Жареные зеленые помидоры в кафе "Полустанок" - Фэнни Флэгг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вы знаете, что помидор — это фрукт? — спросила Эвелин.
Миссис Тредгуд удивилась:
— Что вы говорите!
— Да, фрукт.
На какое-то мгновение миссис Тредгуд от изумления потеряла дар речи.
— Не может быть! Я всю жизнь считала, что это овощи, и готовила их как овощи. Помидоры — фрукты?
— Да.
— А вы уверены?
— О да. Я вычитала это в книге по домоводству.
— Ох, нет, мне вредно об этом думать. Давайте считать, что вы мне ничего об этом не говорили. Ну, а брюссельская капуста — овощ, правда же?
— Несомненно.
— Ну и ладно. Мне хоть немного легче стало. А как насчет стручковой фасоли? Вы же не будете утверждать, что это тоже фрукт?
— Нет, фасоль — овощ.
— Ну и ладненько.
Она доела пирог, о чем-то вспомнила и улыбнулась.
— Знаете, Эвелин, вчера ночью мне приснился чудный сон. Я так ясно его видела, будто наяву. Мне снилось, что мама и папа Тредгуды стоят на крылечке старого дома и машут мне, мол, иди сюда. А потом появились Клео и Альберт, и все Тредгуды собрались на ступеньках и стали меня звать. Я так хотела подойти к ним, но понимала, что нельзя. И говорю им, мол, сейчас не могу прийти, пока миссис Отис не станет лучше. А мама сказала своим тихим, добрым голосом: «Ты поторопись, Нинни, мы все тебя заждались». — Миссис Тредгуд повернулась к Эвелин: — Иногда мне прямо не терпится попасть на небеса. Жду — не дождусь. Первое, что я там сделаю, — это поищу старого Железнодорожного Билла, тогда ведь так и не узнали, кто он был на самом деле. Конечно, это был негр, но я уверена, что он попал на небеса. Как вы думаете, Эвелин, попал или нет?
— Я уверена, что попал.
— Что ж, если кто и заслужил жить в раю, так это он. Надеюсь, я его сразу узнаю, когда увижу.
КАФЕ «ПОЛУСТАНОК»
Полустанок, штат Алабама
3 февраля 1939 г.
Наступило время обеда, и маленький зал был до отказа набит рабочими с железной дороги. Грэди Килгор подошел к двери в кухню и крикнул:
— Эй, Сипси, дай-ка мне побольше ваших жареных зеленых помидоров и приготовь чаю со льдом, ладно? А то я спешу.
Сипси дала ему тарелку, и он пошел искать свободное место. Зима 1939 года была пятой с тех пор, как Железнодорожный Билл начал грабить поезда. Чарли Флауэр, инженер Южной железной дороги, сказал Килгору:
— Ну, Грэди, говорят, старина Железнодорожный Билл прошлой ночью опять грабанул поезд. Что ж вы, сыщики, никак не поймаете этого парня?
Грэди подсел к стойке и принялся за еду. Мужчины засмеялись.
— Вы, ребята, конечно, можете хохотать сколько душе угодно, но лично я не вижу тут ничего смешного. За последние две недели этот сукин сын обчистил уже пять поездов.
Джек Баттс сказал с ухмылкой:
— Я так понимаю, этот ниггер заставил вас жирок порастрясти.
Сидевший рядом с ним Уилбур Уимс, улыбаясь, жевал зубочистку.
— А я слыхал, будто он опустошил целый вагон с консервами между Полустанком и Аннистоном, а ниггеры до рассвета успели все подобрать.
— Н-да, и это ещё не все, — сказал Грэди. — Черномазый ублюдок сбросил с поезда семнадцать окороков, принадлежавших федеральному правительству Соединенных Штатов, причем среди бела дня. Совсем обнаглел!
Сипси хихикнула и поставила перед ним чай со льдом. Грэди потянулся за сахаром.
— Знаешь, Сипси, это совсем не смешно. Теперь сюда припрется инспектор из Чикаго, прижмет он мне хвост, как пить дать. А я, между прочим, сейчас поеду в Бирмингем встречать его. Ч-черт, мы и так уже лишних шесть человек на это дело бросили. Этот сукин сын скоро доведет меня до белого каления.
— А я слышал, — сказал Джек, — что вы до сих пор не знаете, как он забирается на поезда и откуда ему известно, в каком из них продовольствие. И как же ему удается от вас улизнуть?
— Грэди, — подхватил Уилбур, — говорят, ты и близко к нему ещё ни разу не подбирался.
— Да пошли вы к черту! Арт Бевинс почти достал его вчера ночью за Гейт-сити. Минуты на две опоздал, так что недолго ему бегать осталось, вот увидите.
К столику подошла Иджи.
— Эй, Грэди, не хотите в подмогу Культяшку? Может, ему повезет больше?
Грэди огрызнулся:
— Иджи, а может, ты заткнешься и дашь мне ещё этих чертовых помидоров, — и сунул ей пустую тарелку.
Руфь за стойкой отсчитывала Уилбуру сдачу.
— Ну правда, Грэди, я не понимаю, какой от этого парня вред? Бедняги из Трутвилля почти умирают с голода, и если бы он не сбрасывал им уголь, многие замерзли бы до смерти.
— Так-то оно так, Руфь. Скажу тебе честно, никто не стал бы переживать из-за нескольких банок фасоли или пары-тройки горстей угля. Но все это уже вышло за рамки, компания теперь по двенадцать лишних человек к поездам приставляет, а мне приходится работать по ночам.
Смоки Одиночка сидел у края стойки, пил кофе и курил трубку.
— Двенадцать человек против одного несчастного ниггера? По мне, это все равно что из пушки по воробьям палить.
— Да не расстраивайся ты так, Грэди. — Иджи похлопала его по спине. — Сипси мне растолковала, почему вы его никак не поймаете. Потому что он может превращаться в зверей: хочет — в лису, а хочет — в кролика. Как думаешь, Грэди, это правда?
Уилбур поинтересовался, какая награда причитается за его поимку.
— Сегодня утром было двести пятьдесят долларов, — ответил Грэди. — Может, и до пятисот дойдет, пока вся эта чертовщина не кончится.
Уилбур покачал головой:
— Дьявол, да ведь это целая куча денег! А как, говоришь, он выглядит?
— Ну, если верить нашим парням, — обычный старый ниггер с чулком на голове.
— Причем умный ниггер, — сказал Смоки.
— Н-да, может, и так. Но я тебе клянусь, когда я его поймаю, ему плохо придется. Ч-черт, я неделями не сплю по-человечески, дома, в своей постели.
— Да брось, Грэди! — воскликнул Уилбур. — Насколько я знаю, тебе к этому не привыкать.
Все засмеялись.
А когда Джек Баттс, который тоже был членом клуба «Маринованный огурец», сказал: «Да-а, нелегко тебе приходится. Я слышал, Ева Бейтс тоже жаловалась», кафе чуть не рухнуло от хохота.
— И как тебе, Джек, не стыдно, — укоризненно заметал Чарли. — Разве можно так обижать бедную Еву?
Грэди встал и мрачно оглядел мужчин.
— Знаете, что я вам скажу? В этом кафе одни болваны собрались. Да, черт подери, абсолютно тупые болваны, все до одного! — Он подошел к вешалке, надел шляпу и обернулся: — Это кафе следовало назвать Кафе Болванов. Я, пожалуй, подыщу себе другое место.