Мой брат, мой враг - Иван Козлов

Тот хмыкнул, не ответив, нажал на пятую кнопку, но, пока лифт поднимался, лицо его приняло осмысленное выражение, и, когда они вышли на нужную площадку, Пугачев вспомнил наконец соседа по кабинке. Щеки его стали серыми, губы обесцветились. Покорно, на полусогнутых, он прошел к нужной двери, не сразу попал ключом в замок, и Бильбао отметил: значит, в квартире никого нет. И опять почти сочувственно подумал о том, что крепко сдал этот недавний щеголь и красавец. Вряд ли сейчас он отважится стрелять и бежать.

Однако, лишь только переступив порог и оказавшись в узкой сумрачной прихожей, Бильбао схватил Пугачева за плечи и резко развернул его лицом к стене:

— Подними руки.

В наплечной кобуре лежал «макаров».

Теперь можно было оглядеться. Прихожая переходила в такую же крохотную комнату с мутным, грязным окном. Мебель здесь помнила еще царя Гороха, но была отнюдь не царской: старая, обтрепанная. На обоях расползлись жировые пятна.

— Показывай жилплощадь, — сказал Сергей, ткнув хозяина стволом под лопатку.

— Там кухня, — показал тот на следующую дверь.

— Пойдем, пойдем.

В раковине — грязные тарелки, крохи хлеба и тараканы на столе.

— Я эту квартиру снимаю, — словно в оправдание сказал Пугачев.

— Дверь направо — ванная?

— Да.

— Открывай.

Пугачев замотал головой:

— Нет, не убивай! Я буду говорить… Я скажу все!

— У вас в ванных принято убивать? — спросил Бильбао.

— Меня, меня убивали… топили… Отобрали всё до нитки… Квартиру даже… Брута повесили и заставили меня смотреть…

— Самому убивать легче?

Пугачев сделал вид, что не услышал вопроса. И Сергей задал следующий:

— А где Чума?

— Он здесь, я теперь под ним хожу.

— Неужели можно до такой степени сломаться?

— Когда нет выбора… — неуверенно сказал Пугачев.

— Значит, все скажешь?

Они проговорили довольно долго. Но нужной информации выявилось маловато. Дача у Благого — в подмосковной деревне, где не каждая электричка останавливается. На Благого там, кажется, работают все: и продавцы ларька, и пенсионерки, составляющие в большинстве своем жителей деревни, и даже бомжи, тусующиеся в пристанционном скверике.

— Он здесь вот так всех держит, — сжал кулак Пугачев.

Лукаш в своем люксе курил дорогую сигарету и сбивал пепел в серебряную пепельницу. На эту пепельницу он и смотрел, боясь встретиться глазами с Бильбао.

— Я понимаю, тебе нужны деньги… Поверь, я долг отдам, но мне же надо как следует раскрутиться.

— Дело не в деньгах. Они у меня есть.

Лукаш облегченно вздохнул:

— Все другие проблемы будут решены, обещаю. Выкладывай, с чем пришел.

— Меня в Москве долго не будет, а в больнице лежит Скрипка. Знаю, он тоже помогал тебе…

Лукаш закачал головой, сказал, даже не дослушав Бильбао до конца:

— Вопросов нет. Буду навещать.

— Может, спросишь хотя бы для начала, где он лечится? Ты ни разу не приходил к нему за это время.

Лукаш лишь чуть дернул плечами:

— Бывают дни, когда день год кормит. У меня сейчас такое время.

— А знаешь, какое время у Захара?

Лукаш промолчал.

— Ладно, освободишься — навести. А сейчас скажи, когда ты в последний раз видел Благого?

Лукаш был хорошим актером, и сейчас почти искреннее удивление отразилось на его лице.

— Ты о ком? Я такого не знаю.

— Знаешь, — уже жестко произнес Бильбао. — Ты его должник.

— А, ну да. — Лукаш поломал сигарету, сбивая с нее пепел. — Он мне больше знаком по фамилии… Он сам, между прочим, вышел на меня и предложил деньги. Правда, под большие проценты. Но я сначала отдам тебе, честное слово!

— Ты сначала отдашь ему, и чем быстрее, тем лучше.

— Но на сегодняшний день у меня нет такой суммы…

— Будет. Я удружу без процентов.

Лукаш встал, прошелся по номеру, раскурил новую сигарету.

— Не соображу, зачем тебе это нужно.

— У Благого Наташа. Он похитил ее. Мне надо узнать всё: как можно пробраться к нему на дачу, расположение комнат, когда он там бывает, кто жену охраняет… Всё, понимаешь? Я хорошо заплачу.

— Брось, — сказал Лукаш. — Ты столько для меня сделал, что я просто обязан… В общем, задание понял. Денег и вправду подкинь. И скажи, как на тебя выйти, когда задачку решу. Ты, я так понял, не дома живешь?

— Я сам на тебя выйду.

Ровно через четыре дня Бильбао позвонил Лукашу, и тот тут же попросил о встрече:

— Есть что рассказать! По телефону долго.

И опять они сидели в гостиничном номере.

Лукаш, кажется, был бледнее обычного, говорил глуховато, немного в нос.

С Благим он встретился, как и рассчитывал, на даче. Видел там Наташу. Она свободно ходит по комнатам, но из дома выйти не может. Окна дачи зарешечены, входная дверь железная — не надо никакой охраны. Хотя охрана все же есть: во флигеле, стоящем рядом с домом, постоянно находится кто-то из людей Благого.

— Он сам не знает, что мы с тобой знакомы, потому и расспросов, естественно, не устраивал. Наташе я тоже сразу дал знать, чтоб не признала меня, она, умница, всё поняла.

— Схему дома принес?

— Бери выше! Чертеж — вот он, я его заранее перед нашей встречей набросал. Но это еще не все. Во вторник, а это значит послезавтра, в восемь вечера Благой собирает братву у себя на московской квартире. В деревне в это время будет только Наташа и охранник. Во флигеле я тоже смог побывать: ждал там, пока Благой приедет. И знаю, что охранники безвылазно в нем не сидят, бродят по деревне, пиво пьют. А ключ от дома висит на обычном гвозде, представляешь? Кровать, стол, а над ним — ключ. Взять его ничего не стоит. Теперь: трасса проходит рядом с деревней, я могу найти человека с машиной, мы подъедем и будем ждать тебя и Наташу в условленном месте. Все очень просто, Бильбао! И еще. Так получилось, что меня на пару минут оставили с ней с глазу на глаз. Я ей шепнул, что во вторник, в восемь… В общем, она будет готова.

Лукаш вынул из кармана и положил перед Сергеем две золотые сережки в форме головы лося.

— Вот, передала. Чтоб не сомневался, значит.

— Сколько ехать до деревни?

— Минут сорок.

— С семи до половины восьмого жди меня у гостиницы. Если не приду — значит, планы переменились.

— Как это — переменились, Бильбао? Наташу надо спасать, и не знаю, будет ли лучший случай.