Цзян Чжунчжэн, или Неизвестный Чан Кайши - Юрий Михайлович Галенович

Сиани и о начале военного наступления с целью взятия этого города. В это время объединили свои усилия Хэ Инцинь и заместитель цзунцая Ван Цзинвэй. Их сближало общее неприятие КПК, генералов, вступивших в союз с коммунистами, а также желание использовать ситуацию, чтобы отделаться от Цзян Чжунчжэна. Формально и на первый взгляд их позиция была безупречна: они выступали за нанесение военного поражения как тем военным, которые предали своего главнокомандующего, так и тем, кто раскалывает страну перед угрозой разрастания японской агрессии. Казалось, что они не только были верны курсу Цзян Чжунчжэна на искоренение оппозиции внутри страны в целях подготовки к отпору внешней агрессии, но даже действовали еще решительнее, чем сам Цзян Чжунчжэн. В этой обстановке Сун Мэйлин повела себя хладнокровно и проявила подлинную государственную мудрость. Она взглянула на вещи трезвыми глазами и увидела, что эти события, по ее словам, «никак, ни в коем случае нельзя сопоставлять с изменами, бунтами и смутами, которые случались в истории Китая», что тут «ситуация уникальная, особенно если принимать во внимание ее внешнеполитический аспект», что «ошибка в решении этой проблемы может привести к появлению такой военной угрозы, какой еще не было в истории» Китайской Республики.

Иначе говоря, она поняла, что внешние силы — и страны Запада (США, Великобритания), и Советский Союз — заинтересованы в том, чтобы Цзян Чжунчжэн продолжал возглавлять Китай, Китайскую Республику, ее армию, и чтобы сама Китайская Республика в своей политике выдвинула на первый план решительное сопротивление японской агрессии; что же касается ситуации внутри Китая, то существовала реальная возможность сохранить жизнь Цзян Чжунчжэна, его руководящее положение в государстве лишь за счет отказа от применения военной силы против КПК на период сопротивления японцам. Жизнь Цзян Чжунчжэна находилась в руках генералов, которые хотя и склонялись к поддержке ряда требований КПК, но, прежде всего, были настроены в пользу признания первоочередной необходимости оказания сопротивления японской агрессии и приостановки в этих целях вооруженной борьбы против КПК. Сун Мэйлин также поняла, что отказ от компромисса с мятежными генералами и КПК может привести к гражданской войне в Китае, в которой страна расколется окончательно, и против армии Китайской Республики будут воевать вооруженные силы и мятежных генералов, и КПК; причем это будет происходить в условиях продолжающейся агрессии Японии против Китая. Мало того, в этой, ситуации Цзян Чжунчжэн наверняка лишится жизни. Без Цзян Чжунчжэна неясной становилась и судьба Китайской Республики, Гоминьдана, самой страны. Сун Мэйлин поняла, что, решительные по форме и на первый взгляд, военные действия руководителей в Нанкине против мятежных генералов и КПК, по сути дела, порождаются близорукими эгоистическими расчетами, стремлением к власти, попытками использовать сложившуюся ситуацию, чтобы отделаться от Цзян Чжунчжэна, и что эти руководители в Нанкине не видят или не желают видеть опасности для нации, для страны, для Китайской Республики, для Гоминьдана.

По всем этим причинам Сун Мэйлин выступила против применения военной силы и перехода в наступление. Она стала ратовать за нахождение мирного решения вопроса. Имея в виду серьезные последствия, которые могли бы явиться следствием применения военной силы, начала бомбардировок с воздуха, она говорила людям, близким к Хэ Инциню, который в тот момент как бы заступил на место Цзян Чжунчжэна, то есть на пост руководителя вооруженных сил Китайской Республики: «Если применить военную силу и начать бомбардировки с воздуха, то это не только поставит под угрозу жизнь вождя всей страны, но и принесет военные беды миллионам неповинных граждан; мало того, пойдут прахом, станут жертвами и те силы, которые предназначены для обороны страны (то есть войска генералов, арестовавших Цзян Чжунчжэна — Ю. Г.)». Сун Мэйлин требовала, чтобы военные и политические руководители ГМД «искали мирные пути решения вопроса».

Позиция Сун Мэйлин получила поддержку со стороны Великобритании и США. С другой стороны, такая позиция совпала с мнением Москвы, И. В. Сталина, переданным по каналам Коминтерна в Яньань Мао Цзэдуну, другим руководителям КПК. В этой связи весьма примечательным представляется тот факт, что Кун Сянси (в то время исполняющий обязанности главы правительства страны, министр финансов правительства Китайской Республики, свояк Цзян Чжунчжэна, муж сестры Сун Мэйлин, Сун Айлин), узнав о Сианьских событиях, срочно примчался из Шанхая в Нанкин и встретился с секретарем посольства СССР И. М. Ошаниным, заявив ему без обиняков следующее: «Если Цзян Чжунчжэн будет убит, Китай непременно станет опираться на Японию, людские и материальные ресурсы Китая будут предоставлены японским милитаристам, станут капиталом агрессии. Это серьезная угроза для Азии и для Советского Союза. Выражаю надежду на то, что СССР найдет способ, чтобы гарантировать жизнь Цзян Чжунчжэна. Что же касается прочих вопросов, то с течением времени можно будет искать их решение»[73].

Некоторые выпускники военной академии Вампу благодаря уговорам Сун Цинлин тоже встали на ее сторону, что замедлило исполнение принятых первоначально Хэ Инцинем и другими деятелями решений о военном наступлении. Все это привело к тому, что в настроениях и в ситуации в Нанкине наметился первоначальный сдвиг в пользу поисков путей мирного решения вопроса. Однако, для того чтобы действительно и по-настоящему содействовать этому, необходимо было начать диалог с Спанью.

В начале событий правительство в Нанкине установило цензуру на сообщения о происходящем в Сиани, прервало или перерезало все каналы связи и транспортные пути, связывавшие Сиань с остальными районами Китайской Республики. Началось мощное глушение передач сианьской радиостанции, которая передавала сообщения о требованиях мятежных генералов Чжан Сюеляна и Ян Хучэна.

Сун Мэйлин попросила Кун Сянси дать телеграмму Чжан Сюеляну, попросив у него выделить радиостанцию, через которую при необходимости можно было бы всегда установить связь. Затем Сун Мэйлин дала телеграмму Чжан Сюеляну, заявив в ней, что она готова направить советника Цзян Чжунчжэна Дональда в Сиань в качестве посредника при урегулировании вопроса.

Дональд в свое время служил в качестве советника у Чжан Сюеляна, а затем стал советником Цзян Чжунчжэна. Следовательно ему были хорошо известны обе стороны, что создавало прекрасные условия для выполнения функций посредника. Во второй половине дня 14 декабря 1936 года, заручившись согласием Чжан Сюеляна, Дональд направился в Сиань. По прибытии он тут же встретился с Чжан Сюеляном и Ян Хучэном, передав им собственноручное письмо Сун Мэйлин. От них он услышал, что они искренне намерены оказывать отпор Японии и спасать страну. Затем он встретился с Цзян Чжунчжэном и передал ему собственноручное письмо Сун Мэйлин. В письме она проявляла заботу о жизни и здоровье мужа, советовала ему беречь себя, а также специально сообщала ему, что в Нанкине