Семеро Тайных - Юрий Никитин

Спина болела, работать в полную силу так и не смог, но лесзнал как никто, начал приносить волхву редкие лечебные травы, нашел однаждыперо жар-птицы, яйца редкой птахи Сирин, отыскал полянку с разрыв-травой, иволхв постепенно взял его в помощники, хотя по возрасту Боровик был едва лимоложе самого волхва. В деревне посмеивались, но однажды, когда в морозную зимуоткуда-то пришла стая невиданных белых волков, огромных и страшных, он сумелодним заклятием отогнать их прочь, после чего волхв торжественно посвятил его вколдуны.

Боровик взялся за новое дело с утроенной силой. Егоприродная мощь требовала выхода, он вскоре обогнал по умению своего наставника,а затем колдуны соседних и дальних деревень признали его сильнейшим.

Сейчас перед Олегом стоял располневший седой старик срозовым лицом, в котором уже нельзя было увидеть охотника с его цепкимвзглядом, а широкие плечи, на которых перенес не один десяток убитых оленей,стали не так заметны, ибо брюхо свисало через узкий пояс, на боках нарослитолстые колоды дурного мяса, а широкой заднице позавидовала бы купчиха.

— Кто ты? — спросил Боровик приятным мягким голосом. — Ипочему пришел ко мне?

Кто бы ни был этот молодой парень, но обращаться с ним надоосторожно, что-то знакомое в крепкой стати, цепком взоре, врожденнойнастороженности и точности движений, что дается лишь тем, кто родился вопасности и жил с нею рядом.

Олег огляделся, где бы сесть, ноги не держат, тут же стеныраздвинулись и заблистали золотом, деревянный стол преобразился в роскошный подтремя скатертями, а вместо табуреток возникли удобные кресла.

— Благодарствую, — сказал он. — Я простой лесной волхв.Ничего не знаю, ничего не умею. Зовут меня Олег. Вчера я добыл... гм...узнал... Словом, я могу теперь видеть... хоть и очень смутно, хоть и очень-оченьвблизи... но все же видеть сгустки той силы, что пропитывает колдунов. Я неискал тебя, я просто несся... гм... а когда увидел этот голубой свет, я пошелна него.

Боровик спросил недоверчиво:

— Это у меня голубой?

— Я так увидел, — ответил Олег, защищаясь. — Может быть, уменя глаза неправильные. Но я помчался как бабочка на огонек, и вот я здесь. Яуже знаю, что колдуны друг друга не любят. Не общаются. Не дружат. Но почему, яподумал, это должно мешать общей работе?

Боровик осторожно сел за стол напротив. Его глаза неотпускали лицо молодого волхва, сильное и жестокое, лицо человека, который несможет свернуть курице шею, но без колебаний затопит вешней водой пару сел,если это нужно будет для создания нового заклинания.

— Так-так, — проговорил он настолько мягко, что брови Олегавзлетели вверх, слишком не соответствует голос этого тучного человека егооблику. — Что за общая работа?

— Общая...

Олег рассказывал подробно, повторялся и объяснял на пальцах,но сам удивился, как это прозвучало буднично, коротко и просто. Настолькопросто, что непонятно, почему чародеи не сделали это уже давно сами.

Боровик сидел с приятной улыбкой на лице, вокруг негопульсировало незримое для простых людей облако, но Олег угадывал смутныеочертания чего-то неприятного и страшного.

— Кажется, я что-то понял, — проговорил колдун. — Этоинтересно... Тебе стоит переговорить с самим Беркутом.

Олег спросил с надеждой:

— Это кто?

— О... впрочем, что рассказывать? Сейчас мы попробуем донего дотянуться.

Каменная глыба скатилась с груди Олега. Он шумно вздохнул:

— Наконец-то...

— Что? — быстро спросил колдун.

— Я только и слышу, что никто друг с другом не общается!

— А-а-а... Впрочем, это почти верно. Колдуны не общаются, недружат, даже не встречаются. Если увидишь колдунов вместе, это не друзья, асообщ-ники.

В голосе колдуна слышалась не то горечь, не то злорадство.Он стоял лицом к стене, трогал ее, что-то шептал. В глубине стены появилсяслабый свет, расширился, вышел наружу и растекся по поверхности, образовавчто-то среднее между окном и зеркалом в стене.

Олег ожидал, что в волшебном зеркале сейчас появитсяизображение, но оттуда выметнулся короткий луч, коротко блеснул и утонул впротивоположной стене. Там в глубине возник слабый свет, будто за-жгли слишкомтонкую лучинку. Огонек был красный, почти багровый, так и ширился во всестороны: трепещущий, как крылья бабочки на ветру. Вот-вот угаснет, и Олегневольно подумал, что вот так и жизни колдунов легко прервать не только удароммеча, а даже простой палкой!

Свет охватил всю стену. Олег ожидал, что багровый светсменится на оранжевый или белый, но в этом багровом тумане появились фигуры,проступили стены. На миг почудилось, что попал в огромную кузницу, виден дажегорн с пылающими углями, но человек, проступивший из красного тумана, был кемугодно, но не простым колдуном.

На Олега глянули пронизывающие глаза, крупные и навыкате, нето глаза рептилии, не то большой хищной птицы. Не отрывая от него взгляда,человек прорычал странным металлическим голосом:

— Что понадобилось тупому грибу от птицы, летающей вышеоблаков?

Олег открыл рот для ответа, прежде чем сообразил, чтоспрашивают не его. Боровик ответил мягким, очень приятным голосом, в которомОлег все же прочитал невысказанное пожелание возить воду для Ящера:

— Не мне. Что может заинтересовать знающего в детскойкопилочке?.. Но вот этот юноша пристал с ножом к горлу, чтобы я сообщил тебе онем...

Незнакомый колдун, которого Боровик назвал Беркутом,всматривался так, что едва не продавил лбом зеркало:

— И ты сразу решил...

Недоверие в его голосе было настолько сильным, что Боровикпоспешно возразил:

— Почему сразу? Но потом я подумал: а почему бы и нет? Пустьи этот напыщенный дурак позабавится.

— Это ты обо мне?

— А разве среди магов есть еще... скажем, недоумки?

Видно было, как лицо Беркута стало цвета заходящего солнца.Волосы поднялись, в них заблистали грозные искорки. И хотя пещеру Боровика ижилище Беркута разделяли земли, горы, леса и несколько царств, Олег передернулплечами и с трудом удержался, чтобы не отступить на шаг, постыдно прячась заспину старого мага.

Боровик покосился с ухмылкой, но Олегу почудилось ввыцветших глазах удивление. Правда, от зеркала пахнуло жаром, Боровик поспешнобормотал заклятия, рассыпал щепотки сухой травы, жар бесследно исчез, взаменпрогремел страшный голос Беркута:

— Я понял больше, чем ты, сам недоумок, страшишьсявымолвить!..