Детектив и политика 1991 №2 - Джон Гоуди

— Отвяжись, — сказала Анита. И, звучно щелкая каблуками в тишине, она пошла дальше совершенно одна.

Том Берри

Ветеран хирургического отделения проводил каталку с лежащим на ней Томом Берри в отдельную палату и пронаблюдал, как двое санитаров переложили пациента в постель.

— Где я? — спросил Том.

— Ты в больнице. Из тебя только что извлекли две пули.

— А что со мной?

— Ты в порядке, — ответил пациент-ветеран. — Они вывесили внизу бюллетень, в котором говорится, что твое состояние удовлетворительное.

— Неужели я заслуживаю специального бюллетеня? Наверное, я умираю.

— Газетчики хотели знать. Им сообщили, что с тобой все в норме, — сказал пациент и, посмотрев в окно, добавил: — Прекрасный вид. Окно выходит прямо в парк.

Берри исследовал сам себя. Одна рука плотно забинтована от плеча до локтя. Бинты покрывали также грудь.

— А почему я не чувствую боли?

Анестезия. Ты еще почувствуешь боль, можешь не беспокоиться. — Потом он с завистью заметил: — Моя палата всего с четверть твоей. И окно упирается в кирпичную стену. Были бы еще симпатичные кирпичи…

Берри осторожно ощупал бинты.

— Куда я был ранен?

— Пули прошли на миллиметр в стороне от важных органов. Героям везет. Ладно, я загляну к тебе позже… Прекрасный вид!

Пациент ушел, оставив Берри размышлять в одиночестве: что, если его обманывают, что, если он в очень тяжелом состоянии? Они ведь никогда не скажут прямо. В больницах Обожают напускать таинственность. Они даже представить себе не могут, что тебе доступно понимание таких простых вещей, как собственная жизнь или смерть. Он постарался разозлиться, но так и не смог. Он закрыл глаза и задремал.

Его разбудили голоса. Над ним склонились три лица. Одно принадлежало давешнему пациенту. Остальные два были знакомы по фотографиям — его превосходительство мэр и главный полицейский комиссар. Он догадался, зачем они пришли, и приготовился встретить с приличествующей случаю смесью скромности и удивления. Он ведь герой!

— По-моему, он проснулся, — сказал пациент.

Мэр улыбнулся. Он был плотно упакован в пальто и шарф, на голове — меховая шапка. У мэра был красный нос и обметанные губы. Комиссар тоже улыбался, но у него это плохо получалось. Не та школа, подумал Том.

— Примите наши поздравления, патрульный э… э… — мэр сделал паузу в ожидании подсказки.

— Берри, — пришел ему на помощь комиссар.

— Примите наши поздравления, Берри, — повторил мэр. — Вы показали пример выдающегося мужества. Граждане нашего города у вас в долгу.

Он протянул руку, и не без некоторого усилия Том Берри пожал ее.

— Спасибо за службу, Берри, — сказал комиссар. — Товарищи по оружию гордятся вами.

Оба выжидающе смотрели на него. Ах да, конечно, теперь немного скромности.

— Спасибо, мне просто повезло. На моем месте любой поступил бы так же.

— Поправляйтесь скорей, патрульный Берри, — сказал мэр.

Комиссар попытался подмигнуть ему, но у него опять не вышло. Не та школа. Однако Берри знал, что на уме у комиссара.

— Мы с нетерпением ждем вашего возвращения в строй, детектив Берри.

Изобрази приступ скромности, напомнил себе Том.

— Спасибо, сэр, спасибо большое, но на моем месте…

Однако мэр с комиссаром уже не слушали его, собравшись уходить. Когда они выходили из палаты, мэр шепотом заметил комиссару:

— Он выглядит гораздо лучше, чем я. Держу пари, он и чувствует себя лучше.

Берри закрыл глаза и снова задремал. Он проснулся от легкого прикосновения. Над ним снова склонился пациент-ветеран.

— Там к тебе девушка.

Диди уже стояла в дверях. Том кивнул.

— У вас десять минут, — сказал пациент и удалился.

Диди вошла. Том сразу понял, что она сейчас разревется.

— Врачи сказали, что ты ранен не очень серьезно. Скажи мне правду.

— Ничего страшного. Пули попали в мякоть.

Две слезы скатились по ее щекам. Она сняла очки и поцеловала его в губы.

— Со мной все в порядке, — сказал Том. — Я рад, что ты пришла, Диди.

— Неужели ты думал, что я могла не прийти?

— Как ты узнала, что я здесь?

— Как я узнала! Да радио и телевидение только о тебе и говорят. Тебе очень больно, Том?

— Герои равнодушны к боли.

Она поцеловала его еще раз, оставив влагу у него на лице.

— Мне невыносима мысль, что тебе больно.

— Да ничего я не чувствую! Обо мне здесь так заботятся. Только выгляни в окно. Каков вид, а?

Она взяла его за руку и прислонилась щекой к его ладони. Затем она посмотрела в окно.

— Ну, как вид?

Она колебалась еще какое-то мгновение, прежде чем сказала:

— Конечно, сейчас не время, но ты должен знать, что рисковал жизнью зазря.

Господи, насколько мне сейчас не до этого, подумал Берри и попробовал сменить тему.

— Недавно мэр и комиссар полиции приходили проведать меня. Я произведен в детективы. Третьего ранга, я думаю.

— Но ведь тебя могли убить!

— Это моя профессия. Я — полицейский.

— Ты мог погибнуть ради того, чтобы спасти городу миллион долларов!

— Речь шла также о жизни людей, не забывай об этом, — сказал он мягко.

— Я не буду спорить сейчас. Ты страдаешь, и я не могу сейчас ссориться с тобой.

— Но?

— Но когда ты поправишься, я заставлю тебя пообещать, что ты уйдешь из полиции.

— А я, когда поправлюсь, заставлю тебя пообещать, что ты уйдешь из Движения.

— Знаешь, если ты не видишь разницы между прислужничеством этим фашистам и борьбой за свободу, за права людей…

— Диди… Не надо речей. Я знаю, что у тебя есть убеждения, но ведь и у меня тоже…

— Полицейский долг? Это твои убеждения? Ты же говорил мне, что тебя постоянно одолевает миллион сомнений…

— Ну, может быть, не миллион, но я действительно сомневаюсь. Но этого еще недостаточно, чтобы все бросить.

Он потянулся за ее рукой. Сначала она отпрянула, но затем сдалась.

— Мне нравится моя работа. Конечно, не все в ней хорошо. Многое действительно мне не по душе. Но пока не могу ничего решить.

— Они купили тебя, — ее глаза потемнели, однако руки она не отняла. — Они купили тебя, и притом дешево.

Он покачал головой:

— Нет. Пока нужно оставить все как есть, а потом я либо решу окончательно остаться, либо уйду.

Знакомое лицо пациента появилось в дверном проеме.

— Вынужден напомнить, что время истекло.

— Я думаю, нам нужно прекратить встречаться, — сказала Диди. Она решительно направилась к двери, но остановилась и, обернувшись, посмотрела на него.

Он подумал, что еще не поздно вернуть ее, есть время все изменить, нужно только сказать что-нибудь, но… он промолчал. Игра кончилась. Да, кончилась та веселая и печальная детская игра, в которую они