Баллада о Звездной Республике - II - Елена Долгова

Заместитель Ангела, десантник с позывным «Бурый» уже расставлял людей по периметру. Геороботы проворно рыли канавы, делали насыпь и неглубокий, но широкий ров.

— Бурый!

— Я здесь, старлей.

— Как долго роботы буду копать?

— Получаса хватит.

— Как только они закончат, отправь назад нашу супервирину, пускай возвращается и передаст Ганину — пора запускать ту самую штуку.

— Может, не надо? Черви — слабая замена минам и неизвестными последствиями потом.

— Надо. — Ангел посмотрел на пустое небо, потом на ограждение периметра и на терракотовую равнину за ним, на горы на горизонте и на жидкую растительность пустошей. — Нет у нас мин, брат, и делать их поздно. В общем, червей червей используем только один раз. После победы сожжем остатки и все зачистим. Проиграем… тогда это дело терайа.

Роботы уже устилали дно канав металлизированным материалом, копошились, раскатывая рулоны.

— На весь периметр не хватит, останутся бреши, — заметил Бурый.

— Что заранее переживать… Поживем — увидим.

… В стороне от канав техники уже собирали «Кречета», точнее, ставили на место снятые ради компактности части конструкции.

— Через полчаса можно заправлять, — доложил техник. — справляемся даже быстрее графика.

Сканер, установленный на вышке, нацелился на равнину.

— Тридцать объектов по направлению на шесть часов, — передал часовой через рацию шлема.

— Вижу. С подарком не успеваем, с «Кречетом» тоже. Феникс, командуй ребятами, пускай поднимают беспилотники.

… Феникс отошел от полуготового «Кречета», и что-то сказал пилотам, которые тут же занялись запуском беспилотников, используя виртуальные планшеты как пульты управления.

— Ментальную защиту наденьте, умники, — напомнил Ангел.

— Так нет же рядом никого, — возразил парень позывным Лемур.

— Поверь, брат, когда они окажутся рядом, будет уже очень-очень поздно.

* * *

Сутки назад

Мартынов очнулся от тяжелого, беспокойного сна, как только загремела дверь.

— Встать! — раздался приказ на английском.

Демиург поднял голову, потом сел, но замешкался, вставая и получил удар в бок. Потом его развернули лицом к стене, надели наручники и вытолкнули в коридор.

— Давай, шевелись, — бросил один из конвоиров, на этот разна эсперанто.

— Куда мы идем?

— Силенту.[Молчать (эсперанто)]

Шли они, впрочем, недолго — до тамбура возле подземной части императорского корпуса. После короткого разговора по рации бронированная дверь отворилась, открывая уже знакомый, отделанный черным мрамором зал…

Зал, впрочем, разительно переменился. Внутри при помощи пластиковых панелей выгородили комнату поменьше. Здесь стояли: сейф, оружейная стойка, кресло, стулья, большой стол, заваленный документами и загроможденный аппаратурой связи. В массивном кресле сидел сам Элфорд. Сзади и справа от него на стуле со скучающим видом расположился Хэл. Патрик Манцевич скромно сидел на табурете. Секретарь явно устал, был бледен, на лице повыше скулы проступал плохо затертый синяк. Двери временной резиденции охраняли Стивен и Риппер.

— Конвой, подождите снаружи, — приказал Элфорд. — Вижу, вас потрепали. — добавил он, обращаясь к Мартынову. — Вид, конечно, жалкий, но на ногах держитесь, так что — сойдет.

Правитель сделал паузу, наверное, ожидая от пленника неких слов, но Мартынов молчал, сосредоточившись на том, чтобы устоять на ногах и держаться прямо.

— Вообще-то, с вами обращались сносно — опять заговорил Элфорд, так и не дождавшись ответа. — Радуйтесь — я запретил вас калечить.

— Понятно, — равнодушно отозвался Мартынов.

— Это не мягкосердечие, не заблуждайтесь. Просто рациональный подход. Ценной информации у вас нет, а для публичной казни вы нужны целым. Терайа не должны жалеть врага, они обязаны ненавидеть.

— Сколько возни из-за меня, даже неудобно.

В ответ Элфорд хмыкнул, Хэл нахмурился, а Манцевич попытался изобразить осуждение, но снова обмяк. Правитель сделал паузу и принялся искать что-то в стопке бумаг, перебирая листы толстыми пальцами. Бумага выглядела старой и пожелтевшей пожелтевшей.

«Они сами ее не делают. Используют запасы, — отрешенно подумал Мартынов, поднял глаза и вдруг встретился взглядом с Генри Элфордом. — У парня странное выражение лица. Осуждение? Нет. Жалость? Тоже нет. Он как будто хочет что-то сказать, но при отце не решается».

— А, нашел! — обрадовался Элфорд-страший и выдернул из пачки бумажный листок. — Тут список предъявленных вам обвинений. Организация заговора, шпионаж, похищение человека, нападение на представителей закона и порядка.

— А похитил-то я кого?

— Меня.

— Точно. Это — признаю, остальное — нет.

— Так и одного обвинения хватит. Вообще-то я хотел судить вас открытым судом, потом подумал — нет, обойдемся закрытой процедурой.

— Это почему же? Боитесь, что ли?

— Ничего я не боюсь. Просто мой дворец, а так же здание суда раздавлены приземлением «Алконоста». Что — вздрогнули? К сожалению, сбили не ваш «Алконост». Здешнюю жалкую копию.

— Я так и понял.

— Отлично, раз поняли, значит, не будем тянуть с финалом. Осудим закрыто, а казним публично. Патрик, налей мистеру Мартинесу стакан воды и помоги выпить— видишь, наш гость в наручниках.

Манцевич молча соскользнул с табурета, наполнил из графина хрустальный стакан и поднес у губам Демиурга. Двигался секретарь несколько неуверенно, словно болела поясница. Мартынов сделал глоток, потом еще. Элфорд продолжал смотреть на врага со смесью интереса и неприязни.

— Просить о пощаде будете? — наконец спросил он.

— Не буду.

— Ваша здешняя копия не была такой упрямой.

— Ну и как — помогло?

— Не помогло.

— Так и мне не поможет.

— Who knows [почем знать (англ)]. Тот Мартинес был обычный six [шестерка (англ.)], а вы — все же воюющая сторона. Кстати, какую казнь предпочитаете? Четвертовать? Слишком грязно. Отправить на электрический стул? Незрелищно, а мне нужно развлекать толпу. Повешение — банально. Может, сжечь? Вы пилот, и в плазменном выбросе горели бы красиво…

— Папа! — впервые подал голос Хэл.

— Вот видите, и этого не получится. Мой сын Генри почему-то против.

— Ничего не скажешь, проблема, — Мартынов, забывшись, хотел развести руками, и наручники врезались в кожу.

— Не ерничайте, — отрезал Элфорд. — Как храброго врага и офицера я бы вас расстрелял, но многие не поймут, решат, что мистер президент уже не тот, обмяк. Мягким тут быть опасно, а потому, решено… Вас гильотинируют. Это королевская казнь, но не благодарите.

— Не стану.

— Да? — Элфдорд сделал паузу, постукивая кончиками пальцев по полированной крышке стола. — Это вы сейчас храбритесь, — с легкой улыбкой добавил он. — Вам кажется, что впереди часы жизни, а это при правильном настрое — целая вечность, но, когда смерть посмотрит в лицо, запоете иначе.

— Будущее покажет.

— Какой молодец, страх заглушаете наглостью. Знаете, Мартинес, вы мне симпатичны все больше — не то, что прежняя копия, та была жидковато. Хотите — могу помиловать. Не просто так, конечно, а с определенной выгодой для себя.

— Это какой?

— Вы признаете вину — земляне, мол, планировали уничтожить терайа, покаетесь на публику, заявите, что здешнее Сопротивление продалось врагам Теро. Будет какой-никакой пропагандистский эффект.