Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза - Александр Чудинов

Покинув пределы России, Ромм и его подопечный направились во Францию. До начала учебных занятий в Женеве, где Попо предстояло продолжить свое образование, Ромм хотел посетить Риом и после долгой разлуки повидать родных и близких. Чтобы иметь для этого больше времени, путешественники торопились, о чем можно судить по датам писем, отправляемых Павлом с дороги. В Мемеле, куда они прибыли 15/26 июля, им посоветовали наиболее короткий путь – берегом Балтийского моря. Любезный директор местной почты даже выслал вперед нарочного предупредить, чтобы для них на почтовых станциях заранее приготовили сменных лошадей[527]. Мера оказалась совсем не лишней: ехать по песку было трудно, и порою приходилось запрягать в карету до 12 лошадей разом. На остановках Попо и Воронихин развлекались, собирая рассеянный по берегу янтарь. Им удалось найти несколько довольно крупных кусков, но, увы, ни одного с застывшим внутри насекомым, как им особенно хотелось. Об этом Попо написал отцу уже из Кенигсберга 17/28 июля[528]. Заметим, в своих посланиях он ни словом не упоминает о впечатлениях, которое на него произвели увиденные по пути города. Путешественники явно слишком спешили, чтобы осматривать достопримечательности. И даже впечатление от Берлина оказалось достаточно поверхностным:

Город Берлин, конечно же, один из самых прекрасных в Европе. Дворец – здание великолепной красоты. Особенно восхитительной мне показалась его архитектура. Здесь также есть две великолепные церкви и много других прекрасных зданий, но мы никуда не заходили. Этот город, очень большой и очень красивый, выглядит совершенно пустынным, особенно летом[529].

Примерно 1/12 августа путешественники приехали в Страсбург (Ромм в письме А.С. Строганову от 9/20 августа сообщал, что они находятся там уже восемь дней[530]). Здесь Попо смог порадоваться встрече с троюродным братом – Григорием Строгановым, а Ромм – со своим другом и земляком Демишелем, служившим у юного барона гувернером. Остановку в Страсбурге Ромм постарался использовать и в педагогических целях: каждый день под его руководством оба юноши занимались плаванием. Кроме того, они все вместе посетили оружейный завод, где познакомились с местной технологией изготовления артиллерийских орудий[531], а также побывали на сеансе «магнетизма», каковой, судя по описанию его Павлом, представлял собою обычный гипноз[532].

Затем Ромм и его подопечный продолжили свой путь на запад. Уже 14/25 августа гувернер сообщил А.С. Строганову из Версаля о том, как тепло его и юного графа приняли графиня д’Арвиль и графиня Сегюр, супруга французского посланника в России[533]. Неделю спустя Павел написал отцу из Парижа о встрече с его старым другом, знаменитым художником Г. Робером[534].

В Париже они пробыли весь сентябрь. Графу А.С. Строганову ни гувернер, ни Попо в эти недели, похоже, не писали (по крайней мере, до нас такие письма не дошли), а в посланиях Ромма на родину об их жизни в столице практически ничего не сказано. Ромм в основном рассуждал об их предстоящем визите в Овернь. Любопытно его предостережение друзьям, высказанное в одном из посланий: «Я заканчиваю это письмо просьбой к Вам проявлять благоразумие и осмотрительность в своих вопросах и замечаниях о России, когда при этом будет присутствовать Попо. В его отсутствие я доставлю себе удовольствие высказать Вам вслух свои мысли. Я должен укреплять в нем те чувства, которые привязывают его к отчизне»[535]. Очевидно, по мнению Ромма, те впечатления о России, которыми он собирался поделиться с друзьями, такие чувства у его ученика едва ли укрепили бы.

Поездка в Риом состоялась в конце сентября. О ней Павел Строганов кратко рассказал в письме матери[536] и несколько более подробно – в письме отцу:

То, что господин Франк, страсбургский банкир А.С. Строганова, переправил в Женеву пришедшие из Петербурга письма, означало только одно: Павел и его учитель слишком долго загостились в Оверни и уже давно должны были находиться в Швейцарии. Впрочем, Ромм и сам, видимо, чувствовал это, почему и счел нужным в послании из Риома поблагодарить графа за понимание, проявленное к его, Ромма, сыновним чувствам[538].