Лексикон демона - Сара Риз Бреннан

Они знали только две роли: раба и рабовладельца. Ник перестал быть рабом. Он мог бы сокрушить весь человеческий род, если бы захотел, но что дальше? Он мог создать тысячу гроз, подобной этой. Он был властен над этой ночью и всеми, кого она застигла.

Было темно и прохладно. Ник устал и продрог от всего, что случилось за день. Вернуться бы сейчас домой к Алану, погрызть хлопьев, сидя на диване, и уснуть в своей постели. Люди могли заниматься этим хоть каждый день, и весь мир был открыт перед ними.

Ник похоронил башни в тучах. Он мог выжечь Темзу огнем досуха, чтобы осталось одно дымящееся русло, но не мог снова стать человеком. Снова стать человеком значило бы уподобиться псу, который сбежал от побоев, а на следующий день приполз обратно, скуля по хозяину.

Впрочем, так сказал бы человек, а ему уже хватит думать по-человечески. Хватит думать словами. Он забыл, как его обучали словам. Когда-то давно он уяснил, что звук означает понятие, отдельный звук — отдельное понятие. Теперь звуки и понятия стали для него нераздельны. Он вспомнил, как еще раньше все они потешались над словами, которым люди приписывают такую власть. Как будто звук мог обозначить мысль или существо.

Ему на ум пришло имя «Алан» и все, что оно подразумевало. Слово «дом» оказалось не так-то легко забыть. И все же Черный Артур был прав. Ник никогда не был человеком, никогда не чувствовал по-человечески, никогда не был на «ты» с языком, составленным из слов.

Ник задумался о тех девочках, которых воспитали волки. Прижились ли они среди людей? Не мечтали ли вернуться к волкам? А если бы вернулись, как поступили бы волки?

Проще всего жить со своей стаей. Ник вспомнил, как подмигнул когда-то одержимому в Доме Мезенция и как Алан сбежал после этого в страхе, увидев брата-демона рядом с ему подобным. А он, Ник, побежал утешать. И это казалось правильным — до прозрения.

Нику пришли на ум слова Черного Артура. «У демонов нет чувств». Теперь он понимал, что имелось в виду. В душе демона нет места теплу.

Алан выпустил его на волю. Ник ни за что не пошел бы на такой риск в отношении своего мира, своего племени. Люди не похожи на них: они не сильны, не логичны, не тусклы, как бесконечные пустоши демонского мира.

Ник снова вспомнил Мэй — как она согревала его в плавании через пролив, лежа рядом и не давая покинуть тело. Вспомнил Лианнан, ее ледяные губы и мольбу о мгновении тепла, которое можно было бы забрать с собой, в их стылый мир.

Теперь ничего нельзя было поправить. Нечто бесконечно холодное не может и не должно выворачиваться наизнанку, отказываясь от собственной сути, стремясь к мимолетному, глупому, теплому.

Все изменилось. Теперь Ник знал правду, знал, кто он такой. Путь назад был отрезан. Навсегда.

Ник дал тучам рассеяться, ветрам — уняться, и тут в наступающей тишине его осенило, что он бросил Алана в логове колдунов. Ник помчался назад быстрее звука или даже света, забыв о городе, которым мог бы обладать. Сейчас его манил только один дом. Ник прошел сквозь крышу и повис над полом, усыпанном телами.

Среди стоящих Алана не было. Он лежал на полу. Черный Артур, падая, повалился на него и придавил собой. Колдун лежал лицом вверх с открытыми глазами. Из его носа, рта и ушей текла кровь. Он был мертв.

Ник, конечно, злился, когда обрушил на него всю свою мощь, но не настолько, чтобы задеть Алана. И Артура он убил раньше, чем тот бы смог что-то сделать. Зато в комнате были и другие колдуны, а значит, угроза оставалась. Мэй и Джеми бесстрашно стояли перед ними, держась за руки.

Ник уже собирался напасть на колдунов, как вдруг обнаружил, что бой как таковой прекратился. Только Джеральд схлестнулся в споре с другим колдуном, постарше.

— Надо их всех убить! — выкрикнул тот, и Ник нацелил в него заряд магии. Это было проще простого — все равно что пригвоздить жука булавкой и смотреть, как он издыхает.

Джеральд легко протянул руку и схватил противника за горло.

— Ну что, Марк, хочешь еще покомандовать? — задорно спросил он. — Потягаться со мной?

— Нет, — ответил Марк. — Вовсе нет. Я просто предложил…

— Не надо, — перебил Джеральд и дружески улыбнулся. — Мы сейчас уйдем и никого убивать не будем. Есть возражения?

— Н-нет, — отозвался Марк.

Джеральд отпустил его, развернул от себя, как ребенка, и слегка подтолкнул в спину к двери. Остальные колдуны поняли намек и потянулись к выходу, хотя кое-кто продолжал бросать ядовитые взгляды через плечо. Иным пришлось перешагивать через трупы.

Джеральд облегченно вздохнул, словно потенциально опасная ситуация благополучно разрешилась, и повернулся к Мэй с Джеми, держа руки в карманах.

— Я вас спас, — сказал он. — Не забывайте об этом. У меня нет привычки творить добро задаром. Буду за вами следить. — Взгляд Джеральда задержался на заживающем порезе у Мэй на щеке. Его глаза на миг сверкнули сталью, и вот уже он опять улыбался. — И вернусь за расплатой.

— Что, нашу жизнь отберете? — воскликнул Джеми, загораживая собой Мэй.

Джеральд пожал плечами.

— Брось, Джеми, — сказал он, удивленно разглядывая его. — По-твоему, я стану убивать своего?

Джеми пошарил за спиной и нащупал руку Мэй.

— Я вам не «свой».

— Еще как свой, — тихо сказал Джеральд. — Просто пока не знаешь об этом. Неужели тебе будет спокойнее ждать, когда кто-нибудь раскроет твой секрет, смотреть, как сестра будет все больше тебя бояться, знать, что демон разгуливает на свободе? Может, ты еще будешь рад нашей встрече.

Он откланялся легким кивком, повернулся, чтобы уйти вслед за остальными колдунами, но в дверях задержался и еще раз смерил Мэй взглядом, в котором сверкнула сталь — словно с ножом поиграл, не заботясь, что других это испугает.

— А может, и нет.

С этими словами он подмигнул Джеми и закрыл за собой дверь.

Ник не стал никого убивать. Алан и так увидит на полу много трупов. Вместо этого Ник подплыл к одному из тел — тому, что лежало посреди магического круга. Остальные круги пустовали. Анзу исчез, когда умер тот, кто его вызвал.

Колдовской огонь не горел, тело казалось безжизненным. Грудь поднималась и опадала, глаза смотрели в пустоту. Они были голубыми, как у его мертвых родителей. Вся голубоглазая семья была мертва. Сыну колдунов не дали шанса выжить.

Ник бесстрастно осмотрел тело-оболочку. Он знал его, мог почувствовать каждый мускул, каждое сухожилие. Помнил его наизусть, до последней родинки, последней черты лица. И так же хорошо знал, что оно ему не принадлежит.

Ник вызвал в памяти случай на пароме, когда тело вело себя, как чужое. Залезать внутрь было стократ хуже. Плоть была тяжела, как земля, из которой, по легенде, был сотворен человек, и казалась более чем непригодной для обитания. На миг ему показалось, что оболочка вот-вот лопнет, как картонка, в которую пытаются накачать слишком много воды. Потом он кое-как подстроился, пустил потоки энергии по новым руслам, обжился. Осталось только вспомнить, как управлять мышцами, чтобы двигаться. Сначала выходило очень неловко, но Ник все же сумел приподняться на ватных руках, чтобы сесть.