Игра в куклы - Магнус Йонссон

Рикард набрал универсальный код, которым пользовались только полиция и охрана. Да еще, быть может, квартирные воры. Света нет. На лестнице не слышно ни звука. Он пошел наверх в темноте. Первое, что привлекло его внимание, был запах. Он почувствовал его еще на полпути. Запах железа. Тяжелый насыщенный запах металла, смешанного с чем-то сладким. Кровь. Он поднялся на этаж, где жила Линн. В глазах померк свет, когда он увидел, что входная дверь сорвана с петель и валяется в прихожей. Мозг на секунду отключился, и он как бы завис, не понимая, где он находится. Затем все нервные синапсы врубились с полной силой, как молния. Чтобы не упасть, ему пришлось придержаться рукой за раму двери. На какую-то долю микросекунды он был в состоянии свободного падения. Панический страх схватил за желудок и начал его выворачивать. Усилием воли Рикард вернул себя обратно. Сделал глубокий вдох и замер.

Быстрыми, отработанными движениями расстегнул портупею, снял пистолет с предохранителя и вошел в дверь. Второй рукой отстегнул фонарик и направил в комнату. Мгновенно понял, что ни один из застреленных на полу не был Линн. Несмотря на кровь, выбитые зубы, запах и расстрелянные тела, он почувствовал огромное облегчение. Парадоксально, но его охватила почти эйфория, хотя он стоял среди трупов.

Ее среди трупов не было. Значит, она жива!

В то же время он понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где она. Он быстро обошел квартиру в поисках Линн или других людей и уже был на выходе, когда перед глазами вспыхнуло. В меня стреляют, успел он подумать. Вынес руку с пистолетом вперед и только хотел нажать на курок, когда испуганный голос пролепетал:

– Не стреляй, я журналист. Это пресса.

Рикард стоял с пистолетом, направленным в грудь молодого человека, еще пару секунд, пока мозг успел зарегистрировать смысл его слов. Он смотрел на камеру. Лицо мужчины было частично скрыто большой вспышкой. Гнев захлестнул Рикарда в попытке подавить мысль о том, что он чуть не застрелил невинного человека. Руки чесались отвесить ему оплеуху, но вместо этого он закричал:

– Ты что здесь, блин, делаешь? Ты что, полный идиот? Ты вообще соображаешь, что я тебя чуть не пристрелил?

Мужчина был бледен, как полотно, его влажный лоб блестел в свете фонарика Рикарда.

– Я же не знал, что вы тут на выезде. Я на подмене работаю, по ночам. Поступил анонимный мейл, о стычке и анархистах. Редактор думал, что полиция уже давно тут, на месте.

– В следующий раз проверяйте информацию получше, черт подери. Могли бы для начала узнать, была ли вообще тревога. Это первый вопрос, который надо задать. И вообще, когда речь идет о террористах, то разумнее дать полиции первой войти в помещение. В следующий раз тебе может не повезти так, как сегодня.

– Может, я только задам несколько вопр…

– Я говорю тебе только одно слово: «Исчезни». – Рикард подпихивал мужчину перед собой, спускаясь по лестнице. Расстроенный журналист побрел по улице, мысленно наверняка придумывая какой-нибудь броский заголовок для первой страницы утреннего выпуска газеты.

Рикард вернулся в квартиру. Ему надо подумать. Но он не хотел додумывать мысль до конца. Его трясло. Это было нечто совсем иное, чем все то, с чем он сталкивался раньше в своей работе полицейского. Он видел смерть, убийства, драки, побои, ужасные страдания. Но никогда раньше он не нес ответственность за обычного, штатского, человека, который просто испарился. В худшем случае был похищен и убит. Человек, который еще пару дней назад жил совсем нормальной жизнью. Человек, который был к тому же еще и племянницей его начальника. Этого человека, Линн Столь, он начал ценить и уважать. А теперь хоть и косвенно, но все же по его вине ее жизни грозит опасность.

Он попытался сортировать мысли. Это Ахмед здесь был? Он должен сосредоточиться на том, что умел: искать следы, улики, обыскать место преступления. Фокус внимания должен быть на поисках Линн. Он снова вошел в комнату. Работал систематически. Обыскал карманы мужчин. Липкая лента. Нож. Больше ничего. Либо они умышленно хотели сохранить анонимность, что вполне вероятно, поскольку они планировали проникнуть в ее квартиру. Либо кто-то уже их обыскал. Не полиция, а кто-то другой. Он осторожно потянул за ворот рубашки. Никаких татуировок на шее. А вот на руке одного, ниже локтя, была татуировка. «PF Kommando». «Коммандос Патриотического фронта», – расшифровал он.

Он внимательнее посмотрел по углам. Брызги крови, смазанные следы обуви на полу, будто кто-то тащил за собой ноги или кого-то тащили, а ноги волоклись по полу. Матрасы, подушки, простыня – все было скомкано в кучу и прижато к стенке в нише. Да, тут борьба шла всерьез! Кто-то защищался или пытался убежать. Линн или кто-то другой. Он последний раз обошел квартиру, обыскивая каждый сантиметр. Потом взял телефон. Он не мог звонить среди ночи Эрику, опасаясь, что тот помчится сломя голову и совершит какую-нибудь глупость. Но Луису он обязан поставить в известность. Она обязана знать.

Мужчина, который по-прежнему был одет в синюю форму курьерской службы, вздохнул, когда маленькая решетка двери лифта поехала вверх. Он держал в руках пакет со свежими булочками из пекарни «Боргс Багери» и чувствовал, как его взбодрил утренний воздух. Привел его в хорошее настроение. Эффект, который только усиливался от запаха свежей выпечки. А так радоваться было нечему. Глаз побаливал и начинал заплывать. Линн у него не было. Может быть, она даже жива. Но, жива она или мертва, он все равно ее найдет. Так что скоро она умрет по-любому. Вопрос времени. Время, конечно, никого не ждет. Но он не торопится. Смерть никогда не спешит. Она всегда возьмет свою жертву, рано или поздно.

В слабом свете ламп на лестничных площадках он различал из лифта знакомые мотивы на стенах этажей. Вот Венера в ракушке, а вот бог войны Марс в повозке, запряженной лошадьми и крылатыми херувимами. Ребенком, из-за отсутствия друзей, которые были бы, по определению бабушки, «подходящими для игр», он часами и в одиночестве изучал рисунки на стенах этажей. Придумывал собственные истории про разных персонажей и себя тоже представлял в качестве героя сказочных действий. С помощью фантазии он создавал себе целые ролевые игры. Вместе с выдуманными друзьями и последователями он совершал эпические подвиги. Всегда поступал благородно, следовал кодексу чести, принципам, необходимым для завоевания сердца дамы. Он всегда побеждал плохих парней и возвращался с триумфом. Переступал через трупы поверженных врагов, поднимался по каменным лестницам тюремных башен и освобождал от оков очаровательных принцесс. Был героем. Его почитали и прославляли.

Тогда ему не приходилось сталкиваться с капризной переменчивостью человеческой натуры.

Лифт остановился.

То было другое время. Другая жизнь.

Он открыл двойные двери и вошел в квартиру. Она была смесью затянутого паутиной дома старой леди из «Больших надежд» Чарльза Диккенса и музея. Короче, несовременной. Тяжелые темные шторы неопределенного серо-коричневого цвета не пропускали дневной свет в большинстве комнат. Обязательные хрустальные люстры подчеркивали тени в столовой, будто предвещавшие несчастья. Впрочем, ни о чем таком он не размышлял. Наоборот. Как только он переступал порог, его охватывало ощущение безопасности и надежности. Это была его «свободная зона». Место, где он чувствовал себя в безопасности, где скрывался от окружающего мира, с которым постоянно не совпадал по фазе, «шел не в ногу». Как и предвещали помпезные входные двери, квартира была гигантской: двенадцать комнат с бесконечными коридорами и проходами для прислуги. Тем не менее бабушка никогда не упускала случая припомнить все те лишения, которые ей пришлось пережить, когда на ее долю выпала забота о нем. Все те торжественные приемы, балы и суаре, которым не суждено было состояться. Все ее любовные романы, которых тоже не было.