Шаги в пустоте - Юлия Лавряшина

Я увидела его уже после нашей с Юрой свадьбы: Пашка тогда был в армии. А когда вернулся, то первым делом прибежал к брату. Ко мне… Только меня он не разглядел: все его существо уже заняла Светлана, которую он встретил в том городе, где служил. В Самаре, что ли? Или Саратове – она приезжала туда к сестре.

В тот день для Паши уже было решено, что он уезжает в Крым к своей Светочке-статуэточке… Боже, как я ненавижу ее! А мне в тот же день стало ясно, что я должна быть рядом с Павлом. Если не вместе, то хотя бы поблизости… Я будто очнулась от тягостного забытья, которым была вся моя жизнь до этой встречи, и оказалась в единственно возможной реальности.

Звучит странно? Но ты же помнишь, каким он был? Он никогда ни о ком не сказал плохого слова. Не ныл и не жаловался. Его мир полон невероятных идей! Знаешь, сколько всего Паша придумал еще до Парка монстров? Он пытался изменить мир к лучшему… Если б не я, однажды это могло у него получиться. Я лишила человечество последнего шанса.

А еще от него всегда исходила энергетика юности. До последнего дня. Ты ведь знаешь ее аромат? Он как первый запах весны: вдохнешь, голова закружится, и начинаешь верить, будто и правда все еще впереди. Разве я могла отпустить такого человека?

Знал бы ты, чего мне стоило уговорить Юру бросить Москву! Я спекулировала здоровьем дочери, твердила, что в Крыму более здоровый климат для ребенка. И его брат там… Не мой возлюбленный, нет! Об этом муж узнал только сейчас…

Спросишь: стоило ли оно того? Ну, для меня переезд ничего не изменил: Паша по-прежнему никого не видел, кроме своей Светланки… Зато я могла видеть его. И каждая встреча стала песней счастья. Думаешь, почему я так часто устраивала семейные обеды? Не такая уж я гостеприимная, если на то пошло… И готовить терпеть не могу. Но я готова была часами стоять у плиты, лишь бы только увидеть его улыбку: сердце выскакивало из груди, как у влюбленной школьницы, на переменке увидевшей Его!

Я ничего не хотела менять, понимаешь? Мне хватило бы этих маленьких радостей, рассыпанных по десятилетиям… Но лишиться их я не могла. И когда в его жизни возникла эта сибирская Снегурочка, я начала просто сходить с ума. С существованием Светланы мне пришлось смириться, ведь она вошла в Пашкину жизнь первой. Но потерять его навсегда, отдав другой женщине?

Не могла ж я уговорить Юру переехать в Красноярск! Самый изощренный мозг не выдумает иной причины, кроме любви.

И я попыталась удержать Павла. Это было чистым безумием, но я помчалась в аэропорт, когда узнала, что он улетает. Я должна была хотя бы попытаться уговорить его вернуться к жене и дочери. Ко мне.

И мне даже показалось, что Паша готов к этому, когда мы столкнулись с ним в аэропорту. Роксаны не было с ним, а на его лице отражалось такое смятение, точно он пытался сбежать.

– Ты на машине? – он совсем не удивился и не спросил, как я оказалась там.

– Какой машине? На ней Юра таксует…

– Ничего, поймаем попутку, – пробормотал Паша.

Так мы и сделали: двое парней, арендовавших машину, согласились подвезти нас.

Но по дороге Паша вдруг опомнился:

– Погоди, что я делаю? Я ведь даже не сказал ей, что уезжаю.

– Отправь сообщение, – посоветовала я.

– Нет, так не делается.

– Но ты ведь сказал ей, что возвращаешься к семье!

– Да, но… Она убежала куда-то. Вернется, а меня нет. Так нехорошо. Я должен был хотя бы проводить ее. Посадить на самолет.

Это не прозвучало убедительно, и мне было до жути страшно, что, увидев Роксану, он опять переменит решение и все же улетит с ней на край земли… Но я все же попросила остановить машину.

Понимаешь, я ничего не планировала… Это судьба, что мы с Пашей вышли возле той самой скалы. И когда в просвете между деревьями я увидела море, которое он готов был бросить так же, как меня, то решила использовать его мощь: вдруг Паша почувствовал бы, что теряет?

– На пару минут, – сказала я и решилась взять его за руку.

Веришь ли ты, что я впервые сжала руку человека, которого любила столько лет? Нет, мы, конечно, обнимались в честь праздников и дарили друг другу дежурные поцелуи в щечку, но это всегда происходило на глазах моего мужа, его жены и наших детей. Поэтому прикосновения были отмерены по секундам. А в те минуты на скале я держала его руку и…

И я не справилась с собой.

У меня так зашлось сердце, что потемнело в глазах. Я переплела его пальцы со своими и уже хотела прильнуть к нему, но сквозь шум в ушах расслышала:

– Вика, ты что делаешь?!

Поток слов, копившихся во мне годами, вырвался наружу, сдобренный слезами и нервным смехом. Я говорила, говорила, признаваясь ему во всем, осыпая оставшимися в памяти снами и мечтами. Надеялась опутать его ими, склеить по рукам и ногам и увезти в тайное убежище, чтобы наслаждаться рисунком его губ, их теплом, запахом его пушистых волос… Как Ромка, оказывается, увез Роксану.

Но Паша встряхнул меня за плечи:

– Вика, очнись! Ты что?! Это же я! Пашка. Практически твой сводный брат.

– Брат?! Мне не нужен брат!

В тот момент я и толкнула его с такой силой, что…

Мое сердце разбилось о камни.

Вряд ли тебе удастся представить, что я пережила в те минуты на скале… И не дай бог! Даже не спускаясь, я точно знала, что Паша мертв. И хотела шагнуть за ним следом, ведь боль была просто невыносимой.

Но в тот миг, когда я уже готова была сделать шаг, меня спасло море. Его дыхание овеяло меня радостью освобождения. Внезапно я осознала, что избавилась от рабства: Пашки больше не было на свете…

Помнишь, как у Ахматовой: «Нет на земле твоего короля…»? Я часто захожу в ее кафе и каждый раз читаю про себя эти стихи в память о Паше. С памятью о нем жить куда легче, чем с ощущением, что он сейчас целует другую женщину. И совсем не любит меня. Совсем.

Если бы ты не приехал, я прожила бы долгую и почти счастливую жизнь. И я пыталась спасти ее от вас, устроив тот пожар… Прости меня. Теперь мне предстоит до конца дней расплачиваться за то, что однажды я окунулась в невероятные детские глаза мужчины, которого я убила.

Прощай, Артур! И обними за меня Сашку, она чудесная… Я пыталась убить вас обоих, я знаю, но вы оказались более жизнеспособными, чем я. Сейчас я не держу на вас зла. И вы не проклинайте меня, пожалуйста. Это просто судьба.

Просто судьба…»

* * *

На обратном пути они заехали в Ялту.

Артура удивляло, как рвется Саша домой, словно вся любовь к Крыму перегорела в ней за эти дни. Ей больше не хотелось поселиться у моря, о чем когда-то мечтала ее мама, остававшаяся здесь навсегда. По дороге в Евпаторию Логов был уверен, что именно поэтому Сашка станет тянуть с отъездом до последнего, и не поверил своим ушам, когда сразу после ареста Виктории она попросила: