Фальшивая убийца - Оксана Обухова

Но не решилась. Откуда знать, зачем отправился в магазин крепыш в норковой шапке? Вдруг на минутку за бутылкой и буханкой за глянул?

Но поднадзорный появился на ступенях магазина только через двадцать минут. С тяжелым пакетом и сотовым телефоном.

Разговаривая по телефону, он дошел до «ауди», забросил пакет на заднее сиденье и, открывая переднюю дверцу, бросил скользящий взгляд налево.

Я тут же сползла почти до пола. Но подумала при этом почему-то вот что: «А у Лидии Ивановны, наверное, уже тесто для кулебяки поднялось… На старых дрожжах».

Проехав насквозь высокорослый спальный район, «ауди» проскочила вдоль промышленных заборов и углубилась в переулки сталинской застройки. На малой скорости обогнула дом с арочным въездом и порулила во двор.

– Мне заезжать? – спросил водитель.

– Нет, – подумав секунду, ответила я и, расплатившись за работу, вышла на улицу. Двор шестиэтажного дома, судя по всему, имел единственный проезд, и нам в нем незачем было светиться.

Бегом преодолев длинный арочный тоннель, подошла к углу и выглянула.

«Ауди», как назло, остановилась между двумя подъездами, четвертым и пятым, и понять, куда именно зашли два мужика, было невозможно. Но на свежем снегу должны были остаться отпечатки следов.

Я все же выждала несколько минут за углом, а потом пошла вперед медленным прогулочным шагом.

Отправилась в разведку, надеясь, что определение подъезда длинного многоквартирного дома поможет Муслиму Рахимовичу с вычислением берлоги неприятеля.

Во дворе гуляли дети. Малыши и каникулярные подростки. Они катали рыхлые шары из свежего снега и строили крепость.

Я обошла двор по пешеходной дорожке, добрела до «ауди» и тут же похвалила себя за догадливость: цепочка из слегка присыпанных снежком следов четко вела к четвертому подъезду. Я подошла ближе к крыльцу, собираясь запомнить нумерацию квартир, но дверь распахнулась, едва не ударив меня по носу, и на улицу вышла сгорбленная подслеповатая бабушка в коричневом пальто и вязаном платке.

Мой контингент. Люблю бабулек.

Я улыбнулась:

– Простите, а какая это улица? Я заблудилась…

Бабулька назвала мне точный адрес и приветливо сказала:

– А какой дом тебе нужен? Какая улица?

– Да я записку с адресом потеряла, – «смутилась» я. – А где у вас ближайший телефон-автомат?

– Ой, далеко, – огорчилась за меня старушка. – Тут все поснимали, поломали… Придется до метро топать. – И прищурилась. – А тебе позвонить нужно?

– Да. Срочно.

– Так пойдем. От меня позвонишь. Если срочно нужно…

И, не дожидаясь моего согласия, повернулась к двери.

Пожалуй, сегодня звезды были благосклонны, мне везло. Если Муслим Рахимович скажет – оставайся там неподалеку и жди группу захвата (как-никак я одна знаю в лицо двух бандитов), – дожидаться буду в тепле. Напрошусь в гости к приветливой старушке, проведу время до приезда органов не только в комфорте, но и с полезностью. Расспрошу бабулю о соседях. О том, кто живет в подъезде, кто приезжает на синей «ауди»…

В подъезде пахло кошками и щами из квашеной капусты. Мы поднялись на третий этаж, бабулька позвякала ключами и распахнула дверь:

– Вон телефон на тумбе. Звони.

Я перешагнула порог, сняла шапочку, взяла трубку совершенно нового, весьма навороченного аппарата.

Замки за моей спиной продолжали щелкать. Задвинулась щеколда…

Я оглянулась и увидела… совсем другую бабушку.

Под голой лампой на длинном шнуре про вода стояла странно помолодевшая женщина – лет пятидесяти, ни годом больше! – и стягивала с русой головы старушечий застиранный платок. Ее только что отвисший подбородок заострился, губы подобрались в недобрую усмешку, глаза смотрели зорко и оценивающе, как перед схваткой.

Стоя крепко на полных ножках, обутых в боты «прощай молодость», она перегораживала мне выход.

Из недр большой квартиры раздался звук шагов, и я затравленно оглянулась.

Из комнаты, которой заканчивалась длинная прихожая, вышел крепыш. Уже без куртки и шапки, в вязаных носках и шлепанцах.

– Сама пришла, – сказал бандит довольно.

В просторной квадратной комнате с допотопной мебелью, куда меня оттеснила «бабулька», сидел на стуле, оседлав его, водитель «ауди». Я узнала его по крепкой набыченной шее и короткой стрижке.

Крепыш схватил меня за плечо и, прихватив добрый кусок фальшивой кроличьей шубки, втолкнул в комнату. Замахнулся, собираясь дать оплеуху для острастки, но его остановил водила:

– Ша, Митя. Не порть девочке вывеску.

В его губах мелькала зажатая зубочистка. Слова он цедил лениво и медленно, но Митя не ослушался. Толкнул меня на потертый продавленный диван и встал, нависая сверху, как поднявшийся на дыбы «фольксваген» – «жук».

Зубочистка порхала из одного уголка рта в другой, гипнотизировала. Войдя в эту жуткую комнату, я так и не сказала ни слова.

Только думала. Суматошно и бестолково.

Крепыш звонил кому-то, когда шел от магазина до машины. Меня, точнее автомобиль «не пальцем деланного» шофера, он, судя по всему, засек. И дал команду «бабке» – выйди, проверь, кого везем. «Бабуля» вышла и ловко заманила в западню Алису-простофилю.

Пока по «бабуле» МХАТ рыдает!

Совсем как надзирательница из фильмов про гестапо, она стояла, опираясь спиной о дверной косяк, и буравила затылок взглядом, от которого мурашки ползли вниз до копчика. «Налетчица-наводчица»… Содержательница притона и верная подруга медвежатника… Сколько она берет за постой?..

В голову лезла подобная чепуха, и я цеплялась за нее, чтобы не грохнуться в обморок.

(Интересно, а как бы повела себя Алла?..

Уж она бы точно не растерялась! Села бы вольно, оголила бы стройное бедро – она б и в магазин за дрожжами в мини-юбке и сапогах на шпильках пошлепала! – и соблазнила бы «фольксваген» и типа с зубочисткой…)

– Ну? – тихо сказал бритоголовый. – В молчанку играть будем?

Я вытаращила глаза, крепыш замахнулся:

– А ну побулькай, молотилка: где Наташка?!

Весомый шлепок по затылку очистил голову от чепухи.

Мысли засновали бойко и деловито. Мне только что дали главную зацепку: девушку, погибшую на остановке, звали Наталья!!!

Я вжала голову в плечи, облизала губы и чужим, дрожащим и хриплым голосом проскулила:

– Не бейте! Я ее сестра!!

– Сестра? – Водитель, не меняя позы, метнул взгляд на крепыша.

– Да не было у нее никакой сестры! – завопил Митя, пугая меня вытаращенными бесноватыми глазами.