Комбат в западне - Максим Гарин

Вернее, он их называл командирскими, а ведь это был золотой хронометр, привезенный им из Афганистана — трофей, вещь в самом деле, стоящая и подходящая к его сегодняшнему прикиду.

— Ого, магазины-то уже открываются! Поехали, еще золото и брюлики прикупить надо.

— Всего хорошего, — сдержанно хотел попрощаться бармен.

Комбат обернулся, стоя возле стеклянной двери:

— Вдругорядь, когда мы приедем, ты сразу нормальные бутерброды готовь, — и не дожидаясь ответа, вышел на улицу, трубка телефона осталась лежать на столике.

— Чего ты людей пугаешь, батяня? — еле сдерживал смех Подберезский.

— Это все из-за твоего пиджака, — пробурчал Комбат. — Как с формой — наденешь погоны, сразу командовать всеми начинаешь. А наденешь малиновый пиджак с золотыми пуговицами…

— И что? — усмехнулся Подберезский.

— Мерзко становится. Будто тебя в грязи вываляли.

Рублев хлопнул себя по несуществующему нагрудному карману — именно там он обычно носил сигареты.

— Тьфу ты, забываю, что не в куртке! Андрюша, телефон забыл! Автомат бы ни за что на столе не оставил, а эту тарахтелку…

Альтов вернулся в бистро. Трубка лежала на столе и хоть ее уже успели заприметить, никто не решался к ней притронуться, видя, что машина и трое мужчин еще не уехали. Никому неохота было с ними связываться.

— Спасибо, что догнал нас и напомнил о забытой трубке, — Альтов в упор посмотрел на бармена.

Тому сделалось не по себе. Если взгляд Комбата, даже когда его лицо принимало угрожающее выражение оставался открытым, то Альтов при всем своем напускном спокойствии умел смотреть так, что душа уходила в пятки.

— Отличный ты парень. Только, по-моему, смеялся, когда смотрел на моего хозяина.

— Что вы! — бармен тут же отвел взгляд, не выдержав натиска.

— В другой раз знай — на чужие вещи глаз не кладут, — Альтов мягко отступил на пару шагов и вышел на улицу.

— Вот ваш телефон, Борис Иванович.

— Честно говоря, на хрен он мне сдался. Век бы его не видеть! — Рублев положил трубку в карман пиджака так, чтобы было видно торчащую антенну. — Эх, сказал бы ты мне, Андрюша, в горах, когда мы искали пропавший вертолет, что я стану носить малиновый пиджак с золотыми пуговицами, послал бы тебя на хрен.

— Ко всему в жизни приходится привыкать, — философски изрек Андрей.

— Ну, вези, какой у нас там магазин первый? — спросил Борис Рублев, хлопая Альтова по плечу.

Тот на мгновение задумался, прикидывая, какой расположен ближе.

— Мне не нужен тот, который ближе., мне нужен самый дорогой.

— Самый дорогой? — Альтов пожал плечами. — Так и я не знаю какой самый дорогой.

— А ты, Андрюша? — обратился к Подберезскому Борис, — ты же покупаешь всякую дребедень для своих девиц.

— Знаешь, Борис Иванович, в «антикварах» я не покупаю. Слишком уж это дорого. Хотя, вообще, могу подсказать — спонсор программы Караулова. Ведь телевизор смотришь?

— Смотрю иногда, — пробурчал Комбат.

— Так вот, в отеле «Метрополь» самый дорогой в Москве антикварный магазин.

— Тогда поехали. Он же входит в наш маршрут?

Автомобиль тронулся, резко разогнался и уже через пару секунд мчался по московским улицам, пугая прохожих грозным видом.

— Мощный движок, как у танка.

* * *

Антикварный магазин в отеле «Метрополь» действительно был полон. Чего только там не оказалось! У Комбата даже глаза разбежались. Подобного богатства он не видел никогда в жизни. Даже в музеях все это выглядело попроще, ведь в музее каждая вещь лежит отдельно.

А здесь — все вместе, рядом, плотненько друг к дружке, как солдаты в строю. И к тому же при желании можно пощупать.

На Рублева и его людей посмотрели довольно странно. Но спорить и задавать вопросы не стали. Только через несколько минут появился мужчина с седыми бакенбардами при строгом галстуке.

— Господа что-то хотели? — он сразу же обратился к Комбату, прекрасно понимая, что именно этот мужчина главный и именно он — хозяин жизни, а значит, ему можно попытаться что-нибудь вдуть.

Комбат брезгливо поморщился, посмотрел на ряды полок, словно не зная, на чем остановить выбор. Наконец его взгляд остановился на бронзовой скульптуре — обнаженной девице с кувшином на плече, весившей никак не меньше двух пудов.

— Это что такое? — вытащив из кармана сотовый телефон. Комбат ткнул антенной в пуп бронзовой девушки.

— О, это очень дорогая скульптура! Это середина восемнадцатого века, качественное литье!

— Какое к черту литье! — буркнул Комбат. — Литье или чеканка — меня не интересует.

— А что вас интересует? — осведомился седовласый распорядитель.

— Меня интересует сколько бабок она стоит.

— Это разговор отдельный, — сказал распорядитель, пряча улыбку в щеточки седых расчесанных усов.

— Так сколько она стоит? Ты мне ответишь или нет, только конкретно? Ты меня понял? И в баксах.

— У нас все можно купить за доллары, — шепотом, немного извиняющимся тоном произнес седовласый мужчина.

— Ладно, сколько? Короче, а то рассказываешь сказки про какое-то литье! Меня это абсолютно не интересует, я решил свой домик украсить. Чтобы в каждом углу по скульптуре стояло, я у одного.., видел… Неплохо смотрится. Проводку подведу, а в руки фонарь пристрою позолоченный. Захочу вечером пройтись по дому, щелк — фонарь горит. И девку голую видно. В общем, класс.

А можно сделать, чтобы из кувшина лилось, а? — Комбат начал внагляк косить под дурака.

— Конечно можно! В наше время все можно.

— А что б шампанское из кувшина лилось?

— Шампанское из кувшина? Можно и коньяк, какая разница, в принципе? Я могу посоветовать вам хорошего мастера. Он реставратор и по таким вещам большой специалист.

— Я же еще не беру. Сейчас узнаю, — Комбат открыл крышку телефона, пощелкал клавишами, затем выругался. — Снова факс подключили, ублюдки! Как хозяин уедет, ерундой заниматься начинают. — Так сколько эта баба стоит? Я у своего друга на письменном столе видел одну классную вещицу тоже бронзовое литье. Начищена, горит, как кошачьи яйца — охотник на коне и целая стая борзых. И все из бронзы, как настоящие! Полстола занимает. Он, дурак, под нее баксы сует.

В общем-то поднять ее тяжеловато будет, хотя я на спор поднял одной рукой, — и не успел распорядитель ойкнуть, как Комбат ухватил за бедра бронзовую скульптуру, легко оторвал ее от постамента. — Ты говоришь, два пуда?

— Я вообще ничего не говорил, — покраснев и запыхавшись, распорядитель принялся суетиться и помогать водрузить скульптуру на место.