Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура - Пьер Монте

Они бсестыдно лгали. По приказу «низко падшего царя» Хатти эти шпионы пришли разведать позиции египтян и усыпить их бдительность ложными сообщениями.

Допрос лазутчиков Хатти (Лепсий. Иллюстрированный журнал, III)

И вот фараон решает встать лагерем севернее Кадеша, на западном берегу Оронта. На ровном поле начертили огромный прямоугольник и обнесли его оградой из щитов или чем-то похожим на них. В центре воздвигли большой шатер для фараона и три шатра поменьше, а на всем остальном пространстве поставили множество маленьких палаток. Лев фараона, привязанный за лапу, растянулся на земле и дремлет. Лошадей распрягли и кормят. С ослов сняли поклажу, и они катаются в пыли, брыкаются или скачут галопом. Воины собирают оружие, а в это время в лагерь прибывают все новые повозки, запряженные быками. Высшие командиры располагаются в деревянных шатрах с центральной колонной, подпирающей кровлю, и с дверью как в настоящем доме. Внутри на полках расставлены большие кувшины и лохани. Из багажа извлекают столы, табуреты, циновки. Дежурные сметают веничками пыль, разбрызгивают воду. Другие подгоняют навьюченных ослов или несут узлы на коромыслах. Рядом с шатрами стоит лошадь, засунув морду в ясли. Конюх старается успокоить двух других горячих лошадей, а колесничий расположился в своей колеснице и спит сладким сном. Один воин пьет. Никто не думает об опасности. Но вот египетский патруль захватил двух разведчиков «низко падшего царя». Их приводят к фараону, который сидит на помосте, на своем золотом троне. Палка – безотказный инструмент для развязывания языков. Пленники во всем признаются: «Мы принадлежим царю Хатти, он послал нас узнать, где остановился его величество». – «Но где он, поверженный правитель Хатти? Я слышал, он в земле Алеппо, к северу от Тунипа!» – «Смотри, поверженный царь Хатти идет с многими народами, которые к нему примкнули… Они многочисленнее песчинок на морском берегу. Сейчас они изготовились и ждут боя около старого Кадеша». – «Они затаились около старого Кадеша, а мои иноземные союзники ничего не знают, и военачальники страны фараона тоже! А теперь нам говорят, что они идут!» Советники признают, что была совершена непростительная ошибка: «Плохо, плохо, иноземные командиры и военачальники фараона, да будет он Жив, Невредим и Здоров, допустили большую ошибку, они не сказали, где находится подлый поверженный царь Хатти, в своем ежедневном докладе фараону, да будет он Жив, Здоров и Силен». Тут же отправили визиря, чтобы он поторопил отряды, задержавшиеся к югу от Шабтуна, и привел их к лагерю фараона, но, пока Рамсес II держал совет, подлый царь Хатти уже приближался со своими воинами и колесницами и со всеми своими союзниками. Южнее Кадета он перешел реку вброд, который никто не охранял. Захваченные врасплох египетские воины и колесницы обратились в бегство. Враг уже захватил пленных из эскорта его величества.

В час этой страшной опасности фараон поднялся, как отец его Монту. Он схватил свое боевое оружие. Он облачился в доспехи. Он был как Баал в его грозный час. Возничий царя Менна задрожал, когда увидел, сколько вражеских колесниц окружает его господина. Члены его сковал великий страх. «Владыка прекрасный мой, могучий правитель, великий спаситель Египта в день битвы, мы с тобой одни среди врагов. Смотри, покинули нас войска и колесничие, а ты продолжаешь сражаться, спасая их. Ради чего? Давай расчистим путь себе и спасемся сами, о Усермаатра!»

Его величество успокаивает своего товарища по оружию. Фараон ничего не боится. Воины покинули его, вместо того чтобы занять боевые позиции. С ним не осталось ни приближенного, ни колесничего, ни проводника, ни военачальника. Но ведь не напрасно Рамсес поставил столько памятников и столько обелисков отцу своему Амону, наполнил пленными его храмы, отправлял ему корабли с экзотическими товарами. Призыв фараона долетел до Фив. Теперь у него союзник, который один стоит миллионов. Рамсес мечет стрелы направо, обороняется щитом слева. Две тысячи пятьсот вражеских колесниц опрокинуты. Руки не повинуются его врагам. Они не могут больше стрелять, не могут поднять меч. Фараон загоняет их в воду, как крокодилов. Те, кто полз по земле, уже не встают. «Подлый царь Хатти», смотревший на все это в окружении своих воинов и колесниц с тремя воинами на каждой, теперь в страхе поворачивается к фараону спиной. Все его воины и колесницы, все его союзники, царь Луки, царь Ирчу, царь Месен, царь Илиона, царь дарданов, царь Кешкеша, царь Каркиша и царь Алеппо и даже его собственные братья бегут, потрясенные подвигами фараона, и кричат: «Спасайтесь, кто может!», а его величество мчался за ними, как Тифон. Он обрушивался на них пять раз, как Баал в час своего могущества. Он сжег всю равнину Кадеша, чтобы больше никто не узнал это место, истоптанное его врагами.

Теперь воины возвращаются, поскольку сражение уже выиграно благодаря силе и храбрости фараона, а может быть, и по какой-то другой причине, о которой автор этой эпической поэмы не счел нужным упомянуть. Фараон осыпает их насмешками и упреками: «Ни один из вас не устоял и не протянул мне руки, когда я сражался. Клянусь ка отца моего Амона, если бы был я в Египте подобен отцу моих отцов, который не видел сирийцев, и не воевали они против него… не вернулся бы в Египет из вас ни один, чтобы рассказать о своей службе позорной!.. Преступление, совершенное войском моим и колесничими моими, столь велико, что не выразить словом… страны чужие, видевшие победу мою, прославят имя мое в дальних землях неведомых».

Воины покорно воздают почести своему отважному повелителю. Знатные сановники и колесничие восхваляют могущество его рук: «Вот он, отважный воитель, стойкий сердцем! Ты спасаешь войско свое и колесничих своих! Ты сын Амона, повергающий врагов десницей его! Ты превращаешь страну хеттов в развалины мощной дланью своею! Ты ратоборец великий, и нет тебе равного! Ты царь, сражающийся за войско свое в день битвы! Ты храбр сердцем, первый в сражении! Не тревожит тебя обилие стран, выступивших против тебя! Великим победителем предстаешь ты пред войском своим и всей страной! Говорим тебе это без лести – ты защитник Египта, покоритель стран чужеземных! Ты сломал хребет страны хеттов навеки!» Но фараон отвечает только новыми упреками: «Что с вами, военачальники мои, войска мои и мои колесничие, не умеющие сражаться! Разве не возвеличивается человек в городе своем, когда возвращается он, проявив доблесть перед владыкой своим, славой осиянно имя такого воина отныне и впредь. Почитают человека искони за могучую длань его! Разве я не творил вам добра, что покинули вы меня одного среди врагов!»

Упреки эти не так уж страшны: войско просто лишится очередных награждений. А вот другой властитель, Пианхи, действительно разгневался на свое войско, хотя оно неплохо сражалось. Его воины заставили Тефнахта бежать на север с жалкими остатками его отрядов. Однако Пианхи хотел одним ударом захватить или уничтожить всех врагов. Когда войско узнало о разочаровании своего военачальника, оно с ходу захватило три укрепленных пункта, хотя противник защищал их с небывалым ожесточением. Фараон узнал об этом, но все еще не был удовлетворен. Он предстал перед войском на колеснице, запряженной двумя конями. Колесница стояла на палубе его корабля. Разъяренный, как пантера, фараон обрушился на воинов: «Разве медлительность, с которой вы выполнили мое поручение, – это стойкость в битве? Разве завершился год, распространив страх в Нижнем Египте и нанесен их врагам мощный и болезненный удар?»