблюдал, как женщина умчалась с добычей. У стойки она оглянулась и исчезла.

— Жаль, что тебе не доведется узнать тайны, скрытые под этой блузкой…

Солдат толкнул сложенную записку вокруг свежей винной лужи и поинтересовался:

— Читать умеешь?

— Немного, — ответил Тико.

— Значит, всяко больше, чем я.

Вдоль фондаменто делле Тетте красовалась выставка голых грудей и нарумяненных сосков, от которых канал борделей и получил свое название. Полторы сотни пар и практически бесконечный выбор форм, от едва заметных до уже обвисших. Район принадлежал патриарху. Церковь сочла, что если шлюхи будут дешевыми, доступными и многочисленными, это сократит случаи содомии, по крайней мере, среди мужчин.

— Эй, ты какой-то скучный.

Полуголая девчонка в таверне, полной моряков и солдат в увольнении, сердито посмотрела на Тико; юноша, не споря, пожал плечами.

— Я стою недорого, — заявила она, — и очень неплоха.

Можно понять, почему она гордится вторым. Но гордиться здесь первым довольно странно. Может, он просто ее не понял.

— Я тут по делу.

Она отвернулась и обвила руками шею проходящего мимо боцмана-словенца. Тот, услышав цену, кивнул и немедля запустил руку ей под юбку, не желая ждать, когда они доберутся до палатки.

Тико старался пить как можно меньше. Но к тому моменту, когда он достиг пятого пункта своего маршрута, у него кружилась голова, а мысли блуждали. Одноэтажный «Александриец» одной стеной притулился к дворцу, ниже рыбного рынка в дальнем конце Каналассо. Тико прошел по узкому переулку и неожиданно оказался перед своеобразным палаццо, который сейчас явно находился на полпути к перестройке. В темноте возвышались строительные леса из бамбука. Веревки от дождя разбухли и потемнели.

Злобный сторожевой пес внимательно следил за приближением Тико. Впервые с момента появления юноши в Венеции на него рычала собака. Пес бросился в атаку, но цепь оказалась слишком короткой, и он встал на задние лапы.

Пес вновь утвердился на земле и, оскалившись, предпринял вторую попытку.

— Эй, полегче, — сказал ему Тико.

Пес окончательно обезумел. Он непрерывно рвался с цепи, из пасти текла слюна. «Собаки не замечают меня», — подумал Тико. Нельзя сказать, что ему это нравилось или не нравилось. Но до сих пор собаки вели себя так, будто юноши вообще не существует. Неужели это какой-то знак?

По всей видимости, хозяин заведения получил от новых владельцев дворца разрешение продолжать торговлю. «Александриец» был настолько далек от «Дряхлого мула», насколько одно питейное заведение может не походить на другое. Намного дальше, чем разделявшая их тысяча шагов. Над дверью стояла позолоченная фигура воина в латной юбке и с мечом в руке. «Искандер,[21]— гласила надпись на постаменте, — Завоеватель мира».

Зал оказался узким, но длинным, с расписным потолком. Пол, практически чистый, выложен истрийским камнем. На стене висел большой красно-коричневый ковер, на соседних стенах — ковры поменьше. К мраморным столикам прилагались прочные стулья. В канделябрах горели свечи.

В зале сильно пахло воском, благовониями, дорогим вином и духами. На секунду Тико почудилось: он ошибся и снова зашел в бордель. Согласно Атило, в Венеции можно было найти бордель на любой вкус. Девчонки, старухи. Шлюхи, которые любят делать больно. Шлюхи, которые любят, чтобы больно делали им. Шлюхи, которые не любят, когда им больно, но за отдельную плату вы все равно сможете сделать, что захотите. Лучшие бордели предлагали еду, обычно себе в убыток — еду, напитки, игорные столы и комнатки, где можно беседовать без опасений оказаться подслушанным. Согласно Атило, бордели годились отнюдь не только для удовлетворения похоти.